— Я Вам не враг и я не намерена плести интриги за Вашей спиной. Да, у меня есть свои подводные камни, как и у Вас. Нам от них не избавиться даже при желании. Однако мы, как частные предприниматели, знаем, что у всего ведь есть своя цена, правда? Я готова заплатить свою, только назовите. И затем мы продолжим заниматься каждый своим делом, как было удобно нам до этой встречи.

Они помолчали, играя в гляделки. Напряжение в комнате, казалось, заимело запах гари. «Риджентс» горел незримым бушующим пламенем, эпицентр которого находился в лаундж-зоне наверху. Натянутая струна вот-вот лопнет. Случится ли чудо?

— Ты чудом вылечила мелкого пацана своей старой еврейской соседки от чахотки, — Алфи медленно вернул курок на место, а затем револьвер повис у него на пальце. Угрожать женщине больше не имело смысла, как и «выкать» после этого диалога. — Это она пустила слушок о том, что ты ведьма. Я почти уверен, что она права.

— Это наука, а не чёрная магия.

— Всё это один хуй. А о цене мы ещё поговорим. Как-то в другой раз, но поговорим, — Соломонс откашлялся, положил револьвер на стол и достал свою курительную трубку, набивая её славным табаком. — Эх, хороша же чертовка. Куда такой женщине функционирующий мозг да мужские проблемы? Быть дурой без проблем куда проще. Ну, так ведь?

— Я этого не просила, мистер Соломонс. Я этого не просила…

========== 3. ==========

Проходит пара месяцев с той не самой приятной встречи. Элизабет не получала за это время писем тревожнее еженедельных счетов и жила в своём привычном ритме жизни. Иногда она видела Соломонса вечерами среди своих гостей. Редко, правда, ведь шумные компании его не любят. Он снимал пред ней шляпу, а она кратко кивала и продолжала сидеть в одиночестве за дальним столиком в углу зала, скучающе ковыряясь столовым прибором в своём ужине. Как и было обещано, её не тревожили цыгане, хотя женщина могла поклясться, что видела Томаса Шелби в «Риджентс» в компании красивой и ухоженной женщины примерно одного возраста с самой Флэтчер. Она даже обменялась с бирмингемским королевичем непродолжительными, но многозначительными взглядами с мужской долей сожаления и женским снисхождением. Немые извинения были приняты. Оба не были лишены мудрости, и Лиз видела в этом человеке клубок хаотично закрученных разноцветных ниток. Каждая нить представляла собой какое-то внутреннее качество этого человека или поглощающие чувства: непомерная сила, растущие в геометрической прогрессии амбиции, тоска, любовь, ненависть и неисцелимая боль утраты, забирающаяся в глубину клубка. Наблюдая за ним со стороны, Флэтчер ловила это в его мимике, жестах, в глазах и сопоставляла с имеющимся в собственных чертогах разума досье на этого человека. Знать больше, чем нужно, было её работой и от старых привычек избавляться слишком трудно. Видит Бог, лучше бы она страдала женским алкоголизмом. Но и это было не самой большой бедой на её голову.

Уже больше недели мисс Флэтчер не видели нигде в Кэмдене. Элизабет не покидала свой дом. Её служанка время от времени отвечала на поступающие в дом звонки и сообщала о том, что хозяйке нездоровится, а затем складировала короткие записки с просьбами связаться в ближайшее время к отсортированной, но нетронутой почте. Также не впускала прислужница и беспокоивших дом, ссылаясь на заразную хворь хозяйки, что было враньём, конечно же, но враньём за несколько дополнительных шиллингов в карман. Да и вообще Флэтчер была щедра в оплате труда своей служанки, дабы возникающие вопросы не озвучивались. Во вторник эта вереница прервалась, когда рукоять трости постучалась в тяжёлую массивную дверь. Алфи всегда оскорблялся, когда его игнорируют. Отсутствие реакции на письма и звонки к этой женщине побуждало к неблагоприятным мыслям. Мужчина решил нанести личный визит и поинтересоваться лично у своей должницы о том, что же она о себе возомнила, если осмелилась заставить его дожидаться внимания к своей важной персоне. Служанка открыла не сразу, так как была занята уборкой, однако, встретив на пороге мистера Соломонса, который не излучал радость и дружелюбие, немедленно отступила от двери, впуская его внутрь. Его не хотелось сердить отказом, да и язык бы не повернулся в страхе перед этим человеком.

— Кто бы это ни был, пусть и сам король, Гретта, пусть проваливает ко всем чертям! — донеслось со второго этажа в очень экспрессивной и не слишком приличной манере.

Соломонс взглянул сначала туда, откуда донеслось ругательство, а затем, глядя сверху вниз, повернулся к перепуганной и теребящей в руках испачканный передник миниатюрной женщине переступившей порог уважительного возраста.

— Гретта. Вы немка, что ли?

— Датчанка, сэр, — женщина с трудом не запнулась в двух словах

— Ага, датчанка. Датчанка… И чем же таким занята Ваша хозяйка, что самого короля в преисподнюю отсылает? — мужчина огляделся, своим оценивающим взглядом пробежавшись по просторной прихожей, которая открывала арку в уютную и просторную, хоть и тёмную гостиную. Затем оставил свою большую шляпу на вешалке у входа и там же оставил отдыхать трость.

У служанки развязался язык.

— Мне кажется, что её телом овладел сам Дьявол, сэр. Она почти не выходит из своего кабинета уже шестой день, всё время пишет, рисует, шепчет что-то непонятное и богопротивное, как мне кажется, — старуха коснулась не пощадившими годами и трудом руками маленького крестика у себя на шее. — Я даже не знаю, спала ли она за это время. Я никак не могу на неё повлиять и беспокоюсь за здоровье хозяйки, в могилу же загонит себя. Молодая, красивая, добрая сердцем, нехорошо же. Она позавчера ночью заплатила мне, чтобы я нашла для неё кокаин, представляете?

— Разберёмся, — мужчина важно кивнул, закатал рукава несколько и без того помятой рубахи, а затем последовал к лестнице на второй этаж. — Ступайте по своим делам. Ступайте.

Хромой еврей поднялся к длинному узкому коридору, который соединял комнаты на втором этаже. Он сначала заглянул в первую комнату на пути, но обнаружил только пустую спальню с зашторенными окнами, второй оказалась ванна. К последней двери слева он не стал даже подходить, потому что ванная имела две параллельные двери, а это значило, что следом был не кабинет. Он повернулся вправо и дёрнул ручку украшенной резьбой двустворчатой двери перед собой, только вот она оказалась закрытой на ключ. Мужчина пару раз показательно кашлянул, прежде чем заглянуть в замочную скважину и проверить свою догадку о нахождении его потери именно здесь. Разглядел он не так много, но этого было достаточно.

— У нас есть два выхода, душенька: ты либо открываешь эту блядскую дверь, либо я выношу её ко всем танцующим в Аду пиздец каким красножопым и рогатым бесам. Повторять не буду.

— Я не слышу, чтобы с неба падали камни, мистер Соломонс, поэтому, что бы у Вас там ко мне ни было, это может подождать пару дней.

— Помни, дорогуша, я предупреждал.

Мужчина отошёл на шаг назад и без предварительных церемоний ногой ударил туда, где располагался замок только два раза, прежде чем полетели щепки и дверь распахнулась. На грохот прибежала служанка, случайно перевернув ведро с водой. В кабинете творился ужасный бардак. На полу лежали раскрытые книги, одна из которых была варварски разорвана. На стене висела большая школьная доска, полностью исписанная химическими уравнениями, которые Алфи хоть и не понимал, но был достаточно образованным, чтобы отличить это от дьявольских писаний, о которых твердила Гретта. Под доской, где места уже не оставалось, продолжение было выцарапано на стене ножом, который был брошен там же рядом с мелом. Сама Флэтчер сидела на полу, прислонившись спиной к стене, и что-то бормотала, глядя в скомканные и исписанные её рукой листы бумаги. Рядом возле женщины ближе к столу был брошен матрац и подушка, неподалёку стояла тарелка с объедками, а по правую сторону — штатив для капельницы с закреплённой бутылкой и трубкой, что соединялась с иглой в вене женщины. Со стороны бедняжка выглядела одержимой и немудрено, что служанка испугалась. Тёмные тени пали под её глаза, лоб покрылся испариной, грязных волос давно не касалось ни мыло, ни расчёска, а губы высохли и потрескались. Её окутывала только короткая шёлковая ночная рубашка бледно-голубого оттенка и такой же длинный халат, что местами был испачкан высохшими и потемневшими каплями крови. Руки женщины подрагивали. Причину такого состояния Алфи заприметил на столе. Остатки белого кристаллического порошка. Он прошёл внутрь, попробовал на вкус эту дрянь и кончик его языка сразу онемел. Не просто кокаин, этой гадостью стимулируют лошадей перед скачками, а этот мешок костей даже малая доза способна убить. Конечно же, старуха не знала что именно покупает. Он точно найдёт того, кто это продал и скормит ему весь его товар под предсмертную пляху рома.