– Лады, расскажи еще что-нибудь, – сказал Раджандра Дас. – Ну, например, как ты вообще оказался в этой клетке.

– Простая беспечность. Летим мы, значит, в Великой Компании Приснодевы, пролетаем ангельским строем над Высокими Равнинами, над ломаного центаво не стоящим городком Французишко, мы так иногда делаем, устраиваем кружение в небесах, напоминаем смертным о высших истинах, типа кто создал мир и всяко- разно, у Приснодевы новая политика, прямое вмешательство в дела органики. Ну вот, это такое немаленькое шоу, там и Власти Предержащие, и Господства, и Духовный Зверинец, и Большой Голубой Плимут, и Наездник на Многоглавом Звере, и всяко-разно, длится оно почти целый день, не меньше. Я в последней волне, ошиваюсь в ожидании, скучаю страшно, а скучающие ангелы беспечны. Помню только, что влетел мордой в высоковольную секцию радиорелейной линии Французишки. Был шандарахнут. Предохранители в дым. Нокаутирован. Смертные меня вырезают, сажают в этой самой клетке в подвал и кормят кукурузными лепешками и пивом. Представляешь, что такое ангел-алкоголик? Я им твержу, что заряжаюсь от солнца, – как об стенку горох. Смертные думают, что ж им делать с ангелом из Узла Небесного, тут заявляется Адам Черный – и покупает меня с клеткой за пятнадцать золотых долларов.

– А бежать ты не пробовал? – спросил Раджандра Дас, думая недоброе.

– Так замка ж нет. Мы ладим с машинерией, то есть абсолютно, я бы вскрыл любой замок, но в агиографии этот Адам Черный разбирается, так что когда я набрался сил и отрастил новые цепи, он велел заварить дверь намертво.

– Это плохо, – сказал Раджандра Дас, вспоминая дыры под Главным Вокзалом Меридиана. – Никого и никогда нельзя сажать в клетку по ошибке.

Ангел выразительно пожал плечами.

Адам Черный снова просунул голову в дверь.

– Окей. Время вышло, и я не шучу. Выходите. На ночь мы закрываемся.

– Помоги мне, – прошептал ангел, в отчаянии схватившись за стальные прутья толщиной в палец. – Ты можешь меня вытащить, я знаю; я вижу это в твоем сердце.

– Видимо, вопрос номер пять, – сказал Раджандра Дас и развернулся, чтобы выйти из погруженного во тьму вагона. При этом он тайком достал из кармана многолезвийный нож Сил Обороны, украденный из «Особых Скобяных Изделий Кришнамурти», и протянул его ангелу на ладони.

– Спрячь, – шепнул он, не двигая губами. – И обещай, когда выберешься, сделать две вещи. Первое: не возвращайся. Никогда. Второе: передай привет Приснодеве, когда ее увидишь, потому что она наделила меня добротой к машинам, а машины добротой ко мне. – Ладонь развернулась и помахала на прощание. Адам Черный ждал, чтоб запереть дверь.

– Недурное развлекалово, – прокомментировал Раджандра Дас. – Если пойдете по нарастающей, сложновато вам придется. Кого в следующий раз притараните? Св. Екатерину в клетке, а? – Он подмигнул шоу- мену. И ему показалось, что он слышит, как металл скребет металл.

Утром, когда явился РОТЭХ, он вошел в мир приглушенным гулом в снах людей и выполз из сновидений тяжелым стуком. Он пробудил всех ото сна, и все вдруг обнаружили, что не видели общего коллективного кошмара, что звук был реальным, объективным феноменом, настолько реальным и объективным, что все незакрепленные предметы в домах дрожали, а тарелки прыгали с полок и разбивались о пол.

– Что это, что это? – спрашивали все друг друга, набросив домашнюю одежду и отбросив кошмарные суеверия вроде Апокалипсиса, Армагеддона, ядерной погибели, межпланетной войны и упавших на головы небес. Стук нарастал, пока не заполнил все внутричерепные закоулки. Он тряс камни под ногами, тряс кости под кожей, тряс небо и землю, тряс людей, гнал их вверх по лестницам и за двери смотреть, что происходит.

Над Дорогой Запустения висела тысяча серебряных тарелок, блестевших на рассветном солнце так, что слепило глаза: тысяча серебряных летающих объектов трясли землю и небо грохотом моторов. Каждая диаметром в добрых пятьдесят метров, на каждой – святое имя РОТЭХ в сочетании с серийным номером, внизу приписка жирными черными буквами: «Сектор Планетарной Эксплуатации». Вспыхнули прожекторы и четвертовали город, ища граждан, в изумлении застывших кто на крыльце, кто на веранде. Освещаемая с высоты Матушка пала на колени и стала молиться, чтобы Ангел с Пятью Чашами Погибели (чаша тьмы, чаша глада и жажды, чаща бездетности, чаша сарказма, чаша всепожирающих козлов-мутантов) ее миновал. Дети Дороги Запустения махали экипажам в передних кабинах управления. Пилоты махали в ответ и мигали прожекторами. Привыкая к мысли о воздушном флоте РОТЭХа в небе над городом, люди осознали, что тарелок вовсе не тысяча, не сто, даже не пятьдесят, а двадцать три. Но и двадцать три легкача, наполнявшие небо и землю грохотом-рокотом моторов, незабываемы, если именно ими тебя встречает утро.

Взревев так, что, казалось, расколются скалы, двадцать два легкача взмыли высоко-высоко и понеслись на запад; их прожекторы, будто грабли, оставили на небе длинные борозды. Единственный оставшийся аппарат опустился пониже и изготовился к посадке по ту сторону железнодорожного полотна, в том самом месте, где некогда врезалась в Дорогу Запустения Персея Голодранина. РОТЭХ приземлялся идеально, с высокомерной легкостью. Ввиду посадки лопасти легкача развернулись вверх и подняли удушливые облака пыли. Когда кашель иссяк, легкач уже стоял на посадочных опорах и разматывал из ярко освещенных недр лестницу. Вместе с лестницей послышались ароматы приготовляемого завтрака.

Граждане Дороги Запустения всем скопом собрались по городскую часть от рельсов, не считая Персеи Голодраниной, которая сбежала, едва прожектор коснулся ее кожи, ибо легкачи летали где хотели, а она – нет. Люди наблюдали за событиями вокруг воздушного судна со смятением вперемешку с волнением. Эти гости могли оказаться лучшими из гостей.

– Вперед, – сказал м-р Иерихон д-ру Алимантандо. – Вы босс. – Д-р Алимантандо смахнул пыль с постоянно пыльной одежды и прошагал сто метров за рельсы к легкачу. Его подталкивало немало воодушевляющих возгласов.

Чрезвычайно проворный мужчина в красивом белом костюме с высоким воротником спустился по лестнице легкача и уставился на д-ра Алимантандо. Д-р Алимантандо, пыльный и скромный, учтиво поклонился.

– Я д-р Алимантандо, Временный Председатель Общины Дорога Запустения, население двадцать два, высота тысяча двести пятьдесят, «в шаге от рая». Добро пожаловать в наш город, надеюсь, вам у нас понравится, у нас отличная гостиница для вашего комфорта и удовольствия, чистая, дешевая, со всеми удобствами.

Чужак, не сводивший с д-ра Алимантандо глаз (ужасное хамство по робким стандартам Второзакония), еле кивнул в знак признания: формальности соблюдены.

– Доминик Фронтера, офицер Службы Колонизации и Развития, Сектор Планетарной Эксплуатации РОТЭХа, Китай-Гора. Какого черта вы тут делаете?

Вспыльчивый д-р Алимантандо вскипел.

– Вас, сэр, я мог бы спросить о том же самом.

Доминик Фронтера ему ответил. И д-р Алимантандо немедленно созвал общее собрание граждан, чтобы Доминик Фронтера рассказал им то же, что рассказал ему. И вот что рассказал им Доминик Фронтера.

– Во вторник, шестнадцатого мая, через три дня, в шестнадцать двадцать четыре Дорога Запустения будет распылена вследствие удара кометного ядра, которое весит в районе двухсот пятидесяти мегатонн, летит со скоростью пять километров в секунду и прилетит в точку в тридцати четырех километрах к югу от вас.

Поднялся тарарам. Д-р Алимантандо стучал своим временно-председательским молотком, пока не сломал подставку, потом орал, пока не охрип, а люди всё ревели, рвали и метали лучшие стулья Персеи Голодраниной в воздух. Доминик Фронтера ни за что не поверил бы, что двадцать два человека способны устроить такой бедлам.

Всего этого не должно было с ним случиться. Он должен был завершить осмотр территории удара за утро и уже вернуться домой, в Региональную Штаб-Контору Меридиана. Он должен был играть в нарды в любимом уголке чайной Чэнь Цю, потягивать белладоннское бренди и любоваться абрикосами в цвету. Вместо этого он глядел на буйную ораву, готовую избить его до смерти барными табуретами из пустынной сосны – гляньте на старую каргу, ей под сорок, как пить дать, а все туда же, готова мою кровь с пола слизывать, – и все потому, что он обнаружил ссаный городишко там, где никакого ссаного городишки быть не должно, в оазисе, до которого даже экоинженерия доберется через два года после удара. Доминик Фронтер вздохнул. Вынул из кобуры пилота тупорылый пистолет с Пресни-реактором и сделал три коротких выстрела в крышу трактира «Вифлеем-Арес Ж/Д».