Кто знает, быть может, ее народ традиционно такое не приемлет и для них она теперь опороченная… а вдруг у нее была помолвка с ранних лет… Что если из-за меня она теперь не найдет себе места под солнцем… В ответе за это буду только я и моя проклятая минутная слабость.

Эти мысли ежесекундно терзали меня, и я пытался себя отвлечь приглушенно играющим магнитофоном. Переезжать я не стал. Послонявшись по лесу несколько дней, я убедился, что охоту на озабоченного отшельника никто не объявил. Девушка исчезла, от нее остался только развороченный ковер из опавших сосновых иголок. Постепенно я успокаивал себя мыслью, что все забылось, а молодая саамка осталась цела и невредима, и вообще у нее хватило робости запереть то происшествие в сокровенных покоях своей души. Как будто ничего и не было. Дышать становилось легче.

Вскоре я продолжил свои вылазки в близлежащие окрестности, тренировки мозга возобновились. Синергетический эффект воздействия на моторную кору стал сглаженным, его я отточил до такого автоматизма, что уже сходу мог заставить небольшое взгорье дрожать, но при этом осмотрительно не обсыпаться.

Вместе с этой практикой я неизбежно заинтересовался и соседними участками своего мозга. Ковыряние в собственных мозгах действительно нагоняло жуть, раньше даже от одной мысли об этом можно было поперхнуться, но сейчас я бесстрашно ощупывал вниманием все эти бугры и извилины, на одном участке даже надолго залип, отслеживая раз за разом странную, рекурсивную закономерность накатывающего внутри меня удивления точь-в-точь в момент, когда вспыхивал этот самый участок.

Также мне показался любопытным перешеек между полушариями. Кажется, его называли веретенообразной извилиной, и он отвечал за распознавание человеческих лиц. И не только… Именно благодаря нему нам чудились лица в облаках, жуткие гримасы в темной листве и неявные улыбки в россыпи горных пород. Мощный инструмент для опознания себе подобных. Его я на свой страх и риск решил изолировать.

Какого же было мое удивление, когда на обложке кассет среди пестрых и сочных красок я не смог вычленить взглядом лицо самого певца. Я узнавал детали одежды, широкий воротник, волосатая грудь, гитарный ремень… стало быть, выше находилась голова и я различал ее черты, видел крючковатый нос, угадывал большой, выпяченный подбородок… Но мне не удавалось свести это воедино. Будто я смотрел на узоры, а мне предлагали изобличить запрятанный в них портрет. Но тщетно.

Вспомнив про сверток газеты в шкафчике, я ее достал, нетерпеливо расправил, пролистал и опять-таки не увидел нигде лиц. Но они определенно должны быть, я видел прямоугольники фотографий, что играли черно-белыми цветами, узнавал геометрические очертания ландшафтов, зданий, одетых и сидящих фигур, но все были безликими. Абсолютно незаметными, пока случайно не наткнешься и не узнаешь какую-нибудь деталь, подозрительно свойственную человеку. А ведь в сломанной душевой трейлера, кажется, было зеркало…

Еле сдерживая волнение, я метнулся туда, наскоро протер стекло ладонью и стал вглядываться. То, что я видел, не было ни на что похоже. Нечто отдаленно напоминающее бровь шевельнулось. Я дернулся от неожиданности… я не думал, что это… это будет моим лицом. Раз здесь бровь, значит тут… Зеленые пятнышки задвигались в такт моему бегающему взгляду. От изумления у меня глупо приоткрылся рот. По-крайней мере, как бы со стороны я допускал, что выгляжу сейчас глупо, но в зеркале лишь заиграла новая краска, новые очертания чего-то, явно походящего на рот. Отшагнув назад, я попытался сфокусироваться на своем лице, но… я был частью пейзажа, отраженного за моей спиной в окне. Не было в этой картине чего-то выделяющегося или фонового. Все было единым целым. Наверное, так меня привыкли видеть со стороны все… кто не был человеком.

Потрясенный до глубины души, я возобновил работу веретенообразной извилины. И в зеркале тотчас проявилась персона. Центр изображения. Я себя узнал.

Хоть и самоидентификация вернулась наряду с узнаванием других, меня все равно не покидало странное чувство, как если бы краешком глаза я взглянул на суть. Некую обескураживающую правду. Для материи было все едино. Некоторое время я еще подавленно сидел на своем матраце.

И тут меня осенило. Я ведь могу это использовать! Еще в водоеме мне приходила мысль попробовать стать невидимым. Тогда я колдовал над магнитным полем вокруг себя, не отрывая взгляда от водной глади. По идее, это был единственный мне доступный способ косвенно повлиять на солнечный свет. Воздух вокруг меня неслышно дребезжал и потрескивал, но отражение, к моему великому разочарованию, никуда не девалось.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.