После всех этих событий отношение соплеменников к Элу стало двояким. С одной стороны, люди стали прислушиваться к тому, что он рассказывал Бамбу. Кое-кто втайне даже пытался добиться от него помощи, спрашивая об удаче или неудаче на предстоящей охоте, об исходе беременности, помощи в любовных делах. С другой стороны, люди в общей массе его сторонились. Их пугало то, что он видит и чувствует нечто, чего они не могут увидеть. Даже ходили слухи, что ту женщину загрыз не просто Клыкарь, а сам Эл, превратившийся в Клыкаря и напавший на неё, чтобы отомстить за оскорбление, нанесённое ему тем утром после землетрясения. Бамбу исключил Калгу из группы своих учеников, вернув его назад родителям и запретив даже думать о соперничестве с Элом. Хотя после всех этих слухов Калгу и сам дрожал от страха, представляя, что может сделать «всемогущий» Эл в отместку за его прошлые проделки.
В результате благодаря своей уникальности Эл оказался вытесненным из общего круга соплеменников. Его единственными друзьями остались наставник Бамбу, который стал уделять ему гораздо больше внимания, и, конечно, малышка Кора, которая теперь просто ходила за Элом хвостиком по пятам, когда он бывал в стойбище. Вместе с тем, настороженное отношение соплеменников вынудило Эла искать другие радости в жизни. Бамбу, видя, что Эл чувствует себя гораздо комфортней среди дикой природы, нежели среди соплеменников, стал отпускать его на вылазки в лес и даже в горы далеко за лесом. Как-то раз вечером Эла застала пурга, и ему пришлось заночевать прямо в горах. Он вернулся назад только под вечер следующего дня в ожидании взбучки. Однако каково же было его удивление, когда Бамбу спокойно и приветливо пригласил его к огню в их хижине, накормил и после стал расспрашивать о том, как он перенёс прошлую ночь. Казалось, старый шаман ни капли не переживал за своего ученика, а скорее был заинтригован, как простой мальчишка, сгорающий от любопытства выслушать историю о проделках товарища. С тех пор Эл время от времени пропадал в лесу и в горах по нескольку дней, что не делали до него даже самые смелые и опытные охотники племени. Это окончательно воздвигло стену между ним и его соплеменниками. Даже родная мать теперь избегала встречи с ним. А если их пути пересекались, она предпочитала уступить ему дорогу, стоя молча с опущенными глазами.
Наступившее утро было началом третьего дня с тех пор, как он покинул стойбище и отправился в очередную вылазку в лес. В этот раз он обогнул горный массив, пройдя через лес, и забрался в глухую чащу, которая уходила вглубь между двумя горными хребтами и заканчивалась тупиком, окружённым со всех сторон высокими отвесными скалами. Однако в глухом тупике среди скал он обнаружил узкую расщелину, которая вела вверх в горы. Взобравшись по ней, он обнаружил сквозную пещеру, которая вывела его на противоположную сторону горного хребта. Спустившись по пологому склону хребта вниз, он оказался в другом лесу по ту сторону гор. Эл решил побродить по новым местам несколько дней, пока у него не закончатся запасы копчёного мяса. На первый взгляд этот лес ничем не отличался от его родного леса по ту сторону гор. Но Эл встретил здесь гораздо больше дичи и несколько новых видов деревьев. Видимо, горы всё же простирались достаточно далеко, являясь серьёзной преградой для обитателей обоих лесов. Побродив полдня по лесу, он сделал ещё одно важное открытие - он нигде так и не встретил следов человека. По всей видимости, этим и объяснялось такое обилие непуганой дичи.
Итак, Эл продолжал вертеть пойманную птицу, внимательно её осматривая. Птичка тоже крутила крохотной головкой, посматривая на Эла то одним, то другим блестящим глазом. Её оперение переливалось в лучах Солнца. Внезапно птица замерла и стала прислушиваться. Эл также уловил еле заметный нарастающий свист и шипение в воздухе над лесом. Затем внезапный сильный хлопок взорвал мир вокруг него. С ветвей посыпался снег, оголяя тёмную хвою, скрытую под белым покрывалом. По небу прокатился тяжёлый гул, сопровождаемый резким громким свистом. От неожиданности Эл ослабил хватку, и перепуганная птица мгновенно выпорхнула из рук мальчика, взмывая как можно выше и сопровождая полёт испуганным писком. Внезапно все деревья, резко, как по команде, наклонились в одну сторону. Дикий шквал ветра налетел на вершины, поднимая в воздух облака снежной пыли вперемешку с выломанными ветвями, а небо затянуло серой пеленой. Маленькая птичка, так и не успев набрать высоту, исчезла в снежном буране, который понёсся дальше над лесом, ломая верхушки сосен и поднимая в воздух клубящиеся снежные вихри.
Эл мгновенно оказался в сугробе, что уберегло его от участи быть заброшенным в плотные заросли кустарника. Всё происходящее было так похоже на события той давней ночи. Только грохот исходил не из-под земли, а откуда-то сверху, из-за вершин сосен. Земля при этом не дрожала, что он также успел отметить краем сознания.
Глава 4
Последний раз моргнув фиолетовым сиянием, пузырь защитного Брагг-поля исчез, с громким хлопком впуская воздух внутрь защитной зоны и породив сильную ударную волну, которая начала распространяться по широкой окружности, поднимая в воздух клубы снежной пыли и ломая хрупкие части стволов местной растительности. Резко выплюнув облако раскалённых газов над самой поверхностью этой снежной планеты, тормозные двигатели начали сбавлять напор, постепенно затихая и понижая тон своего грохота. Снег под кораблём мгновенно растаял, оголяя бурый, лишённый растительности грунт. Сотни лет похолодания заморозили землю и уничтожили всю растительность под снегом. И теперь, оттаивая под напором огненных струй, земля раскисала, покрываясь клубами плотного белого пара, сквозь который пробивались редкие языки пламени от горящих веток и хвои.
Корабль низко завис, почти касаясь поверхности планеты. Из щелей, возникших на гладкой обшивке корпуса, плавно выскочили выдвижные опоры и, коснувшись грунта, приняли на себя неимоверный вес блестящей громадины. Опоры заскрипели, погружаясь всё глубже в тело девственной планеты, подминая под себя вспыхнувшие кусты и сухие ветки. Тяжёлый корпус осел на опорах и замер, окружённый клубами пара и дыма. Рёв двигателей перешёл в низкое гудение, которое постепенно затихло, оставив свист и шипение пара вперемешку с треском горящего валежника в месте посадки корабля. Лес вокруг молчал, будто сама Природа обомлела, всматриваясь в диковинную серебристую громадину, с диким рёвом сошедшую с небес, словно гигантский мыльный пузырь, и опустившуюся на прогалину посреди соснового леса. Похожая на огромную бугристую металлическую рыбу, застывшую в неустойчивом вертикальном положении, острым брюхом упираясь в землю, выпустив во все стороны корни-подпорки, странная конструкция только подчёркивала своим видом нездешнее происхождение на фоне дикой природы этой заснеженной планеты.
Какое-то время ничего не происходило, словно Мир и Гость всматривались, изучая друг друга. Затем часть обшивки корабля раскололась на три панели, которые плавно разъехались в разные стороны. Из образовавшейся бреши мягко выехали наклонные плоскости, образованные отдельными пластинами, раскрываясь веером и телескопически выдвигаясь одна из другой. Достигнув снежной поверхности, пластины прекратили удлиняться и замерли, подмяв под себя остатки снега.
Внезапно изнутри донеслось приближающееся постукивание и цоканье по металлу. Из тёмного чрева корабля одним за другим быстро выкатились восемь клубков. Скатившись по наклонной плоскости вниз на снег, они расправили конечности и рассыпались, занимая широкий периметр вокруг выхода из корабля. Это были странные существа ярко красного цвета, похожие скорее на помесь кузнечика с крабом, но гораздо больших размеров. На фоне заснеженного ландшафта они выглядели настолько же неестественно, как и выпустившая их серебристая громадина. Их крепкие членистые тела были покрыты панцирными пластинами широкой гаммы оттенков красного. Опорные конечности огибали всё тело, начинаясь от спины, проходя через верх и вперёд по широкой дуге, и заканчивались четырёхпалой ступнёй с острыми когтями на конце. Пара длинных суставчатых рук, двигающихся в горизонтальной плоскости, также заканчивалась остроконечными клешнями. Шипы по краям конечностей только подчёркивали сходство с насекомыми и ракообразными. Однако разбросанные повсюду на теле предметы, явно искусственного происхождения, и кожух, оканчивающийся металлическим жезлом, надетый на одну клешню, выдавали явное отличие пришельцев от диких созданий природы.
