- Я не собираюсь трахаться с парнем! – чуть не заорал Шестерняков, вовремя вспомнив, что они, вообще-то, на лекции находятся. – Я спросил чисто теоретически.

- Тогда я чисто теоретически посылаю тебя на хуй, - возмущенно ответил Саша, демонстративно возвращаясь к записыванию лекции. – Отвали. Я ничего тебе не скажу, пока ты не объяснишь мне, что за херня с тобой творится.

Матвей насупился, но промолчал. Он сам бы хотел узнать, что за чушь проносится у него в голове с тех пор, как он поговорил с Яковлевым. Неожиданные стороны характера преподавателя стали приятным открытием. Значит, он не такая уж безжизненная игрушка, выполняющая механические действия. Его можно задеть. Но в голове у не обделённого фантазией Матвея проносились и более пикантные картинки. Он попытался себе представить Диди вместе с Яковлевым, что выходило весьма скверно, и парня чуть не затошнило. Не-е, как-то он не может понять, каково быть геем. И вообще, Яковлев сверху или снизу? Ну, если он был с Диди…

- Бля-я-я-ть, - с чувством протянул Матвей, стукнувшись лбом о парту, потеряв всякую надежду на то, чтобы сосредоточиться на лекции.

Саша покосился на друга, но ничего не стал говорить, чему Матвей был благодарен. Парню не хотелось рассказывать о разговоре с Яковлевым. Во-первых, это смущало, а, во-вторых… Во-вторых, Матвей сам не понимал, почему захотел полученную информацию оставить только между ними с Михаилом Александровичем.

========== Глава 7. ==========

Матвей с нетерпением ожидал прихода преподавателя, курирующего кружок по судебке. В кабинете собралось не так много людей, поскольку таких любителей, как Шестерняков, на самом деле было по пальцам пересчитать. Большинство пришло только из-за возможности получить дополнительную оценку к зачету. Конечно, если такая возможность появится. Во всяком случае, пятнадцать человек в небольшом кабинете уместились. И пока все шушукались, предполагая, что за тема сегодняшнего кружка будет, парень вдруг вспомнил вчерашний день, когда во вторник Яковлев все-таки не дал ему участвовать во вскрытии, заставив поработать Беловолова и Сашку. Им, что удивительно, преподаватель поставил по четверке с минусом. Но не это было самое ужасное, а то, что после вскрытия Жарин из туалета не выходил целых полчаса. Что поделать – тонкая душевная организация. Парень болезненно перенес вскрытие, хоть и храбрился, не желая показывать, как ему не по себе. Лишь перед другом он дал слабину, высказав все, что думает о Яковлеве, бледнея и зеленея, склоняясь над туалетом. Матвей не мог поспорить – вскрытие Сашке досталось ужасное. Трупы после алкогольного отравления, которое привело к смерти, тот еще сорт издевательства. Жарин заявил, что больше не пьет. Но что-то Матвей в его словах как-то сомневался.

О разговоре с Яковлевым Матвей другу так и не рассказал. И Михаил Александрович делал вид, что ничего не произошло, только подколок стало значительно больше. Они в какой-то момент переставали быть невинными. К счастью, никто шуток Яковлева, кроме Саши и Матвея не понимал. И то, Жарин не до конца улавливал суть, но общая картина у него сложилась, так что парень, слушая перепалки преподавателя с Матвеем, давился смехом. Плюс ко всему, Шестерняков, ненавидя сам себя, краснел, как девчонка, злясь, что Яковлев вызывает такие постыдные эмоции.

- К черту, - пробурчал себе под нос Матвей, разглядывая всех тех, кто пришел сегодня на кружок.

Знакомых Шестернякова с потока оказалось крайне мало: всего лишь двое людей. Всех остальных Матвей знал лишь визуально. Когда дверь кабинета открылась, студенты замолкли, уставившись на пришедшего заведующего кафедрой. Седой мужчина оглядел всех пристальным голубоглазым взглядом, как-то тепло улыбнулся, сам себе кивнул. Все дружненько встали, поприветствовав профессора, а он лишь махнул рукой, попросив тем самым сесть на места.

- Здравствуйте, ребята, думаю, мне можно не представляться. Вы и так меня все знаете, - студенты дружно закивали, и профессор продолжил: - Обычно я всегда веду кружки по судебной медицине, но завтра мне срочно нужно быть в другом городе на конференции, так что сегодняшний день я посвящу сборам, а с вами будет заниматься сегодня Михаил Александрович.

Матвей едва не застонал. Ну что за черт? Преподаватель зашел после слов заведующего, кивнув профессору. Яковлев заметил Матвея, кинув на парня, кажется, такой же разочарованный взгляд. Что, надеялся, что не увидятся до завтра? Не тут-то было! Шестерняков целеустремленный парень. Если ему что-то понравилось, то он будет добиваться лучшего в той профессии, которая его зацепила.

Профессор попрощался, пожелав отличного времяпрепровождения. Девчонки подобрались, заулыбавшись Михаилу Александровичу, а Матвей накукоженно затих, сложив руки на груди в полной абстракции от происходящего. Ему не нравилось то, что с Яковлевым придется провести еще лишних два часа. В придачу ко всему, Яковлев сел за парту за свой стул прямёхонько рядом с Шестерняковым, который смерил мужчину недовольным взглядом. Михаил Александрович неожиданно закатил глаза, кладя на стол небольшую стопку бумаг, которую Матвей не заметил, когда мужчина вошел. Шестерняков настолько сильно погрузился в свои возмущения, что вряд ли вообще смог бы хоть что-нибудь различить в окружающем мире, кроме своего раздражения.

- Сегодня у нас будет лишь вводная часть, - оповестил мужчина. – Я расскажу вам, чем вообще занимаются на нашей кафедре помимо вашего учебного процесса. У нас многие посвящают себя научной работе.

Михаил Александрович начал раздавать принесенные бумаги, и пока все с шумом перелистывали листы, Яковлев слегка склонился вперед, чем до чертиков напугал Матвея. Парень не отодвинулся, но с подозрением взглянул на мужчину, который прошептал:

- Прекрати кукситься, Шестерняков, - понизив голос, Яковлев не привлек к себе внимание, зато заставил Матвея прислушаться. – Я тоже не особо рад видеть твое лицо. Неужели ты думаешь, что я бы вечер среды именно так хотел провести? Увы, на меня свалили чужую работу.

- Я не куксюсь, - ворчливо ответил очень тихо Матвей, взглянув в лицо мужчины. – Я не рассчитывал видеть Вас до завтрашнего дня.

- Взаимно, - ухмыльнулся Михаил Александрович, выпрямляясь, окинув внимательным взглядом Матвея.

В общем и целом занятие прошло достаточно хорошо. Яковлев подробно рассказал о деятельности кафедры, показал слайды с наглядным материалом, который используют преподаватели и студенты, работая над научными работами. Матвею, вопреки собственному неудовольствию, было интересно слушать мужчину, задавать ему вопросы. Остальные студенты словно перестали существовать. Матвею вновь, как в первый раз на вскрытии, показалось, что между ним и преподавателем появилась какая-то ниточка понимания, основанная на любви к изучаемому предмету.

Кружок закончился в начале седьмого вечера. Все разошлись, не сложив муляжи по местам, и Шестерняков, любящий бережное отношение к вещам, которые ему нравятся, решил остаться, чтобы все расставить по местам, так как лаборанты с кафедры уже ушли домой.

- Тебе не обязательно было оставаться, – в кабинет из ассистентской вернулся Яковлев, удивленно застыв в дверях, когда понял, что Шестерняков не ушел, в то время как другие студенты уже свалили.

- Мне не сложно расставить все по своим местам, - просто ответил Матвей. – Тем более, мы все это рассматривали, а на место не положили.

- Перфекционист, что ли? – хмыкнул Михаил Александрович, в глазах которого, несмотря ни на что, сверкнуло одобрение.

- Нет, - Матвей установил последний предмет на свое место, после чего прямо взглянул на мужчину. – Всего лишь благодарный за знания студент, - и парень широко улыбнулся.

Если так посудить, то это было впервые, когда они так просто и относительно спокойно, без всяких закавык, разговаривают с Яковлевым. Преподаватель немного опешил от прямого заявления студента, который без смущения сказал, что ему нравится преподавание Михаила Александровича. Пусть и не совсем прямо, но намек был.