Моррис вздохнул, взъерошил волосы, недовольно покусав губу. Он давно не выходил. Очень давно. И первым желанием было, как можно скорей увидеться с Томом. Но Филипп подавил в себе порыв: он вспомнил слова дока — неожиданно его голос очень отчетливо прозвучал где-то глубоко внутри. Действительно, чего именно хотел Филипп от Эмиля? Чтобы тот о нем узнал. Юноша узнал, но удовлетворения Филипп, увы, не испытал. Разве что получил очередную головную боль в виде трясущегося, как наседка, Луиса. Тот и раньше, конечно, носился волчком вокруг, но теперь даже до дома не дойти, и не одеться в привычную одежду. По крайней мере, уж точно на это тратить свое драгоценное время Филипп не хотел.
Зайдя в ванную, мужчина пошарил в тумбе под раковиной, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь зажим для волос. Разумеется, ничего не нашлось. Зато Филипп обнаружил на рабочем столе канцелярскую резинку, которая отлично собрала волосы в небрежный высокий пучок.
На улице стояла глубокая ночь. Три часа, если электронные часы Кронви не врали. Филипп некоторое время изучал квартиру, заглядывая во все доступные места, но ничего интересного не обнаружил. Ни дисков с порно, ни откровенных журналов, ни завалявшихся где-нибудь случайно забытых женских трусиков. Скукота. Тогда Филиппу захотелось курить. Он босыми ногами прошлепал на кухню, где включил вытяжку.
Предварительно мужчина порыскал в вещах Эмиля, найдя сигареты. Их осталось всего две, так что Филипп, смяв пачку, забрал обе. Теперь можно было не конспирироваться. Моррис не знал, радоваться этому или огорчаться.
Он залез на достаточно широкий подоконник и открыл окно; на улице было тепло, даже очень, так что Филипп не рисковал заболеть. Он закурил, блаженно прикрыв глаза.
«Что я хочу от Эмиля?» — снова спросил себя Филипп.
Однозначно, он хотел быть с Томасом. А чтобы быть с Томом — надо навсегда заполучить тело. А чтобы заполучить тело, то следует… Убить Эмиля?
Моррис пожевал губу, всматриваясь в отражение оконного стекла. Убить, да? Губы едва-едва произнесли эти два слова. Филипп думал об этом, но что-то в последний момент его останавливало. Пожалуй, неуверенность. Моррис не был глуп, чтобы настолько сильно рисковать. Ведь существовал шанс, что, во-первых, Эмиль выживет, и тогда за попытку самоубийства его точно положат в психушку, а во-вторых, вместе с Эмилем умрет и сам Филипп.
Это было настолько стремно, что мужчина посчитал, что попытка умертвить Джонса — это крайний случай. Но что тогда сделать? Идей у Филиппа не было. Как и все эти годы, он жил своей жизнью, так что можно было бы как-то смириться с подобным существованием, но желание проводить с Томасом как можно больше времени, каждый раз толкало судорожно искать выход из ситуации. Он должен единолично владеть телом.
Луис сквозь сон чувствовал запах сигаретного дыма. Ему не нравилось, что Джонс курит, но пытаться отучить возлюбленного от этой привычки Лу не пытался — незачем влезать в личное пространство с головой. Он и так допущен максимально близко в тайники души Эмиля. И негоже пользоваться чувствами своего парня, чтобы давить на совесть.
Сон уходил под каким-то тревожным ощущением. Как будто интуиция царапала нервы острыми коготками, требуя что-то предпринять. Но что? И в чем дело? И только когда Луис прошлепал на кухонную зону, застав Эмиля на подоконнике, он понял, что к чему.
Куривший уже вторую сигарету парень явно не был его возлюбленным. Дерзкая, раскрепощенная поза, волосы, небрежно забранные в пучок, пристальный, холодный взгляд — Филипп.
Луис почувствовал, как мурашки прошлись по хребту, но постарался взять себя в руки.
— Привет, — нейтрально поздоровался он, проходя к плите и ставя чайник. — Собираюсь выпить кофе, тебе налить?
Филипп даже не обернулся; его взгляд лишь скользнул по отражению парня в стекле. Дернув бровью, Моррис хмыкнул, прикрывая глаза и глубоко затягиваясь. На голодный желудок вкус сигарет ощущался особенно остро, вызывая странное тянущее ощущение внутри. Филипп не особо маскировался, зная, что уже рассекречен. Можно подумать, попытайся он выдать себя сейчас за Эмиля, то поимеет от этого хоть какую-то выгоду. Да и, честно говоря, Моррису осточертело притворяться все эти годы.
— Крепкий чай с сахаром, — буркнул Филипп, даже не поздоровавшись.
Ноющая тяжесть в пояснице все еще неприятно напоминала о том, чем Эмиль и Луис занимались ночью.
— Ты голоден, Филипп? — по-прежнему бесстрастно продолжил Лу, доставая кружки и сахарницу.
При звуке голоса с характерным южным акцентом волоски на теле встали дыбом от страха, но нельзя было показывать, как сильно альтер-эго Эмиля пугает Луиса. Не прогибаться, но и не давить — так решил вести себя парень.
— Можешь не стараться — мне твоя готовка все равно не нравится, — Филипп хмыкнул, выпустив сигаретный дым изо рта, чуть покатав на языке горьковатый вкус.
— Как пожелаешь, — отзеркалил его ухмылку Кронви.
Чайник закипел, и Лу принялся заваривать напитки. Он никогда особо не возился с туркой, поэтому использовал быстрый способ приготовления молотого кофе в кружке: насыпал кофе, залил кипятком, накрыл фарфоровой крышечкой и оставил на пару минут. Покосившись на Морриса, сделал ему чай и поставил чашку на стол, рядом с сахарницей.
Филипп не обращал на него внимания. Он только что докурил сигарету и затушил в розетке, которую использовал вместо пепельницы. Лицо Эмиля, которое Лу не так давно покрывал нежными поцелуями, приобрело чужое надменное выражение, и это больно ранило. Кажется, Луис не очень-то нравился альтер-эго Джонса, на фоне чего заявление о завоевании Филиппа выглядели опрометчивыми.
Филипп еще некоторое время вглядывался в ночь, царящую на улице, между делом посматривая краем глаза на Луиса. Тот тушевался. Это было слегка, но заметно. Филиппу такое льстило, очень, он любил выводить людей из равновесия. Особенно людей, которые ему не нравились.
Моррис упруго встал с подоконника, подошел к столу, насыпал себе в напиток три ложки сахара и медленно размешал, пристально всматриваясь в лицо Кронви:
— И что только в тебе Эмиль нашел, — чуть скривил он губы в ухмылке.
— Что-то нашел, — пожал плечами Лу, проверяя готовность кофе.
Аппетит внезапно пропал, желудок сжало спазмом. Не каждый день оказываешься в ситуации, подобной этой, и Кронви испытывал почти суеверный ужас. Ему пришлось приложить максимум усилий, чтобы не сбежать из квартиры под благовидным предлогом, ведь доктор Майер просил приглядывать за Джонсом.
Луис слегка подул в кружку и нехотя сделал глоток, почти не чувствуя вкуса.
Моррис долго разглядывал Луиса, словно что-то выискивая в нем. Потом, крутанувшись на месте, вместе с кружкой чая вернулся к окну. Облокотившись бедром о подоконник, мужчина скрестил ноги. Филиппа вся ситуация совсем не напрягала. Он начинал… скучать. Банально и совсем ожидаемо. Моррис несколько раз, не скрываясь, зевнул. В голове всплыл образ Тома, и он решил, что после того, как допьет чай, пойдет к своему любовнику.
Молчание угнетало, Лу весь извелся, но стойко не нарушал тишины. К тому же, он не знал, что сказать и боялся повести себя неправильно. Этот чужак с лицом и телом любимого Эмиля нешуточно трепал нервы так, что слезы наворачивались — ни обнять, ни прижать к себе…
Моррис в несколько глотков допил чай, легко оттолкнулся, поставил пустую кружку на стол и объявил:
— Ну, я пошел, — после чего направился в спальню, чтобы найти хоть какие-то нормальные вещи Эмиля и переодеться.
Луис стиснул зубы. Он понимал, естественно, что является для Филиппа почти посторонним, и тот не захочет оставаться в чужом доме, но на душе, все равно, заскребли кошки. Машинально он поплелся следом за Моррисом и остановился возле распахнутых дверей спальной комнаты, прислонившись к стене. В открытую дверь все было прекрасно слышно, а заходить Лу не рискнул — как за незнакомцем подглядывать.
Филипп, вдруг неожиданно ощутив, как поднимается настроение, покопался в вещах Эмиля, перевезенных в квартиру Лу; довольно быстро переоделся, найдя белоснежную футболку и обыкновенные джинсы, потому что ничего лучшего не обнаружилось. Конечно, ни привычных узких драных джинсов, ни кожаной куртки, но спасибо и на том, что есть. Завязав волосы в тугой высокий хвост, Филипп собрался на выход, на всякий случай прихватив ключи от дома Эмиля.
