— Мы вымираем и слабеем, Агнесса. Моя семья исчезает совсем, твоя — растворяется в чужой крови, и это касается всех боевых магов.

— Только объединяя лучшую кровь, мы добьемся возрождения славы боевых магов, — совершенно серьезно сказал Рорик.

Я не выдержала и швырнула бумаги на пол. Они эффектно разлетелись по комнате, но до камина не долетел ни один листок. Судя по тому, как Бергель двигал запястьем, он постарался.

— А знаете что?! Идите к черту!

— Агнесса! Не смей дерзить главе семьи и его гостю! — рявкнул дед.

— Не смейте решать свои проблемы за мой счет, — почти прошипела я.

Рорик сузил глаза.

— Неблагодарная девчонка. Арэнаи — должны быть защитниками людей, противостоять угрозе с востока, от некромагов. А ты лишь думаешь о себе!

— Это я лишь думаю о себе?! А для кого я вообще подалась в этот проклятый Алискан?! Думаешь, оно мне все надо?!

— Если вы будете так кричать, то привлечете внимание, — сдержанно напомнил Бергель.

Мы с дедом пронзили его такими яростными взглядами, что удивительно, как он не задымился.

— А я ведь предупреждал, — будто в пустоту сказал маг. — Не стоило бы из договора делать сюрприз.

— Да уж, — зло усмехнулась я. — Могли бы и позвать на обсуждение.

— Если бы ты не заперлась в своем странном доме, и хоть иногда поддерживала связь… — Дед тяжело выдохнул махнул рукой. — Что уж теперь, что сделано, то сделано. Несс, никто не собирается тебя прямо сейчас волочь к жрецу. Но объединение родов — важный вопрос. И он выше личных интересов. Тем более не вижу причины вам, молодые люди, сойтись. Уверен, вы поладите.

Судя по сомнению во взгляде Бергеля, он сомневался в этом чуть меньше. Да и дед начал как-то посматривать…

— Твои глаза… — тихо сказал он.

Я опустила взгляд. Судя по всему, глаза снова пожелтели.

— А вы уверены, что чистота крови точно не пострадает, айри… Изенгрим? — ядовито спросила я. — Мой дед тот еще хитрец. Смотрите, чтобы он не надул вас с договором, всучив… неведомую зверюшку вместо приличной жены-арэнаи.

— Я достаточно изучил вас, айрин, — вежливо, но холодно ответил Бергель. — Меня все устраивает.

И я все же хлопнула дверью, да так, что шум внизу стихает. И лучшее, что я могла придумать, чтобы не показываться на люди в столь растрепанных чувствах, это выйти через черный вход.

Что делают немного выпившие, и сильно расстроенные девушки, когда у них проблемы в личной жизни? Точно, вспоминают о бывших.

Грег был не единственным моим бывшим, и даже не самым лучшим. Но он был рядом, и неплохо разбирался в том, как устроенны взаимоотношения в семьях арэнаи. Надеюсь, Грег все еще во дворце, из которого не вылезал с самого приезда алисканцев.

Почтение к старшим. Все ради семьи… Что со мной не так, что я не воспринимаю это как должное? Прав дед. Воспитание матери-менталистки меня испортило. Но он слишком стар и упрям, чтобы признать, что от меня не будет пользы.

Если я выйду замуж за этого… Бергеля, все будут довольны. Кроме меня. Если откажусь, стану всеобщим разочарованием, и подведу клан. Рорик мне этого не простит. И возможно, не переживет сам.

Во дворце у Грега были личные покои, и я совсем не была удивлена, что меня туда пропустили без проблем. Бывших службистов не бывает, да?

Но судя по тому, что на канцлере был один халат, он меня совсем не ждал.

— Агнесса, что-то случилось? Элоиза?

Я молча помотала головой, едва сдерживая слезы. Грег сощурил темные глаза.

— Садись и рассказывай.

Выпить он мне предлагать не стал. Вместо этого накапал успокаивающей настойки в воду. Я судорожно выпила половину, и закашляла.

— Дед… Рорик решил выдать меня замуж.

Сбивчиво и местами путано я рассказала о своей сегодняшней встрече с Бергелем. Но получила совсем не ту реакцию, которую ожидала. Может, и не жалости, но хотя бы понимания. Уж кто-то, а Нортон должен хорошо знать, насколько я не люблю, когда вмешиваются в мою жизнь. Но он… сказал совсем иное, чем я хотела бы услышать.

— А чего ты, собственно, ожидала? Разве у боевых магов не все так устроенно? Первый брак твоего отца был тоже по расчету, и кажется, от этого тогда выиграли обе семьи.

Внутри меня все сжалось. Я смотрела на холодное лицо Грега, явно недовольного тем, что я побеспокоила его из-за пустяков. Даже не госпереворот — всего лишь проблемы с навязанным женихом. Он так изменился за последние годы? Или просто я не замечала его душевную черствость?

— Но ведь… Отец ведь встретил потом мою мать. А я… не смогу развестись с Изенгримом. Это навсегда, понимаешь?

— Кто тебе такое сказал? — хмыкнул Нортон, устало потирая шею. — Поиграете в парочку с десяток лет, заведете с ним пару-тройку детишек, и больше никто не будет от тебя требовать верности до гроба, или любви. Думаю, все закроют глаза, если вы займетесь своими делами. Разводиться для этого не обязательно.

Я молча пыталась найти хоть какие-то слова в ответ, и понимала, что этому чужому человеку мне больше нечего сказать. Мы просто спали вместе. Ничего больше. А сейчас нас связывает только служба.

— Чего ты от меня, в конце концов, хочешь? — как мне показалось, раздраженно спросил Нортон. — При всех моих полномочиях вмешательство в дела арэнаи мне не простят. Хотя, я могу попробовать надавить на твоего деда. Он мне кое-что должен?

— Нет, — у меня наконец прорезался голос. — Ничего такого… мне не надо.

Взгляд канцлера чуть смягчился.

— Несс. Это все неожиданно для тебя, и болезненно, но не наделай глупостей. Твой резкий отказ и конфликт с главой семьи не приведет ни к чему хорошему.

— А к чему приведет? — с болезненным любопытством спрашиваю.

Нортон пожал плечами.

— Ты лучше меня знаешь Рорика Эйнхери. С него станется изгнать тебя из семьи. И даже если он сам об этом пожалеет, мнения своего не изменит. Так было уже с твоим братом.

— Может… у него сейчас все хорошо.

— Ты сама веришь, что это возможно? Вас, боевых магов, с детства учат, что полагаться можно только на своих. А когда своих не станет… Ты справишься одна?

Одна… Точно. Я оставалась одна, изображая затворницу. Это были не такие уж плохие времена. И в детстве я с с отцом и матерью тоже жила в отдельном от деда доме, в своем маленьком уютном мирке.

И все же никогда от меня не отворачивались. Мне было куда и к кому возвращаться. А сейчас… Да, отец не перестанет любить меня, и кузены, в тайне, может поддержат. Но без своей семьи я стану изгоем.

Даже Грегори в меня не верил, не говоря о том, чтобы оставаться на моей стороне.

— Скажи одно. Ты знал об этом… договоре?

— Нет, — спокойно ответил маг. — Но о сближении Бергелей и Эйнхери говорили уже некоторое время. И логично, что для скрепления союза использовали двух самых талантливых магов своих поколений. Хотя тебе все еще не хватает выдержки, в отличие от Грима. Но так он и старше, кажется…

— На сотню лет.

Точнее, ему сейчас около стодвадцати. Для арэнаи, доживающих и до четырехсот, это даже еще не середина жизни. Да и я привыкла, что почти все маги вокруг меня гораздо старше. Не хочется признаваться, но Бергель был прав — мы вырождаемся. Магически-одаренных рождается все меньше. Так что по меркам того же Рорика, мы с Изенгримом почти ровесники.

Но как же раздражает быть вечным ребенком в мире взрослых! Вот даже Нортон, обычный человек, смотрит на меня едва ли не со снисхождением.

Я резко встала.

— Спасибо за… отрезвляющую беседу.

— С тобой точно все хорошо? — Какая неожиданная забота. Впрочем, ее причины тут же становятся ясны. — Завтра у принцессы свадьбы, нам нужно быть внимательными, чтобы все прошло как надо.

— Со мной будет все хорошо.

Я сухо кивнула и бесшумно вышла. Второй истерики за вечер я не вынесу.

И только у себя в комнате я заметила, что мои руки дрожат. Так сильно, что я случайно разбила бокал в руке, залив себя и платье вином и кровью, смешанной с осколками.