- Ой, Матвеюшка, а что здесь написано? – Валечка, прижавшись внушительным бюстом к руке Матвея, заглянула в его тетрадь, тыкнув пальцем в написанное.
- Штанц-марка и поясок осаднения*, - прошептал парень.
- Спасибочки, - вздохнула девушка, надув губки. – Я ничего не понимаю. Чем вообще отличается выстрел с близкого расстояния и выстрел в упор? - пожаловалась несчастная.
Матвей, стиснув зубы, принялся объяснять. И тут раздался голос Яковлева:
- Шестерняков!
- А? Чего? – парень оторвал взгляд от написания лекции, скинув с себя прилипшую Сапрыкину.
Матвей посмотрел на Яковлева. Вокруг раздались смешки, которые никак не повлияли на равнодушно-прохладное выражение лица мужчины. Ни один мускул не дрогнул. Шестерняков растерялся, вдруг поняв, что слишком увлекся объяснением.
- Да? – пискнул парень.
- Может быть, вместо меня прочитаешь лекцию, раз уж болтаешь? Почему бы не совместить приятное с полезным? – прямолинейно произнес Яковлев, и Сашка с боку от Матвея прыснул от смеха, скрывая эмоции за вежливым покашливанием.
- Э-э-э, нет, - Матвей покачал головой, кинув косой взгляд на притихшую Валечку. – Меня вполне устраивает позиция слушателя, Михаил Александрович.
- Тогда будь добр, слушай лекцию, - спокойно, но крайне наигранно равнодушно произнес Яковлев, возвращаясь к презентации.
Матвей выдохнул сквозь зубы, прошипев Сапрыкиной, чтобы она не отвлекала, и на все возникающие вопросы он ответит на перерыве.
- Это что за ролевые игры? – фыркнул Сашка, ткнув Матвея в бок, болезненно попав по рёбрам. – Зная, какие у вас отношения, на это забавно смотреть.
- Заткнись! – прорычал Матвей.
Ему было неловко. И из-за того, что он прервал лекцию Яковлева, к которой тот готовился, и еще потому, что со стороны разговор с Валечкой на расстоянии пару сантиметров между лицами выглядел весьма неоднозначно. Матвей это понял почти сразу, стоило Яковлеву обратить на них с Сапрыкиной внимание.
- Только тебе он сделал замечание, - фыркнул Жарин, выводя на тетрадном листочке сердечко, а Матвей, увидев это, своей ручкой замалевал рисунок, злостно надавливая стержнем на ни в чем неповинный листок.
Сашка был прав. Многие шушукались, но Яковлев акцентировал внимание именно на Матвее. Шестерняков подавил улыбку, хитро сощурившись.
Перерыв был объявлен вовремя. Проверив присутствующих, Яковлев присел на стул возле лекторского стола. Матвей, сделав вид, что ему нужно что-то спросить по лекции, подхватил свою тетрадь, буквально вырвав ее из цепких ручек обалдевшей Валечки.
- Я на секунду. Нужно кое-что спросить, - пояснил Матвей, увидев, как обиженно надула губки девушка.
Если к заведующему на лекции студенты старались подойти, чтобы что-нибудь спросить, то Яковлева все упорно игнорировали. Многие были наслышаны о его характере. А Михаил Александрович ко всему прочему не удосужился представиться. Лишь сказал, что профессора сегодня не будет, и лекцию прочитает он. Мало информации не давало повода подойти. А вот Матвей решился, подкатывая к Яковлеву с искрящимися от смеха глазами.
- Михаил Александрович, - Шестерняков подошел к столу, демонстративно положив перед мужчиной тетрадь, в которой парень, пока шел, успел ручкой на полях написать кое-что, - расшифруйте это понятие, пожалуйста, я немного не понял.
Яковлев поднял суровый серебристый взгляд на студента. Но на глубине серых глаз плескалось вовсе не раздражение, которое можно было ошибочно прочитать по нахмурившимся бровям, а легкое удивлением, которое Матвей считал сразу, стоило их взглядам с Яковлевым встретиться. Мужчина подтянул к себе тетрадь и внимательно посмотрел на то, куда тыкнул ручкой Матвей. Шестерняков специально решил общаться завуалировано, перекидываясь записками на тетради, поскольку была вероятность быть услышанным зубрилками, сидящими на первых партах или же праздными гуляками, ошивающимися где-нибудь неподалеку. Когда Яковлев прочитал записку Шестернякова, его бровь иронично вздернулась вверх. Матвей незаметно ухмыльнулся. Он написал: «Ревнуешь?» Парень осознавал, что слишком быстро их с Яковлевым отношения перешли на панибратские, но так было даже лучше. Значительно проще, что ли.
- Ваши выводы в данном случае, Шестерняков, поспешны, - медленно, тихо, сквозь зубы выдавил из себя Михаил Александрович.
- Правда? – сыграл удивление Матвей. – А мне казалось, что я правильно понял и сделал верные выводы.
- Ошибаешься, - мужчина пододвинул тетрадь обратно владельцу. – Нужно внимательней слушать лекцию.
Шестерняков закатил глаза. Скука. Он-то надеялся поддеть Яковлева, вызвать на его лице так идущую ему улыбку.
- Ладно, как скажите, - недовольно пробубнил Матвей и, забрав свою вещь, больше не говоря ни слова, направился к своему месту.
Шестерняков едва успел сесть на стул, когда в его кармане завибрировал телефон. Покопавшись, Матвей достал сотовый. Его сердце забилось в несколько раз сильней, когда он прочел СМС, появившееся на дисплее: «Невыносимо ревную»
Матвей хотел поднять взгляд, чтобы посмотреть на Яковлева, но это было бы слишком палевно, и парень всего лишь сунул сотовый обратно в карман.
- Убери эту дурацкую влюбленную улыбочку с лица, - прошептал Сашка, когда друг присел рядом. – Ты выглядишь, как идиот.
- Заткнись, - снова прорычал, но уже беззлобно Матвей.
Видимо, поздно пить Тархун. Шестерняков попал в сети Яковлева, сам не поняв, как умудрился оказаться связанным по рукам и ногам чувствами другого человека. Покусывая губу, Матвей больше не слушал Валечку. Девушка прижималась грудью, шептала что-то тихим голоском, словно пыталась соблазнить Матвея, но тому было все равно. Он лишь думал о том, как бы сильно ему хотелось в данный момент поцеловать Яковлева.
Комментарий к Глава 14.
Штанц-марка - отпечаток контура дульного среза оружия на коже вокруг входного отверстия раны при выстреле в упор.
Поясок осаднения - плотная кайма темно-коричневого цвета вокруг входного отверстия огнестрельной раны.
========== Глава 15. ==========
Матвей откровенно скучал. Ему нечем было заняться, и он попеременно бегал то на балкон покурить, то к холодильнику на кухне, чтобы что-нибудь вкусненькое зажевать. Просмотр какого-то очередного сериала совершенно не разгонял скукотищу, в которой погряз парень, без понятия, чем себя занять. Вконтакте тоже заняться было нечем. Сашка с очередным хахалем устроил нечто вроде свидания, а Яковлев зашивался на работе из-за приближающихся зачетов у шестикурсников. Надо было что-то подбить там в документах под числа, принять отработки у прогульщиков и двоечников.
Близился май месяц, и вместе с ним над Матвеем и всеми выпускниками начинал маячить топор правосудия в виде доцентских зачетов и сессии, потом следовали ненавистные госы и новомодно придуманная аккредитация. Шестернякову пришлось поджать булки своей аппетитной задницы, чтобы, не разрываясь между личной жизнью, работой и учебой не завалить последнюю. Нужно было как следует готовиться ко всем кругам Ада, что приближались. А личная жизнь… Кстати, о ней. Между ним и Яковлевым особых продвижений не было.
Матвей нахмурился, щелкнув мышкой на диалоге сообщений в Вконтакте. Михаил Александрович не позволял себе заходить дальше страстных поцелуев, лапаний задницы Шестернякова и обыкновенной дрочки. И то, встречи стали значительно реже после того признания в ревности во время лекции, которую Яковлев заменял в связи с отсутствием профессора. Складывалось ощущение, что недолюбовник избегал Матвея, словно очерчивая между собой и им грань. Мужчина делал вид, что занят (собственно, так оно и было, и Матвей это отлично понимал), однако подобное игнорирование своей персоны парню не нравилось. Ему хотелось сблизиться с Михаилом Александровичем, а не выслушивать его: «Прости, сегодня никак. У меня полный завал на работе». Матвей молча сдерживался, хотя высказаться по этому поводу хотелось очень сильно. И в тоже время Шестерняков ясно осознавал, что с преподавателем они так и не определились, что за отношения их связывают. До полноценного секса дело так и не дошло, поэтому секс-партнерами их назвать было сложно. Друзьями? Смешно. Стал бы Матвей водить дружбу с мужиком, старше на десять лет, с которым целовался, засовывая язык по самые гланды. Матвей искренне терялся в определении отношений с Яковлевым, но одна мысль о мужчине заставляла ерзать на месте в желании позвонить, чтобы услышать голос, а еще лучше увидеть. Тогда-то Шестерняков начал понимать, что по-настоящему влюбляется. И эта мысль не была, как гром среди ясного неба, поразившая молнией незадачливого Матвея. Стрела голожопого златокудрого Амура не проткнула сердце насквозь. Шестерняков это просто понял, принял и тяжело вздохнул. Потому что он влюбился в мужчину… Потому что он не знал, как к этому отнесется Яковлев. Пусть мужчина и говорил про симпатию, но ведь ни слова не сказал, что испытывает нечто большее! Может быть, для него все происходящее между ним и его студентом – это лишь развлечение на время. Тем более, Матвей отлично помнил обстоятельства начала недоотношений. Бывший Яковлева и его свадьба маячили где-то близко.
