Короче, Матвей злостно себя накручивал, понимая, что зря это делает, но остановиться он был не в силах. А редкие встречи с Яковлевым еще больше погружали в пучину самокопаний. Собрания кружка становились реже из-за скорого зачета, так что поводов для встречи с Михаилом Александровичем становилось еще меньше. Матвей рассказал о своей беде Саше, но тот не дал никакого дельного совета. А всего из-за того, что не знал, что сказать на признание друга в симпатии к Яковлеву. У Жарина не было никогда серьезных отношений. По крайней мере, тот не подавал вида, что они были. Саша лишь сочувствующе похлопывал по плечу, советуя просто не прерывать общения с Михаилом Александровичем. Можно подумать, Матвей сам этого не понимал.

В диалог группы, которую староста завела, пригласив туда всех одногруппников, пришло сообщение. Староста написала: «Блин, ребят, я совсем зашиваюсь! У нас ведь закончились лекции по судебке, и их надо срочно подписать. Еще на прошлой неделе заведующий призвал всех старост потихоньку привозить тетради. Но у нас же как всегда есть те, кто списывает с чужих записей. Завтра нужно срочняк, а у меня сестра мелкая заболела. С ней некому посидеть. Кто сможет завтра ко мне приехать и забрать тетради, чтобы отвезти на кафедру судебки».

Беловолов написал в ответ: «А ты не придешь на пару?»

Девушка ответила, что «нет», и тут начались подбадривания, сетования, что все так получается, но по делу никто ничего не ответил. Матвей поерзал на месте, посмотрев на клавиатуру ноутбука. Может, стоит написать, что он сможет? Но не будет ли это слишком палевно?

Шестерняков собрался начать печатать, что он сможет все сделать, но тут Сашка Жарин присоединился к диалогу, и внизу экрана высветилось его имя. Матвей приготовился ждать, что скажет его друг, и не ошибся. Сашка как всегда в своей манере ответил: «Слу-у-у-ушай, вообще, ближе всего к тебе живу я, староста, так? В принципе, я смогу заскочить к тебе, а потом отнести тетради на кафедру».

Девушка обрадовалась, сказав, что было бы здорово. Потом начались обсуждения какого-то недавно просмотренного фильма, а Матвей в это время выпал в легкий осадок. Он открыл диалог с Сашкой.

«Ты чего творишь? С чего такие самопожертвования?» - написал Шестерняков, постукивая пальцев по столу, чуть раздражаясь, что друг его опередил.

«А кто сказал, что я пойду, Матвеюшка?;))) Это ты у нас станешь героем, когда отнесешь лекции Яковлеву».

«Ну ты и козлинка! Что за нафиг, Саш?!»

«Ты бы сам не решился. И после моего предложения меньше палева»

«За лекции придется еще расписываться каждому, не забыл?» - в глубине души Матвей обрадовался перспективе увидеться с Яковлевым. Возможно, удастся сделать ему сюрприз своим неожиданным визитом.

«Кое-кто забыл, что заведующий в последнюю минуту сказал, что росписи по желанию? Просто узнаешь рейтинг всей группы, и дело с концом».

Матвей пожевал губу, сделав вывод, что друг прав. В конце-то концов, появилась возможность увидеться с Яковлевым. Настроение однозначно поднялось. Осталось узнать, что вообще между ними с Михаилом Александровичем происходит.

На следующий день после пар Сашка впихнул Матвею в руки пакет, наполненный тетрадями. Шестерняков отправился на кафедру, которая пустовала. Все студенты, у кого судебка была последним циклом, на сегодня отучились, покинув здание, и Шестерняков обрадовался, что ни с кем не столкнется. Многие могли бы поинтересоваться, что он делает на кафедре после пар, но у Матвея была отмазка.

Натянув бахилы, парень одернул легкую куртку, поправил рюкзак на плече, и отправился прямиком в лаборантскую, чтобы узнать, где находятся преподаватели. Лаборант ответил, что Яковлев отлучился ненадолго, а заведующий с кафедры свинтил пару минут назад. Другие преподаватели, к сожалению, подписать не могут, так как, во-первых, не вели у группы Матвея, а, во-вторых, не имели таких полномочий, поскольку не будут принимать зачет кроме этих двоих. Делать было нечего. Подперев спиной стену, Матвей решил дождаться Яковлева. Вообще, это из-за него Шестерняков пришел сюда, так что от нежданно визита мужчина не отделается.

Матвей проторчал у ассистентской добрых пятнадцать минут, уже не надеясь, что Михаил Александрович придет. Но тот вскоре появился, направляясь по коридору к Шестернякову. В лице мужчины было крайне много задумчивости: слегка нахмуренные брови, чуть потерянный и, кажется, расстроенный взгляд. Яковлев стискивал в руках какие-то бумаги. Его халат, хлопающий по бедрам от быстрого шага, развевался, словно плащ. Матвей фыркнул, построив подобное мысленное сравнение.

- Привет, - тихо поздоровался Яковлев, не скрывая своего удивления. Он поравнялся с Матвеем. Их разделяло всего несколько шагов, но Матвею казалось, что намного больше. – Ты чего здесь делаешь?

Парень внимательно рассматривал мужчину. Что в нем может быть привлекательного, кроме красивой внешней фактуры? Характер? Возможно. Но что еще? Шестерняков никак не мог понять, почему его ориентация сделала неожиданный кульбит в сторону мужчины. Он его привлекал – это определенно так и от этого не отделаешься, не отмашешься, как от назойливой мухи. А еще Яковлев вызвал у Матвея безотчетное желание прикоснуться, обнять, снова вдохнуть запах геля для душа. Парень нервно прикусил губу, опустив взгляд. Что за дела?! Они не виделись с прошлых выходных, когда Матвею наскоком удалось побыть в гостях, но парню почудилось, что прошло целых полгода. Черт побери, да он соскучился по этому козлине! Он так соскучился по нему, что становилось страшно от собственных желаний, наплевав на все, притянуть его к себе и жадно впиться в узкие губы, которые могут быть такими мягкими, нежными и требовательными одновременно.

Шестерняков поднял взгляд, посмотрев в лицо Яковлева. Тот растерянно приподнял брови, все это время ожидая ответ, а когда Матвей посмотрел на него, мужчина окончательно перестал что-либо понимать, настолько отчаянно, неверяще и даже испуганно выглядел парень. Мужчина ключом открыл кабинет, и впихнул Матвея в помещение, а сам прижался спиной к двери, словно блокируя ее, не давая ни выйти, ни войти. Он опасается, что Матвей сбежит? Смешно! У парня произошло переосмысление своего положения, но никак не появилось желание сделать ноги.

- Привет, - наконец, выдавил из себя Шестерняков, переступив с ноги на ногу, чуть замявшись. – Я принес лекции группы, чтобы ты проверил и подписал.

Яковлев шумно выдохнул, прижав ладонь к лицу в знаменитом ироничном выражении. Матвей недоуменно уставился на мужчину, поняв, что, наверное, своим видом напугал его. Напряженные две минуты назад плечи Михаила Александровича расслабились.

- Боже, твою мать, Матвей, ты меня так сильно напугал! – признался мужчина, убирая руку от лица, возмущенно всматриваясь в студента. – Я думал, что что-то случилось. Ты почему мне не позвонил или не написал?

- Сюрприз? – неуверенно пожал плечами парень. – Просто так вышло.

- Дурак, - вдохнул Михаил Александрович.

- Сам такой, - надулся Матвей. – Чего вид сделал, словно от облегчения готов прямо сейчас желе на полу распластаться?

- Потому что так оно и есть, - мужчина щелкнул замком на двери, и Матвей подозрительно сощурился.

- Чего это ты делаешь? – парень весь подобрался, готовый к нападению мужчины.

Не то чтобы Матвей был против того, чтобы Яковлев сделал нечто необычное прямо на своем рабочем месте, однако рисковать Шестерняков не хотел. Он во всех красках представил, как Яковлев усаживает его на свой стол, пылко целует, укладывает на прохладную столешницу, а потом… Щеки Матвея вспыхнули, и Яковлев заухмылялся.

- И кто тут из нас извращенец, м? – довольно оскалился мужчина, направляясь к своей жертве. Преподаватель отложил принесенные бумаги в сторону, положив на чей-то чужой стол. – Так и скажи, что пришел не просто, чтобы лекции подписать.

Матвей начал отступать назад, скидывая с плеча рюкзак, откидывая его в сторону. Пальцы все еще сжимали пакет с тетрадями, но парень чувствовал, что это ненадолго. Он с дико бьющимся сердцем смотрел на приближающегося к нему Яковлева, а сам отступал назад, покусывая губу. Боже, что за режим альфа-самца?! Но такое поведение больше соответствовало тому Михаилу Александровичу, которого Матвей знал, оставаясь с ним тет-а-тет. Внешне от всего отстраненный в реальной жизни, в минуты уединения Яковлев становился настоящим голодным зверем. Матвей облизнул губу, когда его задница прижалась к столу. Обернувшись, парень положил пакет на стол Яковлева, к которому оказался притиснут. И через минуту, не успел парень пикнуть, как очутился в чужих объятиях. Яковлев жадно прижался к нему, сократив расстояние настолько, что становилось трудно дышать. Грудь к груди, бедра к бедрам, и нет ни миллиметра свободного пространства. Положив ладони на поясницу Шестернякова, мужчина вперился своим до тошноты красивым взглядом в лицо Матвея.