========== Глава 20. ==========
Лезть на стенку стало для Матвея привычным делом. Он адски устал. Зачеты пролетели так быстро, что Шестерняков глазом не успел моргнуть, но после сумасшедших неделек наступила сессия, длящаяся всего ничего, но это время показалось парню самым адовым. Нет, разумеется, на шестом курсе сессия проходила гораздо проще, чем раньше. Во-первых, багаж знаний за спиной стал гораздо внушительней, и если раньше симптомы с заболеванием связать и запомнить было трудно, то теперь любой диагноз поставить не составляло большого труда. Во-вторых, преподаватели стали гораздо лояльней. Все мы – люди, так что старшекурсников они жалели, считали старожилами. Конечно, не все преподаватели шли на уступки, но большинство все же относились прекрасно. Никто никого не валил. Если, конечно, вы вообще могли связать два слова. Некоторые, так сильно волнуясь, путали одно заболевание с другим, или несли полную околесицу на задаваемый вопрос. Передых после сессии был кратковременный, после чего наступила череда госов. Матвей вообще не понимал, зачем сдавать одни и те же предметы по несколько раз. К примеру, они сдавали госпитальную хирургию, как экзамен во время сессии, и через пару дней снова возвращались на кафедру, чтобы сдать тот же предмет, но в рамках государственной аттестации. Полная нелепица! И таких экзаменов было целых пять! Помимо всего прочего требовалось сдавать аккредитацию, состоящую из пяти важнейших этапов: балльный тест, по результатам которого в дальнейшем поступаешь в ординатуру на узкую специализацию; прохождение станций, где на манекенах-симуляторах нужно разыгрывать различные неотложные и экстренные ситуации, а также решение ситуационных задач и собеседование с аккредитационной комиссией по поводу того, какие диагнозы ты вынес больным из предоставленных анамнестических знаний. Студенты-медики не знали, как свободно вздохнуть – настолько много на их судьбинушку выпало. Сашка Жарин ныл постоянно, буквально рыдая на плече Матвея. Лучший друг всегда был паникером в плане учебы, а Шестерняков, скрипя зубами, его терпел, понимая, что по-другому с этим парнем никак нельзя.
А еще Матвей безумно скучал по Яковлеву. После признания в машине парень поспешил домой. Его сердце буквально выскакивало из груди, а с губ все никак не хотела сходить сумасшедшая улыбка. Он никогда прежде не ощущал себя настолько счастливым. Ему даже начинало казаться, что он вот-вот и взлетит вверх, радостно паря где-то над землей. Это немного пугало. Эйфория оказалась настолько ошеломляющей, что сбивала с ног.
К счастью, родители не заподозрили, что их сын улизнул из дома. Камень размером с дом упал с плеч Матвея, когда он понял, что остался нераскрыт. Той ночью Яковлев пожелал ему спокойной ночи, прислав СМС, а Шестерняков не нашел ничего лучше, чем написать: «И тебе». Он несколько раз продумывал, что бы ответить мужчине, но в голове появлялся странный белый шум, не давая сосредоточиться. Милые мимимишности так и норовили завладеть разумом, но Матвей решительно отодвигал женские сюсюканья на задний план. Он, в конце-то концов, все еще мужик! Не стоит опускаться до бабских манерных речей! Подобных наклонностей к нежности и романтики никогда прежде Матвей за собой не замечал. С Яковлевым словно вообще все было у него впервые.
Шестерняков втрескался не по-детски. Понимая это, он не знал, что ему делать. Признаться родителям? А не рановато ли? Примут ли они подобное? Вряд ли. Но поскольку Яковлев испытывал такие же чувства, как и Матвей, парень прекрасно отдавал себе отчет в действительности – ему придется сознаться родителям в своей новооткрывшейся сексуальной ориентации. Скрывать от них долго свои отношения с мужчиной Матвей не сможет. Нужно только выпуститься, а потом, возможно…
Матвей кулем повалился на кровать, довольно застонав. Мозг кипел, тело отказывалось слушаться. Был сдан последний госэкзамен. Можно было выдохнуть спокойно. Вся его группа, стоило им отмучиться, впопыхах кинулась в магазин за шампанским. Игристое распили из одноразовых пластмассовых стаканчиков прямо на пороге университета, радостно горланя: «Кто врач? Я – врач!» Конечно, до настоящих врачей им еще учиться и учиться. Но они все-таки сдали последнюю сессию, разделались с госами! Для ребят это была уже огромная победа. Они радовались, как дети, прыгая, фотографируясь, горланя поздравления друг другу. И их группа была не единственной, которая подобным образом решила отметить окончание университета. Все девчонки постили фотки в инстаграмм, парни ржали, как кони, корча различные рожи. Сашка кинулся обнимать Матвея, вереща на ухо, как он рад тому, что адовы круги пройдены и главный босс, - государственные экзамены - побит. Матвей радовался вместе со всеми, и тут на его телефон пришло сообщение, завибрировав в кармане штанов. Шестерняков, достав средство связи, обнаружил, что ему написал Яковлев: «Поздравляю. Ты отлично постарался». Матвей просиял и начал оглядываться, думая, где бы Михаил Александрович мог его увидеть. На статную мужскую фигуру парень наткнулся почти сразу. Мужчина стоял на пороге университета, разговаривая с каким-то пожилым преподавателем. Солнце слепило, но Матвей упорно щурился, будто бы стараясь впитать в себя образ любовника. Несмотря на наступившие теплые летние деньки, мужчина был одет в костюм. Легкий, конечно, но все же. Чего это он такой официальный прям? Матвей быстро написал ответ: «Спасибо. Шикарно выглядишь. Я приеду сегодня к тебе?» Шестерняков увидел, как Михаил Александрович полез за сотовым, но дальше смотреть за Яковлевым ему не дал Беловолов, захватив в плен, чтобы сфоткаться всей группой. Лишь позже, когда Михаил Александрович исчез из поля зрения, Матвей смог прочесть то, что тот ему написал: «Ты еще задаешь такой глупый вопрос? Я буду ждать тебя вечером». Так что нужно было собираться. Матвей знал, чем закончится встреча с Яковлевым, поэтому, заставив свое уставшее бренное тело встать с кровати, направился в ванную, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к ночному рандеву. Родители были на работе, и Матвей этому втайне порадовался. Меньше вопросов и допросов, а также длительных задержек.
Собравшись, Матвей только хотел написать СМС Яковлеву, что он к нему выезжает, как в коридоре квартиры послышался шум, и через минуту перед Матвеем, готовым уже уйти, предстали родители. Мама, скидывая обувь, высказывала что-то отцу относительно того, что пора им уже менять автомобиль, а то старая машина уже на ладан дышит. Отец что-то бурчал, отнекивался, почти не слушая. Родители не замечали сына, пока тот громко не осведомил взрослых:
- Мам, пап, я теперь врач! – и парень гордо выпятил грудь вперед, демонстрируя, как он доволен.
Мама запричитала. Всплеснув руками, она кинулась обнимать сына, едва скинув один сандаль. Отец кивнул, пряча улыбку и неожиданно заблестевшие глаза.
- Ох, дорогой ты мой! – женщина стискивала в объятиях, буквально повиснув на шее сына. – Я так за тебя рада, мальчик мой. Все, теперь осталось получить диплом и сдать аккредитацию, а потом еще в ординатуру поступить.
- Мать, - отец подошел ближе, хлопнув Матвея по плечу, - прекрати слезы пускать. Наш сын уже большой парень. Ну, когда у тебя вручение заветного документа?
- Через два дня, - Матвей, поцеловав маму в щеку, отстранил ее от себя. – Я решил не идти на выпускной. Вместо этого с ребятами в кафешке группой посидим, - Шестерняков безбожно врал, ведь это время он хотел провести с Яковлевым. – А вручение через три дня, потом аккредитация.
Мама заохала, и как бы между делом спросила, куда Матвей собрался.
- Пойду с Сашкой отмечу окончание, - и снова вранье. – Наверное, заночую у него.
- Что-то ты часто у Жарина пропадаешь, - хмыкнул отец, а сердце у Матвея чуть не остановилось. – Ну, смотри, не напивайся слишком сильно.
- Конечно, па, - кивнул Шестерняков-младший, задорно подмигнув отцу.
Выскочив из квартиры, Матвей прижался к двери спиной, переводя дыхание. Врать родителям ужасно. Шестерняков, каким бы сыном он ни был, привык к честности по отношению к любимым людям, так что для него ложь, как серпом по яйцам провести – болезненно и жутко непривычно. Снова встал вопрос о том, чтобы сказать о своей ориентации. Да и кто он вообще? Гей? Би? Или у него встает только на Яковлева? Вообще не ясно. Да и разбираться Матвей особо не спешил. Его устраивало то, что он чувствовал по отношению к Михаилу Александровичу.
