- Только клеймо на моей филейной части не ставь. Она и так твоя, - шутливо выдохнул Яковлев, потянувшись за поцелуем, но Матвей выгнулся назад, избегая прикосновения губ.

- Но засос-то можно, раз уж тавро, как на бычке, не поставишь? – улыбнулся Шестерняков, а Яковлев в ответ задорно тихо рассмеялся, кивнув.

И их губы сплелись в жарком касании. Матвей со всей охотой поддавался навстречу языку мужчины, который властно завладел инициативой. Их поцелуй с трудом можно было назвать нежным. Скорее страстным, ненасытным, подчиняющим. А когда Яковлев прикусил верхнюю губу Матвея, у того совсем полетела крыша. Рыкнув, он, цепляясь за плечи Михаила Александровича, взял все в свои руки: влажно обведя кромку чужих губ, он ворвался в рот Яковлева, сцепляясь в бессловесной борьбе с его языком. Михаил Александрович что-то невнятное промычал, после чего, подхватив Матвея под ягодицы, потащил в квартиру. Шестерняков, увлеченный своим занятием, ни на секунду не отвлекся, лишь крепче ухватился за чужие широкие плечи, чтобы не рухнуть посреди затаскивания. Парень бы искренне посмеялся над Яковлевым, сравнив того с пещерным человеком, тащащим свою добычу в свою обитель, но Матвею становилось не до смеха. Особенно перестало быть весело, когда полотенце Михаила Александровича потерялось где-то на полу. Возбуждение хлынуло через край. Матвей почти что выдернул самого себя из футболки, пока Яковлев занимался его штанами, борясь с бесячей плотной пуговкой и собачкой на молнии.

Сплетаясь телами, голые, они повалились на диван, который жалобно скрипнул, но выдержал издевательства над собой. В первый раз, что ли? Матвей жадно приник к чужой шее, оседлав развалившегося на спине Михаила Александровича. Мужчина стиснул бедра Шестернякова пальцами, и тот мог точно сказать – на утро останутся красивые следы ночных совокуплений.

- Ты сводишь меня с ума, - выдохнул куда-то вверх тяжело дышащий, как после бега, Михаил Александрович, пока Матвей спускался поцелуями ниже и ниже, обводя по пути кончиком языка ореолы торчащих сосков.

- Заткнись, ради Бога, - шикнул Матвей, ловя себя на мысли, что хочется обратного – чтобы Яковлев не затыкался, а громко стонал его имя.

Михаил Александрович послушно закрыл рот, полностью отдаваясь власти Матвея, который творил все, что ему вздумается. Он оглаживал пальцами выпирающие тазовые косточки мужчины, словно специально игнорируя его эрекцию. Матвей поцеловал каждый выступающий кубик пресса, провел языком путь от груди до низа живота.

- Блять, Матвей! – возмутился Яковлев, приподнявшись на локтях, со всем негодованием воззрившись на хитро прищурившегося Матвея, отвлекшегося от своего увлекательного обследования. – Возьми ты уже мой член в свой рот!

Несдержанным в словах Михаил Александрович был редко, и уж тем более крайней настойчивостью он не отличался, так что Матвей добился того, что хотел. Он специально проверял выдержку мужчины, доводя до края. Смазка, выступившая на раскрасневшейся головке его члена, прямым намеком говорила о том, что кое-кто уже устал терпеть, почти находясь на краю оргазма. Матвей ждал этого. Он хотел услышать именно то, что выдал Яковлев.

Ухмыльнувшись, Матвей ладонью сжал плоть Михаила Александровича. Мужчина прикусил губу и нетерпеливо кивнул, прося любовника продолжать. Парень хмыкнул, после чего скользнул пальцами к набухшей головке, смахивая выступившие на ней капли смазки. Облизнувшись, Матвей снова, прищурившись, посмотрел на Яковлева, затем он склонился над его пахом и взял в рот. Сначала изучающе облизнув, после чего беря в плен губ. Михаил Александрович несдержанно простонал и запустил в волосы Матвея пальцы, перебирая немного отросшие пряди. Он не давил, не приказывал брать глубже, лишь проявлял нежность и ласку, позволяя самому выбирать темп и ритм. Матвей не был мастером минета. Да и делал его Яковлеву всего раз, поэтому он все еще не приспособился к его размеру, который, вообще-то, был совсем не маленьким. Челюсть с непривычки вскоре начала ныть. Причмокивая, облизывая, проводя языком, Матвей, как мог, ублажал Михаила Александровича, помогая себе рукой. Пошлые звуки разносились по всей комнате, еще больше придавая пикантности происходящему. Яковлев дышал рвано. Мышцы его пресса начали сильней сокращаться, и Матвей понял, что тот скоро кончит, поэтому пришлось остановиться, и Яковлев возмущенно взглянул на него.

- Извиняй, но ты кончишь только с моим членом в заднице, - Матвей улыбнулся припухшими губами, потерев ладонью нижнюю челюсть, чуть поморщившись. – Какого хуя у тебя такой хуй большой?

Поняв, какую тавтологию сболтнул, Матвей замер, как и Яковлев, уставившийся на него. После чего оба заржали, а Яковлев, ко всему прочему, еще и прикрыл глаза ладонью, фыркая и качая головой.

- Какое ты недоразумение, - прошептал мужчина.

- Ну звиняй, что такой, - отмахнулся парень.

Собственный член требовал внимания, но Матвей игнорировал его, не позволяя думать о своем удовлетворении. Лишь о чужом, лишь о привлекательном до дрожи Яковлеве. Матвей, сидя в ногах Михаила Александровича, выпрямился, после чего провел широким жестом руками по его бедрам по бокам, попросил согнуть ноги в коленях. Яковлев, прикрыв глаза, выполнил просьбу. Он нетерпеливо покусывал губу, ожидая дальнейших действий любовника. И тот не заставил себя долго ждать. Чуть подвинувшись, Матвей скользнул ладонью по прессу Михаила Александровича, жадным взглядом наблюдая, как напрягается его живот, как выступают привлекательные кубики. Блять, когда он успевает еще качалку посещать?! Где припасенный за зиму жирок?! Михаил Александрович вовсе не был сухим, как многие спортсмены бодибилдинга, но перекатывающиеся под кожей мышцы были заметны просто шикарно. Матвей снова огладил тазобедренные косточки, облизнувшись, посмотрел на прижавшийся к животу стоящий член, после чего пальцы парня, для пробы, скользнули к ягодицам мужчины. Благо Яковлев додумался пошире расставить ноги для их общего удобства. Когда Шестерняков коснулся причинного места, он удивленно уставился на мужчину, следящего за каждым его движением.

- Охренеть! – выдохнул Матвей, сглатывая. – Ты сам себя растянул? – голос парня сорвался на шепот от удивления. – Бля-я-я-я… Яковлев, ты растягивал себя пальцами, пока был в ванной?!

- Я предположил, что у тебя не хватит выдержки, - честно сознался мужчина, ухмыльнувшись. – Судя по тому, как у тебя усилилась эрекция, ты очень хорошо представил возможную картину происходящего не так давно? – и Михаил Александрович двусмысленным взглядом посмотрел на член Матвея.

Черт побери, да! Да, да, да и еще раз да! Матвей представил! И то, что вспыхнуло молнией в его голове, отозвалось болезненно-приятным томлением в паху.

- Перевернешься? – попросил Шестерняков хриплым голосом.

Яковлев, кивнув, выполнил просьбу, удобно вставая на локти и выгибая поясницу. Матвей прикусил губу, чтобы сдержать почти вырвавшийся наружу стон восторга. Пальцы парня коснулись ягодиц Михаила Александровича. Не сдержавшись, Матвей склонился над задницей Яковлева, оставляя на упругом полукружии мужчины укус. Яковлев вздрогнул, застонал. Смешок вырвался из его груди, дрожью отозвавшись во всем теле.

- Шестерняков, я ведь пошутил про засос, - сипло буркнул Михаил Александрович.

- А я – нет, - категорически ответил парень, после чего мягко шлепнул ладонью по месту укуса.

Яковлев вздрогнул, сильней прогнулся, после чего настороженно замер, напрягся всем телом, из чего Матвей сделал вполне логичный вывод:

- Тебе что, понравилось? – и брови парня поползли вверх от удивления.

Яковлев тактично промолчал, не выдавая себя, тем самым и не подтверждая, и не опровергая вывод Матвея. Шестерняков фыркнул, подленько хихикнул. Его ладони властно прошлись по бедрам Яковлева, скользнули на поясницу, царапая чувствительную кожу ногтями. Михаил Александрович мелко задрожал, склонил голову ниже, почти утыкаясь лицом в подушку. Весьма неудобная поза, но контролировать себя мужчина категорически переставал. Матвей вообще поражался, как у самого выдержка до сих пор не послала разум на хуй.