Впихнув в себя бутерброд, приняла душ и, замаскировав круги под глазами, раньше обычного отправилась на работу.

Впервые за последнее время, я не спешила, медленно шагая по утренней улице. Несмотря на ранний час, прохожих попадающихся мне навстречу было достаточно много. Последний день июня, лето в самом разгаре, а я еще даже купальный сезон не открыла, по графику у меня отпуск только в августе. Так что в ближайшее время работа-дом-работа. Сегодня четверг, до конца недели оставалось совсем ничего. Поскорее бы Антона отпустили. Я раз за разом отгоняла от себя мысли о том, что больше его никогда не увижу, только вот мысли с завидным постоянством так и норовили пробраться в голову.

Я еще молодая, надо развлекаться, пока еще есть такая возможность, а то я похоронила себя в четырех стенах, полностью посвятив себя Антону.

Звонок мобильника, который я за последний день возненавидела, помня наставления, игнорировать не стала.

— Куда это ты так рано собралась? — Откровенно говоря, захотелось послать мужчину куда подальше.

— На работу, — буркнула, осознавая, что опять нахожусь под наблюдением.

— А не рановато-ли?

— Последний день месяца, много работы, — и это действительно так.

— А-а, — протянул мужчина, — а я, почему-то подумал, что тебе не спится. Ира, перед работой надо заглянуть в магазин.

— Утро же, ничего не работает.

— Почему же ничего? Круглосуточные аптеки, некоторые супермаркеты.

— Куда идти? — спросила, поняв, что похититель не отстанет от меня, пока я не сделаю того, что он просит.

— Какая покладистость и рвение. Удивлен, восхищен, но не могу не спросить, это все из-за полученного подарка?

— Идти куда?

— Не хочешь, не говори, мне по-сути, все равно. Иди в супермаркет, тебе предстоит съесть в магазине любую булочку на твое усмотрение.

— Что?

— Не притворяйся, что не слышала. Ты все прекрасно поняла. Заходишь, ешь и выходишь. Учти, не выполнишь в точности то, что я тебе сказал, получишь очередную посылку, но уже не такую безобидную, как до этого. Как ты смотришь на то, чтобы отрезать у Антона пальчик?

— Не надо, — взмолилась останавливаясь.

— В таком случае будь хорошей девочкой. На все-про все у тебя двадцать-двадцать пять минут. Все же всухомятку есть придется. Время пошло.

Я не представляла, как все это провернуть. Было страшно, но я в этот раз не позволила себе отступить.

Зайдя в магазин, оглядела, то немногое, что осталось со вчерашнего дня. Не густо. Выбрав себе самый маленький слоеный язычок, еще в процессе доставания его с полки, вскрыла упаковку и, отломив от язычка примерно четвертую часть, запихнула ее себе в рот, после чего, усердно жуя, отправилась гулять по магазину.

Если бы кто-нибудь мне сказал всего лишь два дня назад, что я стащив булочку буду тайком поедать ее в магазине, для того чтобы за нее не платить, ни за чтобы не поверила, а вот теперь стою, жую, оглядываясь по сторонам, чтобы никто на меня пристально не смотрел.

Отломила очередной кусок и, засунув его в рот, прожевала в ускоренном темпе. В кого я превращаюсь? Это только из-за Антона, стала я себя успокаивать.

Решила купить паштет и хлеб и этим самым перекусить на работе, только сейчас осознав, что я ничего не прихватила с собой на обед. Дожевав остатки язычка, последний кусок которого встал в горле комом, прихватила с собой еще и кефира.

Упаковку от съеденной булочки, положила между батонами, решив ее с собой не брать, к тому же она была уликой.

К кассе подходила с бешено бьющимся сердцем.

"Только бы мне ничего не сказали. Только бы мне ничего не сказали", — повторяла про себя как молитву.

Я не знала, как оправдываться, за то, что я сотворила. Никто не поверит в то, что я действовала не по своей воле, а находясь под принуждением. Да меня даже слушать не будут.

Трясущейся рукой, протянула девушке, сидящей за кассой, купюру, расплачиваясь. Подхватив покупки, направилась к двери.

— Девушка, подождите, — крикнула в спину кассирша, а у меня сердце оборвалось и ноги приросли к полу, так что ни о каком побеге можно было не мечтать. Придется пробовать договориться. Развернувшись, с мольбой в глазах уставилась на девушку.

У меня холодный пот на лбу выступил, у меня душа разрывалась на части, у меня сердце готово было выскочить из груди, а на языке крутилось только одно.

"Не виноватая я".

— Вы сдачу забыли.

Несколько секунд я стояла в ступоре, осмысливая фразу, а потом, выдыхая, до этого сдерживаемый воздух, направилась к кассе.

— Спасибо, — выдавила из себя. Радуясь тому, что меня все же не уличили в воровстве, хотелось поскорее покинуть место преступления, и по возможности больше здесь не появляться.

— Пожалуйста. — Не обращая больше на меня внимания, девушка сосредоточила все свое внимание на следующем покупателе.

Так плохо мне еще никогда не было. Меня от перенапряжения трясло. Выйдя на улицу и отойдя от магазина, остановилась, на несколько секунд прикрыв глаза, попыталась успокоиться. Глубокий вздох, еще один. Звонок мобильника, заставил встрепенуться. Даже не глядя на номер, я знала, кто звонит.

— Что еще? — постаралась, чтобы голос звучал равнодушно.

— Зачем же так грубо?

— Если это грубость…

— Ира, ты молодец. Великолепно справилась с заданием, можешь идти работать, а на будущее нечего заработанные потом и кровью глазированные сырки в мусорное ведро выбрасывать.

И что это сейчас было? Как? Слушая гудки, невидящим взором уставилась на мобильник. О том, что я выбросила сырок, не мог знать никто. Выходит за мной либо в окно подглядывали, либо на кухне у меня установлена камера. Если наблюдают через окно, то надо всего лишь занавесить окна, а если камера… Сразу же возник вопрос, сколько их всего может находиться в квартире и где они расположены?

И без того паршивое настроение, скатилось ниже плинтуса и навряд ли в ближайшее время покажется на глаза.

До работы шла медленно, время до начала рабочего дня было более чем достаточно. Думала, что спокойная размеренная ходьба, хоть немного проветрит мозги, утихомирит встрепенувшуюся совесть, которая посоветовала мне прямиком отправиться в полицию, покаяться и во всем признаться.

Угрызения совести пришлось проигнорировать. Ради Антона, придется играть по чужим правилам.

Впервые, за три года, пришла на работу за тридцать пять минут до ее начала. Чувствовала я себя разбитой и подавленной, а еще меня все никак не оставлял вопрос: "Сколько мне вот таких вот еще заданий и поручений предстоит выполнить, прежде чем, похитители соизволят отпустить Антона и отпустят ли они его вообще?

— Ирина Анатольевна, вы что-то сегодня рано, — обернулась, в дверях моего кабинета стоял Игнат Эдуардович.

"Спрашивается, почему он мимо моей двери по коридору не прошел? Шел бы к себе. Я же к нему с вопросами не лезу. Что-то он мне в последнее время стал часто на глаза попадаться. Сутки еще не прошли, а я его уже второй раз вижу. Не к добру это, не к добру".

— Так ведь последний день месяца, — решила свалить все на него. — Вы же мне сами документы вчера принесли, просили сегодня всех в базу внести.

— Похвальное рвение, — пронзительный, острый, проникающий в душу взгляд, просвечивал меня, словно рентген. Только вот что Игнат Эдуардович в моей душе пытается разглядеть? На данный момент там темно и кошки черные бегают. Просвета нет. А может и есть, только вот я его не видела.

— Что-то еще нужно сделать? — спросила, видя, что директор не больно-то спешит продолжить наш разговор и уходить, похоже тоже не собирается.

— Ирина Анатольевна что происходит? — Игнат Эдуардович не сводил с меня своих внимательных серых глаз.

— Последний день месяца, аврал, впрочем, все как всегда, — ответила ему.

— Я не об этом.

Он что, решил, что я перед ним сейчас душу изливать буду? Пожалуюсь, поплачу, он мне что-нибудь посоветует и все у меня будет замечательно. Ну-ну. Я вот даже Машке, своей лучшей и можно сказать единственной подруге, с которой мы знакомы с четырех лет и с которой мы делимся всем, ничего рассказывать не собираюсь, чтобы не дай Бог не навлечь на нее неприятности, а стоящему передо мной мужчине и подавно ничего не скажу.