- Хотел увидеться? – догадался мужчина, пока его взгляд скользил от губ Матвея до глаз.

- Хотел, - сознался парень, кротко, даже смущенно, коснувшись полов халата мужчины, заползая под ткань медицинской одежды, обнимая Яковлева за талию. – Надо было предупредить. Зря заявился вот так.

- Я только рад этому, - успокаивающе улыбнулся уголками губ мужчина.

- Тебя, кстати, не беспокоит, что нас могут застукать? – Матвей кивнул в сторону двери, но тем не менее лишь сильней стиснул пальцы на чужих боках, переживая, что Яковлев может отстраниться, нарушая так необходимый сейчас близкий контакт.

- Я закрыл дверь, - дернул плечом мужчина, надавив одной ладонью на поясницу парня. – Да и на кафедре никого, кроме меня и лаборанта больше нет. А теперь, - лицо Яковлева приблизилось на пару сантиметров, и горячее дыхание обожгло губы Матвея, - может, уже поцелуешь меня?

Шестерняков закатил глаза, фыркнул.

- И кто тут у нас нетерпеливый такой? – передразнил голос мужчины парень.

И когда Яковлев открыл рот, чтобы что-то ответить, как Матвей заткнул его самым действенным способом. Михаил Александрович выдохнул в поцелуй, прижал парня к себе так крепко, словно боясь, что тот может исчезнуть. Но совершать подобное кощунство Шестерняков не собирался, и мужчина немного расслабился, успокаивающе погладив парня по спине. Матвей так ждал этого чертова поцелуя! Губы начинали ныть, как при желании покурить. Парень обзавелся новой зависимостью. Такой приятной, к слову, зависимостью. Ему нравилось целоваться с Яковлевым. Он получал от этого настоящий кайф.

Матвей застонал, когда чужой язык напористо огладил стенки его рта, поддевая, раздразнивая. Губы Яковлева ласкали так, словно их обладатель адски тосковал, так хотел вновь ощутить Матвея. Это льстило, и парень беспрекословно подчинялся, отдавая всего себя. Когда ладони Яковлева скользнули на ягодицы Матвея, сжав их, чуть разведя в стороны, парень неожиданно всхлипнул. Блять, что это был за звук?! Оба замерли, оторвавшись от увлекательного занятия. Краска смущения перебралась с щек на уши и шею парня. Господи, это он издал такой необычный полустон-полувсхлип?! На него не было похоже.

Руки Яковлев убрал сразу. И Матвей понял, почему. У мужчины после странного всхлипа почти мгновенно затвердело в паху. И он упирался Шестернякову в бедро. Появилась заминка, и Матвей, стыдясь собственных эмоций, надавил ладонью на грудь мужчины, отодвигая его от себя. Пиздец. Это было опасно.

- Кхм, - парень откашлялся. – Так… Я, собственно, - голос звучал по-блядски хрипло, так что Матвею пришлось перевести дыхание, чтобы взять себя в руки, - блин… Мне нужно подписать лекции и посмотреть рейтинг.

Яковлев кивнул. Он так внимательно вглядывался в лицо Матвея, что тому показалось, что в нем сейчас прожгут дырку. Михаил Александрович нахмурился, затем, отдернув халат, обогнул стол и сел на свое место, больше ни жестом, ни намеком не давая понять, что хочет коснуться Матвея.

- Да, я помню, зачем ты здесь. Подожди минуту, мне надо найти журнал, - нейтральным голосом отозвался мужчина.

Матвей нахмурился. Что за нах?!.. Секунду назад они с таким упоением целовались, а что происходит сейчас? Парню не понравились разительные перемены, словно Яковлев специально в одно мгновение выстроил между ними стену, держась на расстоянии. Будь они в мыльной опере, Шестерняков растянул бы объяснения на долгие недели, убиваясь, что происходит. Но парень был в некоторых вопросах человеком прямолинейным, не желая ходить вокруг да около вокруг проблемы. Если нужно что-то решить, то пусть это будет именно сейчас.

- Что происходит? – глухо спросил парень, и Яковлев на секунду замер, перестав рыться в ящиках стола, но затем, придя в себя, игнорируя вопрос, снова вернулся к поискам. – Может, объяснишь, что не так?

Михаил Александрович вздохнул, вытащил на свет знакомый Матвею журнал. Мужчина стиснул вещь в руках, не замечая того, что делает. Он взглянул прямо в лицо парня, хмуря красиво очерченные брови.

- Ты не уверен в том, чего хочешь, верно? – спокойно, но только создавая видимость подобных чувств, осведомился преподаватель.

- Ты о чем? – искренне не понял Матвей.

- Обо всем, - последовал лаконичный ответ, и мужчина открыл журнал, как-то нервно ища номер группы Матвея. – Я о том, что между нами.

Шестерняков вздернул вверх бровь. Его сердце, бьющееся так сильно, чуть не остановилось от мысли, что Яковлев мог подумать. Он что, считает, что Матвей с ним играется?! Потянувшись через стол, Шестерняков положил ладонь на пальцы Яковлева, прижимая их к журналу, не давая листать страницы. Матвею удалось привлечь к себе внимание, и Михаил Александрович взглянул на него. И столько неясных чувств отразилось в серых глазах. Отчаяние, страх, переживания, и безвольное согласие на все, что угодно.

- Можешь объяснить, о чем ты вообще говоришь? Ты ведь сказал, что у тебя много работы, так? Поэтому ты отдалился, - начал издалека парень, решив все вопросы уладить одновременно. – Поэтому мы почти не виделись. Я ничего не путаю?

- Это не совсем так, - качнул головой мужчина, неуверенно стискивая пальцы Матвея, переплетая со своими, словно боясь отпустить. – Я решил дать тебе время.

- Время на «что?» - закатил глаза Матвей, бесясь, что каждое словно приходится вытягивать клещами. – Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Ты сейчас заливаешь, что я не уверен в том, чего я хочу. Ты, блять, что вообще несешь?

- Ты был натуралом, - Яковлев отодвинул пальцы Матвея, глубоко вдыхая и начиная снова искать его группу. – Естественно, тебе сложно перестроиться на новый лад, - начал свое откровение мужчина. – Я говорю, что ты не знаешь, чего сам хочешь, потому что каждый раз, когда я хочу сделать что-то большее, то ты зажимаешься, отстраняешься от меня.

Шестерняков едва не постучался головой о стол Яковлева. Что за идиотские выводы?! И кто из них наученный опытом гей? Взрослый мужик, тоже мне. Цветочек с хрупкой душевной организацией.

- Я не хочу на тебя давить, ясно? – продолжил мужчина. – Ты, вроде, не против чего-то большего, но и не даешь мне стать ближе. Я, Матвей, не железный.

- Ты осознаешь, что все твои слова сейчас попахивают фарсом? – парень сложил руки на груди. – Естественно, я зажимаюсь, ёб твою мать! Я ведь догадываюсь, какая мне роль уготована. Но кто сказал, что я не хочу тебя? Блять, да хочу я тебя, идиот! – сорвался, наконец, Матвей, выплескивая свое негодование. – Я вообще не в курсе, что у нас за отношения! – Яковлев, прибывая в полной растерянности, удивленно уставился на парня, у которого почти началась истерика.

- А что между нами? – тихо спросил Яковлев.

- Встречаемся мы, вот что! – возмущенно воскликнул Матвей.

- С каких это пор? – еще тише спросил Михаил Александрович, наконец, вспомнив, что это он взрослый и ответственный.

- С того момента, как у нас было свидание! – вырвалось у Шестернякова, и Яковлев чуть не уронил челюсть. – Есть какие-то возражения?!

- Нет, - бормотание в ответ.

- Шикарно. А теперь проверяй лекции, - недовольно буркнул Матвей, а сам сел на диванчик, скрестив ноги и руки.

Парня все еще трясло от раздражения. Еще никогда он не позволял себе такой выплеск эмоций. Яковлев, косясь на него, зашуршал пакетом, доставая тетради. Матвей недовольно покачал головой. Что за неуверенность в себе? Откуда дурацкие мысли? И тут парень вспомнил о том, что, вообще-то, у Яковлева уже был печальный опыт отношений с натуралом. И тот его подставил. Бывший обошелся с ним по-скотски, а после Михаил Александрович привык связывать себя связями лишь на одну ночь. Потом он встретил его – Матвея. И уверенность мужчины снова оказалась подкошена. После сделанных подобных выводов гнев Матвея сдулся. Не стоило кричать на Яковлева. Тот давал выбор, позволил определиться с желаниями. Видимо, хотелка самого Михаила Александровича сдавала позиции, и он не желал никоим образом давить на парня, предоставляя тому время расставить все по полочкам. Нет, чтобы нормально поговорить, мужчина принял неоднозначную позицию. Собственно, многие так и ошибаются, делая неверные выводы, и в конечном счете отношения рушатся, не успев начаться.