— Но вы мне все расскажете. Все, Кир, до последнего слова, до самой мелкой детали.

— Разумеется.

По одной интонации майора можно было догадаться, что его понимание слова «все» несколько отличается от понимания капитана. Тем не менее, возражать Элори не стал. Еще полминуты в комнате было тихо, затем капитан проворчал:

— Давай его сюда.

— Ильнар, заходи.

Вот откуда он знал, интересно?

Немедленно захотелось сбежать, но Фин фыркнул и толкнул дверь, лишая напарника пути к отступлению.

— Сорок семь минут, — со значением произнес он. — Дан капитан, мое вам искреннее уважение. Так долго не соглашаться с Киром — это надо железным человеком быть!

Следом за напарником Ильнар вошел в просторную гостиную, совмещенную с кухней. Хозяин дома сидел на широком низком подоконнике. Взгляд, брошенный им на Ильнара поверх чашки с кофе, казался насмешливым, но вполне доброжелательным. Эл, устроившийся в кресле в углу, мрачно смотрел в окно, даже головы не повернул. Очень хотелось узнать, о чем доктор думает, но снимать щиты было бы рискованно.

Особенно если учесть выражение лица капитана.

Да уж, Кир, наверное, был единственным человеком, способным отобрать у Бульдога Джейка косточку и не лишиться при этом ни руки, ни дружбы. Элори смотрел мрачно, недоверчиво, и хотя Ильнар прекрасно понимал и разделял опасения капитана, осознавать, что косточкой является он сам, было на редкость неуютно.

Неуютно до тошноты, до головной боли, до…

Стоп.

Ощущение, накрывшее его, походило не то на неприятный запах, не то на головокружение, вызванное морской болезнью, и с полицией связано никак не было. Ильнар рефлекторно прижал к лицу ладонь, закрывая одновременно рот и нос, и сделал шаг назад, едва не врезавшись в дверной косяк.

— Кир, — сдавленно проговорил он, стараясь дышать ртом, — что за дрянь у тебя в холодильнике?

Хозяин дома с любопытством кинул взгляд направо. Самого холодильника Ильнару видно не было, но где тот стоит, он знал, и источник мерзкого ощущения находился именно там.

— Понятия не имею, — Кир поднялся, оставил чашку на подоконнике и пересек кухню. — Кухарку я вчера отправил в срочный отпуск, а что она туда положила… — Он, судя по звукам, открыл дверцу и умолк.

— Чего там? — сунулся вперед любопытный Фин. — О, рыбка… Ты глянь, дышит еще.

В руках Кира Ильнар увидел большую кастрюлю, из которой высовывались голова и хвост здоровенного карпа. Интуит поспешно отвернулся, прислонился к стене и прикрыл глаза, стараясь дышать медленно и ровно. Живая рыба, всю ночь медленно умиравшая в холодильнике…

До ванной он добежать успел. Приступ рвоты на пустой желудок — незабываемые ощущения… Интуит оперся ладонями на ванну, в голове звенело, казалось, что давление атмосферы выросло раза в два, и поэтому организм настойчиво желал сесть на пол. А лучше — лечь. Сопротивляться этому желанию сил не было, Ильнар опустился на пол, прижался виском к холодному кафелю. Немного полегчало.

— Да живой он, что ему будет… — мрачно произнес над ухом голос друга детства. — Полежит и придет в себя. Воды принеси лучше.

Горячая ладонь легла на лоб, ощущение было не слишком приятным, и Ильнар попытался отодвинуться.

— Не дергайся. И глаза открой, нечего симулировать. Встать можешь? Ага, спасибо.

Последние слова относились к кому-то другому. Доктор чем-то пошуршал, затем зазвенела ложечка, ударяясь о стенки стакана. Звон отдавался в ушах противным эхом и словно ввинчивался в мозг, но, к счастью, звучал недолго.

— Лучше я полежу… — пробормотал Ильнар. — Сделайте пока что-нибудь с этой рыбой…

— Причем здесь рыба? — озадачился Эл.

Ильнар и сам не знал. Но находиться с ней рядом не хотелось категорически.

«Эмпатия, — прошелестел Таро. — Ты сейчас воспринимаешь сильные чувства других живых существ, даже сквозь щиты. Рыба умирает, ты это чувствуешь, и тебе плохо почти так же, как ей».

«А если ее добить, я тоже сдохну?»

«Нет. Перестанешь чувствовать. Но рядом в этот момент лучше не стоять».

«Мне сейчас вообще лучше не стоять…»

«Полежи, если тебе так легче. А лучше — попытайся сконцентрироваться и приведи в порядок ментальный блок».

Какая, однако, удобная вещь — мысленная речь, можно не шевелиться… Жаль, с Элом этот номер не пройдет.

— Уберите оттуда эту змееву рыбу, — пробормотал Ильнар вслух. — Что хотите делайте — добейте, выпустите… Хоть сожрите живьем, но чтоб в одном помещении со мной ее не было.

Эл негромко хмыкнул и поднялся на ноги.

— Не думал, что ты такой чувствительный.

— Да иди ты…

— Иду. Стакан на тумбочке, выпей, полегчает. Тошноту снимет точно.

Эл ушел. Ильнар немного полежал на полу, пока не утих звон в голове, потом осторожно поднялся, закатал рукава и, включив холодную воду, сунул голову под струю. С минуту он стоял так, ловя губами текущие по лицу ледяные струйки, затем выключил воду, ладонями стер с лица и волос капли и медленно выпрямился. Тошнота и головокружение отступили, оставив после себя чувство жжения в горле. Он взял оставленное Элом лекарство и выпил, стараясь делать маленькие глотки.

Краем глаза он увидел свое отражение в зеркале и поморщился — зрелище было то еще. Бледный, всклокоченный, под глазами круги… Вряд ли с такой рожей удастся убедить капитана в собственной адекватности.

Хотя выбора-то все равно нет.

Остается надеяться на адекватность Кира.

Когда он вернулся в гостиную, подождать пришлось и Киру, и Элори. Эл ультимативным тоном заявил, что допрос подождет, а вот голодный колдун намного опаснее сытого. Есть, особенно после приступа рвоты, Ильнару не хотелось совершенно, но доктор глянул так мрачно, что возражения пришлось проглотить, вместе с горстью таблеток и парой бутербродов с сыром — от одного вида мясной нарезки тошнить начало с новой силой. О том, что инициированные не употребляют мясо, он слышал, но это все равно оказалось неприятным сюрпризом. С другой стороны, если дар будет подбрасывать предсмертные ощущения каждого куска колбасы…

Хорошо, хоть кофе не запретили.

А потом Элори сел напротив, включил диктофон и очень вежливо попросил ответить на пару вопросов. И быстро выяснилось, что в реальности капитана «пара» — это далеко не два.

Через полтора часа допроса Ильнар чувствовал себя так, как будто его отжали в стиральной машине на максимальных оборотах. Элори цеплялся к каждому слову, переспрашивал, уточнял, задавал вопросы по два и три раза, меняя формулировку, и подозрительно щурился, когда интуит медлил с ответом. Опыт выбивания из людей нужной информации у капитана действительно был огромный, и вместе с неприязнью Ильнар невольно ощущал, как крепнет уважение к полицейскому.

Несколько раз Элори прерывал допрос, брался за коммуникатор, и Ильнар не мог отделаться от ощущения, что каждое слово этого человека вот прямо сейчас запускает в утреннем городе тайные, скрытые от глаз обывателей механизмы, настроенные на охоту за правонарушителями. Открываются невидимые глаза камер, взводятся капканы, ищейки выходят на след… Город превращался в ловушку, и большой удачей было то, что главный охотник милостиво согласился исключить их из числа добычи.

Кстати о добыче. Из брошенных вскользь замечаний капитана выяснилось, что из пожара удалось вытащить четверых свидетелей, надышавшихся дыма, считая Клайва. Новичку повезло прийти в себя и выбраться из подвала прежде, чем вспыхнул газ. Еще двоим повезло меньше, и они лежали в реанимации с обширными ожогами. Обгоревшие тела в подвале и рисунки на полу ясно свидетельствовали о запрещенных ритуалах, но горящий хларин уничтожал отпечатки аур исключительно чисто, и определить, кто именно пытался колдовать в Новом квартале, полиции не удалось. В этом месте капитан многозначительно взглянул на Ильнара, мол, радуйтесь своему везению, дан колдун.

Увы, ни тела провидца, ни иных следов Ордена в Новом квартале не нашли, а значит, в распоряжении Элори были лишь показания свидетеля. И Ильнар заставлял себя вспоминать и отвечать, понимая, что от его слов зависит очень многое.