- Что? – не вытерпел гипнотического взгляда Шестерняков, чуть поежившись. – Почему Вы так постоянно на меня смотрите?
- Напоминаешь ты мне кое-кого, - мужчина повернулся к рулю, ловко и непринужденно выруливая с автостоянки.
- Любовника бывшего, что ли? – вырвалось помимо воли у парня.
- Именно, - кивнул Яковлев, и Матвей чуть не потерял челюсть где-то у себя на коленках, не зная, что вообще стоит ответить на подобное заявление. – А теперь говори, где ты живешь.
Матвей продиктовал адрес, все еще плавая в шоке от услышанного. Находиться в салоне автомобиля стало немного неловко, и Шестерняков старался больше не смотреть на водителя, отвернувшись к окну. Что за напасть?
- Приехали, - объявил спустя минут пятнадцать поездки Михаил Александрович. – Не думал, что ты в таком… районе живешь, - взгляд Яковлева красочно осмотрел старые хрущевки, разбитую детскую площадку и мусорку, из контейнеров которой мешки со всяким дерьмом буквально вываливались наружу.
- Не я живу, а Сашка Жарин, - выдохнул Матвей, отстегиваясь, вообще не зная, зачем сообщает преподавателю такую информацию. – Мои родители уехали, и я на время поселился у него.
Яковлев промолчал, ничего не став говорить. А что Матвей вообще хотел услышать? Парень пригрелся в салоне, его немного разморило, и выходить на улицу, где уже шел приличный дождь, не хотелось. Вздохнув, парень потянулся к ручке двери, вспомнив о правилах приличия в последний момент:
- Спасибо, что подвезли, Михаил Александрович, - поблагодарил парень, взглянув на преподавателя, который пристально его рассматривал, словно что-то прикидывая.
Повисла странная напряженная атмосфера, и Матвей начал паниковать, думая, что пора бы честь знать, пока Яковлев не отмер:
- Увидимся завтра, Шестерняков, - и он отвернулся.
Матвей выскочил на улицу, попадая под дождь. Парень бегом помчался к подъезду, не оборачиваясь и не смотря назад, и только оказавшись внутри спасительного дома, поднявшись на пару этажей, через окна подъезда, выходящие в сторону двора, парень увидел отъезжающую машину Яковлева.
========== Глава 8. ==========
Несмотря на разговор по душам, между Матвеем и Яковлевым отношения совсем не изменились. Шестерняков, конечно, не рассчитывал, что что-то поменяется, однако ожидал, конечно, немного иного, нежели очередную стадию равнодушия и почти что полного игнорирования. Это почему-то задевало. Парень сам не мог понять, почему ему неприятно поведение преподавателя, но задумываться над этим фактом Матвей не хотел. Жарину так и не удалось ничего выведать у друга, как бы он не старался расколоть его, о чем они с Яковлевым разговаривали после пары. Матвей также не рассказал о том, что Михаил Александрович его подвозил. Стоит об этом поведать и все – пиши-пропало. Сашка не слезет, пока не выспросит все до последнего слова и какой интонацией это слово было произнесено. Да, еще забавный факт – оценки Матвея на судебке так и не изменились. Яковлев не ставил выше четверки с минусом, а некоторых отправлял на отработки, поскольку они плохо готовились к парам. Матвей устал злиться, и смирился, что ничего с Яковлевым не поделаешь. С чего вообще он должен был изменить свое поведение? Из-за разговора о личном? Или того, что Матвей дал ему прикурить, тем самым узнавая секрет преподавателя о том, что никто не знает, что он никотинозависимый? Бред полный. Разумеется, ничего не должно было измениться, но Матвею все равно из-за чего-то становилось неприятно, стоило лишь подумать, что Михаила Александровича ничем не проймешь. Их разговоры остались на уровне шуток-прибауток и издевок, а время шло, ознаменовывая собой конец цикла по судебке. Две недели пролетели так быстро, что Матвей не успел заметить, и в субботу на паре особо сильно ощущалось то, что с кафедрой они распрощаются до самого зачета. Кто-то радовался, а вот Матвей грустил.
- В понедельник у вас последнее занятие, - оповестил Яковлев, закрывая журнал и мельком осматривая всех взглядом. – Но не думайте, что из-за этого можно не готовиться. Не создавайте себе проблем, у кого их и так не мало. У кафедры есть требования – посещать лекции. Их всего пять, и за каждую лекцию у вас будет стоять по одному дополнительному баллу к рейтингу, поэтому не глупить и не пропускайте их. Тем более, они интересные. После того, как лекции закончатся, будут подсчитаны ваши окончательные баллы, поэтому вам надо будет подъехать и расписаться за свой рейтинг. Чтобы узнать, когда именно – пусть староста позвонит на кафедру, ей лаборанты все расскажут. Ах, да, чуть не забыл ещё! – как бы между прочим добавил Яковлев. – Лекции пишите обязательно. Их будет проверять заведующий.
Матвей чуть не застонал. Ну что за правила придумал этот старикашка?! С каких это пор у них посещение лекций строго наказуемо? А если почерк маленький и написано из всей лекции будет всего парочка страниц?
- Почерк не имеет значения, - как будто услышал его мысли Яковлев. – Самое главное, чтобы вы уловили суть лекции. Можете идти.
Михаил Александрович, развернувшись, вышел из кабинета под общий шум и гвалт собирающихся студентов.
- Такое чувство, что мы – младшекурсники. Так запаривают с лекциями, - ворчал Беловолов. – Хорошо, что еще не подписывают, как раньше. А то помните, как по философии даже с боку на страницах вдоль всей тетради рисовали, чтобы, не дай Бог, кто-то не взял чужую?
Да, некоторые шизы преподавателей Матвей, как и его одногруппники, не понимал. Зачем создавать столько проблем и себе, и людям? Но с великими умами не поспоришь. Все равно проиграешь.
Матвей устало потер переносицу, раздумывая над тем, что, несмотря на то, что в понедельник их пути с судебкой разойдутся до самого зачета, еще остается кружок, ходить на который парень не собирался переставать. Сашка, не обремененный часами просиживания на кафедре после основных пар, не понимал друга. Собственно, и не хотел понимать. Жарина устраивала его разгульная жизнь. Как он выразился: «Если не нагуляться сейчас, то когда еще?» Вполне разумный вопрос, но Матвей, захваченный в любовный плен понравившегося предмета, отринул все студенческие увеселения. И Сашка ему это припоминал почти каждый день, ворча, что друг вообще забыл, что такое крутой отдых. Но, честно признаться, сам Матвей уже размышлял о том, что неплохо было бы как следует оттянуться в клубе под ритм музыки, выплёскивая всю накопившуюся энергию. И парень дал себе зарок, что обязательно осуществит желаемое на следующей неделе. А пока, ему оставалось дожидаться родителей.
- Ты знаешь, а ведь Диди на тебя зол, – Сашка, раскачиваясь на стуле, лениво крутил в руке погрызенную ручку, которую он использовал дома для переписывания лекций с чей-нибудь тетради с отличным и понятным (если у медиков вообще это возможно) почерком.
Матвей, лежащий на диване, пользуясь тем, что Саша позволил ему это, взглянул на друга, пожав плечами:
- А меня это должно волновать? И вообще, с чего ты это вспомнил об этом сейчас?
- Потому что Диди за эту неделю мне все уши проел, что ты от него шикарного любовника отогнал, - Саша ухмыльнулся, и между красной каёмки красивых губ сверкнули белоснежные зубы. – Ему Яковлев показался жарким в постели.
Матвей поерзал, нервно облизав губы. Ему не нравилась тема, которую поднял Саша. А все потому, что друг никогда ничего просто так не говорит. Все в его словах несет смысл. Порой непонятный до конца, но он есть. И Шестернякову тема не нравилась категорически. Он готов был разговаривать о погоде, о новой тачке, появившейся у Беловолова, да даже о том, что их одногруппница решила увеличить грудь. Но только не о Яковлеве.
- Твой Диди мне до лампочки, Саш, - отозвался Матвей, несколько раз моргнув, рассматривая потолок. – Он и так прыгает к каждому в койку, стоит поманить, - вдруг парень замолчал, весь подобрался, приподнявшись и уставившись на друга пристальным взглядом, словно пытаясь выведать все тайны, которые, возможно, Саша скрывает. – Слышь, только не говори мне, что ты рассказал, кто такой Яковлев.
