Том с новым подозрением уставился на любовника и даже машинально потянулся проверить у него температуру, этаким характерным заботливым жестом:
— Фил, да что с тобой?! Ты меня пугаешь!
Ирландец и понятия не имел, что Моррис может как-то не так истолковать его нежелание продолжать конфликт из-за произошедшего.
Филипп отстранился, легонько отбил руку Грина. Он видел… Видел — Томас хочет убедиться, что Фил в своем уме. Не от вящего беспокойства, а скорее по обычной человеческой укоренившейся привычке.
— Ох, брось, тебе о себе надо беспокоиться, — Филипп усилием воли заставил себя унять начавшуюся истерику.
Он устал. Устал от всего. От такой непонятной жизни, от Эмиля с его Луисом, пошатнувшегося личного мира и того, что всегда одинок. Вечно в теле, что ограничивает, не дает жить на все сто. А хочет ли он вообще вот так существовать?
Филипп моргнул. Слыша себя, словно со стороны, мужчина вдруг произнес:
— Думаю, я влюблен тебя, — прозвучало настолько безэмоционально, будто Филипп прочитал какую-то бегущую строку на электронном табло.
— Что?! — едва не выронил из рук стакан Том. — Хэй, ты серьезно?
В его голове не укладывалось, как такой свободолюбивый человек может внезапно влюбиться.
И, конечно, это многое объясняло, в частности — поведение Морриса. Тот явно пребывал в панике и творил «невероятную дичь», как выразилась бы родная тетка Тома, будь она жива.
Грин испытал странное чувство удовольствия от мысли, что вот этот сгусток кипучей страсти чувствует к нему нечто такое, что было толком не изведано самим Томом. Ирландец питал к Филиппу глубокую привязанность, но никогда не думал о том, как развивать данные ощущения, ведь любовник и повода-то не давал.
— Фил, это очень неожиданно, — тихо сказал Грин, осторожно дотрагиваясь до руки Морриса. — Ты меня удивил… — тон, которым это было сказано, не отталкивал, что могло бы вселить некоторую надежду.
Филипп стиснул зубы, уставившись на руку Томаса, которая легла на его кисть, касаясь запястья. Кожу обожгло, а в горле опять образовался жесткий ком. Хмыкнув, Филипп качнул головой, перевернул руку ладонь к ладони. Вроде бы, обычное касание, но такое… Интимное. И взволновавшее похлеще их привычного животного секса.
Видя друг друга, они накидывались, как голодные, утопая в страсти, между ними не было особой нежности. Это первое столь чувственное прикосновение, которое оказалось в новинку для Филиппа.
Он молчал, не отвечая на вопрос Тома. А что Моррис мог сказать? Удивительно, что Грин, привыкший к свободной жизни вне обязательств, паче чаяния, вообще не вытолкал взашей. Быть может, это что-то значит?
Но Филипп, неплохо разобравшийся в натуре любовника, понимал, что Томас, даже если у них будут отношения, недолго сможет быть верным. Он любит секс и терпеть не может лишать себя этого удовольствия. И вспыльчивый Фил не знал, как отреагирует, если узнает про измену. Так, как сегодня, наверное.
Но с другой стороны, и самого Филиппа возбуждала одна лишь мысль трахнуть Томаса, которого натягивал какой-нибудь мужик минуту назад. До боли вколачиваться в растянутый зад, тем самым наказывая за измену. А потом надрать этот самый похотливый зад ремнем до красных полос.
Его чувства к Томасу не были похожи на те, карамельно-розовые, нежно-облачные, что витали между Эмилем и Луисом. Его любовь вулканная, сжигающая, эгоистичная и всепоглощающая. То, как любил Филипп, здравомыслящие люди не принимают.
Грин несильно сжал кисть Филиппа и устало потер лоб.
— Давай спать, — предложил он. — Ты ведь останешься? Или, если хочешь сначала перекусить, можно заказать суши или китайской еды, здесь доставка в двух шагах.
— Я не хочу есть, — глухо ответил Филипп, ненавязчиво отнимая свою руку у Томаса и допивая виски одним глотком.
— Тогда спать, — повторил Грин, наблюдая за ним.
Филипп открыл рот, чтобы согласиться, но неожиданная мысль, пришедшая в голову, отрезвила.
Эмиль. Он может выйти на свет.
— Нет, — медленно выдавил из себя мужчина. — Не могу остаться.
Хотел, но не мог. Он скрипнул зубами. Эмиль с ума сойдет, если очнется в одной постели с незнакомцем, не помня, что произошло. И пойдут прахом все старания врача.
— Очень жаль, — вздохнул Том. Он никогда не спрашивал о причинах, поскольку и сам не любил «допросов». — Не пропадай, — эту вольность Грин себе позволил.
Филипп неопределенно пожал плечами и, не попрощавшись, ушел.
Скрывшись за дверью лофта, он прижался к стене, прикрыв глаза.
Его жизнь полное дерьмо.
========== Глава 14. ==========
Адалрик пока решил ничего не рассказывать Эмилю о своем неожиданном знакомстве с Филиппом. Незачем было травмировать и так постоянно нервничающего парня, который едва-едва стал привыкать к сеансам психотерапии и назначенному лечению. Майер ходил по краю лезвия, грозясь рухнуть в пропасть. Один неверный шаг, и смерть.
Сложность заключалась в том, что Адалрик еще не мог понять, что из себя представляет Филипп. Не только, как человек, но и как феномен в целом. Обычно появление странностей у пациента связывали с шизофренией, но в данном случае ни один симптом не соответствовал: Эмиль не разговаривал сам с собой, слыша в голове голоса, он не считал, что на него воздействуют некие силы, ко всему прочему не полагал себя какой-то уникальной личностью, которая создала в этом мире нечто грандиозное. Часть важных симптомов (одни из многих) совершенно не подходили под рамки шизофренического спектра. Оставалось лишь одно.
Чтобы удостовериться в своих догадках, Адалрик в тот же вечер, после знакомства с Филиппом, проштудировал все имеющиеся учебники, изучил известные случаи в практике, придя к неутешительным выводам с одной стороны и весьма простым с другой. Для точной уверенности психиатр созвонился со старинным другом, который работал в Германии в знаменитой клинике. У того когда-то наблюдался пациент с похожими проблемами, и Адалрик выслушал несколько очень ценных советов насчет лечения, занеся их к себе в ежедневник.
Потерев подбородок, Майер подавил зевок, ожидая, когда к нему в кабинет зайдет Эмиль. Именно Эмиль, а не Филипп. Хоть Адалрику и не терпелось поговорить с Моррисом, следовало для начала разрешить с Эмилем некоторые вопросы. К примеру, знает ли он вообще кого-нибудь по имени Филипп.
— Нет, — ответил парень, стоило вопросу слететь с губ врача. — А почему вы спросили?
— Просто так, — неопределенно пожал плечами Майер, успокаивающе улыбнувшись.
Эмиль сегодня выглядел, как обычно, таким, каким его привык видеть психотерапевт — в мешковатой футболке и классических джинсах, с распущенными волосами и чуть потупленным взглядом. Перед Адалриком сидел тот Эмиль, который не вел непонятную двойную игру.
— Эмиль, как у тебя дела? — как обычно поинтересовался врач, посмотрев в свою тетрадь, где рядом с именем Эмиля появилось еще одно.
— Неплохо, — юноша тепло улыбнулся, потеребив пальцами ткань футболки. — Я хорошо сдал экзамены. Теперь наступили каникулы, и появилось больше времени. Я… Я решил начать ходить на пробежки, — немного неуверенно поделился Джонс.
— Правда? — восторженно отозвался Адалрик, обрадовавшись, что парень стал следовать рекомендациям выходить из зоны комфорта. — И как тебе?
— Ну-у-у… — Джонс неловко усмехнулся. — Сначала было как-то… Сложновато. Физические нагрузки — это не совсем мое. Но потом стало легче. Я даже познакомился с соседкой, живущей на параллельной улице. Приятная дама, гуляет с собакой рано утром и занимается параллельно бегом. Она… С ней было интересно пообщаться.
— Ты большой молодец, Эмиль, — похвалил мужчина, гордый за юношу.
— Луис… Лу иногда тоже выбирается со мной, но мне хотелось начать хотя бы такую мелочь одному, — добавил тише Джонс.
— Ты правильно сделал, Эмиль, — снова подбодрил врач. — Вечно быть зависимым от других людей — это не совсем верное решение, когда хочешь разобраться со своими проблемами.
