Тем более, что затем вместе со сроком менялось также и место уплаты указанного личного чинша. Как уже было отмечено, в соответствующих грамотах обычно предусматривалось, что этим местом в монастыре должен был служить алтарь, посвященный тому святому, которому пожертвовал себя трибутарий. Однако при этом деньги не обязательно должны были быть положены на сам алтарь. В отдельных случаях они могли быть также переданы в руки ризничему342 или даже аббату343. А еще позже в монастыре был введен новый порядок, при котором они стали уплачиваться кантору аббатства344. Кроме того, все чаще и чаще денарии могли быть выплачены попросту даже на ближайшем к месту проживания трибутариев монастырском подворье (domus)345. Показательно, что вместе с этим акт подношения денариев перестает быть и индивидуальным. Отныне, прежде чем отнести их кантору аббатства или доставить на ближайшее монастырское подворье, эти деньги с алтарных трибутариев собирал в каждой из семей своего материнского рода так называемый цензуарий или цензорарий (censuarius, censorarius), специально для этого избранный из числа старших мужчин в этом роду, который и становился теперь ответственным за своевременную уплату этих денег всеми членами своего рода или так называемого тронка (troncus)346. Соответственно, при этом кардинально менялся и смысл самой процедуры. Из торжественного акта возложения в определенный день персонально каждым алтарным трибутарием на алтарь своего святого причитавшегося тому “подношения” в виде символического дара в знак подтверждения ему своей преданности и принадлежности к кругу его подданных, она превратилась в обычный сбор требуемых аббатством с алтарных трибутариев определенных денежных сумм347. Таким образом, произошло явное обмирщение самой церемонии уплаты личного чинша алтарными трибутариями, полностью потерявшей свой былой сакральный облик и приобретшей, наоборот, форму сугубо практической и весьма упрощенной процедуры банального сбора денег. Конечно, при этом она стала менее обременительной для каждого трибутария в отдельности и обрела более гарантированный характер для самих монахов, что, вероятно, вполне устраивало обе стороны. Но эта перемена одновременно скрывает за собой и нежелание обеих сторон соблюдать ее в прежнем формате, а именно как индивидуальный акт почитания каждым алтарным трибутарием своего святого патрона348. Неудивительно, что алтарные трибутарии вскоре вообще начинают тяготиться своим статусом и стараются всячески избегать исполнения взятых на себя (даже в столь облегченной форме) обязательств. Об этом недвусмысленно свидетельствует один из поздних регистров алтарных трибутариев, составленный примерно в третьей четверти XIV в. в соседнем с монастырем св. Петра аббатстве св. Бавона в Генте. Автор регистра в своих многочисленных примечаниях на полях этого кодекса не устает помечать значительные суммы многолетних недоимок с алтарных трибутариев и выделять среди них имена злостных неплательщиков349. При этом из числа должников он со скрытым раздражением особо выделяет имена явно платежеспособных богатеев (valde dives)350. Казалось бы, налицо не просто нежелание алтарных трибутариев по-прежнему почитать своих святых, но и очевидный кризис самого института алтарного трибутариата. Тем не менее, число трибутариев во фламандских монастырях из года в год продолжало неуклонно расти путем естественного прироста их семей и в результате достигло к концу XVIII века – к моменту проведения наполеоновской секуляризации во Фландрии – только в одной области Ваасланд многих десятков тысяч человек.
Естественно, при столь огромном и быстро растущем количестве алтарных трибутариев монахам очень скоро потребовались совершенно иные инструменты контроля и формы их описания. Меняется и сам характер документов, с помощью которых велся их учет. Сначала в монастырях начинают все реже составляться грамоты актов дарений себя в качестве трибутария на алтарь святого, с присущей этим грамотам характерной риторикой жертвенности самих этих актов. Затем прекращается и воспроизводство многочисленных обновленных копий этих грамот, подтверждавших статус, а иногда содержащих и перечень потомков алтарных трибутариев. Взамен монахами создаются различного рода массовые описи алтарных трибутариев, объединяемые ими в огромные регистры, назначение которых, в основном, сводилось лишь к простому учету как их самих, так и собираемых с них денежных сумм. Все это выглядит несколько странно по отношению к алтарным трибутариям, предки которых некогда избрали себе святых в качестве своих небесных покровителей и которым они себя торжественно публично пожертвовали, связав с ними себя и своих потомков навеки вечные, и коим громогласно поклялись служить верно и неизменно в надежде обрести с их помощью Царствие небесное. Не “поблекло” ли со временем для их потомков “сияние их святости”? Вряд ли можно ответить на этот вопрос просто и однозначно, не принимая в расчет того, что речь идет о культе, в том числе и таких общепочитаемых святых, как первоапостол Петр и пресвятая Дева Мария, на алтари которых в Гентском аббатстве было совершено как раз наибольшее число пожертвований и имена которых постепенно становятся одними из самых популярных не только в среде алтарных трибутариев. Их авторитет наверняка был достаточно высок и оставался непререкаемым. Изменение же процедуры поклонения этим святым, по-видимому, скрывает за собой какие-то – еще не до конца нам понятные – сдвиги и процессы, которые происходили в недрах самой Церкви того времени, касавшиеся эволюции представлений о почитании святых и о самой святости351. Тем не менее, трудно полностью отделаться также и от того впечатления, что чувство благоговения к святым не слишком глубоко проникло в обыденное сознание и самих алтарных трибутариев, если оно достаточно долго, почти вплоть до самого конца Средневековья, никак не проявляло себя в практике их повседневной жизни. Их отношение к святым, по-видимому, имело такой же двойственный и противоречивый характер, каким был и их собственный статус. Столь же двоякими были, вероятно, и те цели, к которым они стремились, связывая себя и своих близких с могущественным и влиятельным монастырем, обладавшим к тому же немалыми владениями и привилегиями, и где находился алтарь того святого, которому они должны были поклоняться. Эти цели, скорее всего, не ограничивались для них одной лишь заботой о спасении души и поиском небесного заступника, но, по всей видимости, преследовали и сугубо земные прагматические интересы, в том числе, возможно, даже и чисто меркантильного свойства352. В заключение хотел бы также отметить, что мой этюд – как наверняка уже заметил внимательный читатель – был основан отнюдь не на агиографических, а целиком и полностью на одних лишь документальных текстах – грамотах и описях. Оказывается, при соответствующем их анализе, они присущим им языком тоже способны немало нам рассказать о святых и об отношении к ним. Поэтому дальнейшее использование документальных источников по данной теме, возможно, сулит нам новые открытия и весьма неожиданные результаты353. Конечно, помимо документов, существует еще и достаточно обширная средневековая агиография, отражающая взаимоотношения алтарных трибутариев со святыми. Значительная ее часть была собрана и проанализирована Пьером-Андре Сигалем в одном из разделов его известной книги «Человек и чудо в средневековой Франции»354. Знакомясь с ее содержанием, нетрудно заметить, что отношения между алтарными трибутариями и святыми складывались весьма неоднозначно. Часто в Житиях, Видениях, Чудесах и прочих агиографических текстах рассказывается о том, как алтарные трибутарии пренебрегают иногда своими обязанностями и нарушают данные святым клятвы и обязательства служения и послушания, за что подвергаются со стороны этих святых различного рода преследованиям и наказаниям, которые в конечном итоге заставляют их исправляться и возвращают «на путь истинный». При этом святые иногда довольно жестко наказывают их за проявленное к себе неуважение. вернутьсяDB. N 55. P. 148 (a.950–953): ego in Dei nomine Eremberti, cupiens quantulamcumque porcionem habere cum his qui substantiis suis ob remedemptionem animarum suorum Domino et sanctis eius tradunt, ancillamlulam iuris mei nomine Erkenburoc et filiis eius Werenburoc, Weremund, principis apostolorum Petri tradidi altario in Blandiniensi monasterio, tali sub tenore ut omni quo advixerit tempore adveniente sollemnitatis eius die denarios II ad eius exsolvat altare pro mercede anime mee, et si viro iuncta fuerit pro badimonio denarios VI, et cum debitum inrevocabile mortis solverit nummos XII custos eiusdem altaris de illius facultaticula accipiat. вернутьсяVL N 219. P. 134 (a.1137): … qualiter quedam femine nomine Hallief, Liedwif, Hildewif cum essent libere tributarie se esse constituerunt ad altare beati Petri apostolorum principis in loco Blandinium dicto, cum filiabus suis Heila, et Heila Imma et cum omni posteritate ex ipsis processura, eo videlicet rationis tenore, ut essent de familia sancti Petri, et singulis annis ad predictum altare vel abbati, in censu solverent duos denarios, pro badimonio sex, post mortem XII. вернутьсяBoeren. Appendice. N 72. P. 163 (a.1261, fevr.): … mulieres Adelisa, Gertrudis, Ava, Margareta, Margareta, Gertrudis et Hela de Osthacre constituerunt se ancillas et tributarias ad idem monasterium, tali conditione, quod tam ipse quam omnis earum posteritas solvent cantori predicti monasterii in festo beati Remigii duos denarios nomine annui census capitalis singulis annis, in matrimonio vero sex d., in morte vero XII d. Имеется еще целая серия грамот 2-ой пол. XIII в., в которых прямо говорится, что эти деньги должны быть переданы непосредственно кантору монастыря. Очевидно, их сбор к этому времени вошел в круг его постоянных обязанностей – Rijksarchief te Gent, Sint-Pietersabdij, Van Lokeren (далее – RAG, StP, VL) N 946 (a.1289): … cantore eiusdem ecclesie censum capitalem predicte ecclesie colligente. Об обычности в это время подобного порядка взимания кантором личного чинша с алтарных трибутариев свидетельствует и составленный в конце XIII в. «Формулярник», где кроме прочего содержится также и формула грамоты, в которой прямо предусматривается уплата личного чинша алтарным трибутарием именно кантору монастыря – Formulaire de lettres, composé dans l’abbaye de Saint-Pierre de Gand à l’usage des écoliers / éd. par Napoléon de Pauw. La vie intime en Flandre au Moyen Àge d’après des documents inédits // Bulletin de la Commission Royale d’Histoire de la Académie Royale de la Belgique. Bruxelles, 1913. T. 82. fasc. 1. Annexes (далее – Formulaire). N 5. P. 25 : … puella t(alis) n(ominis), de Gandavo oriunda, filia Ar., de t(ali) l(oco), et Margarete, sue uxoris, cum esset libera ac liberis parentibus procreata, se cum omni sua posteritate tributariam et ancillam ad monasterium Sancti Petri Gandensis constituit, tali conditione quod tam ipsa quam omnis ejus posteritas in perpetuum solvent annuatim cantori Sancti Petri Gandensis duos denarios in festo apostolorum Petri et Pauli. вернутьсяVL N 195. P. 122 (a.1119/vernieuwd 1e kwart 13e eeuw): …quedam mulier de Haltert, nomine Hildeware, cum esset libera et ex parentibus liberis procreata, se cum omni posteritate ex se suisque futuris temporibus processura, ancillam tributariam constituit ad altare beate Marie Dei genetricis Virginis Marie in ecclesia beati Petri principis apostolorum in territorio Gandensi, tali conditione quod tam ipsa quam cuncta eius successio in propria persona in festo beati Martini domui de Descelberge, singulis annis in perpetuum II denarios, in matrimonii contractione VI, in morte vero XII persolvet; RAG, StP, VL N 522 (a.1128/a.1235, nov.): … quedam femina nomine Verdelendis de Zeverghem … se cum omni posteritate sua … ancillam tributariam constituit ad altare Beati Petri quod est situm in monte Blandinio in territorio Gandensi, tali conditione quod tam ipsa quam cuncta eius successio singulis annis in purificatione Beate Marie, domui de Descelberghe, in perpetuum duos denarios, in matrimonii contractione sex, et in morte duodecim persolvet. Именно такой порядок уплаты личных чиншей и предусматривает выше уже упоминавшийся «Регистр алтарных трибутариев» аббатства, составленный около 1238 года и разделивший всех принадлежавших монастырю алтарных трибутариев на пять больших групп, три из которых были приписаны каждая к определенному монастырскому двору (curia) – Габдрахманов П. Ш. Приоткрытый средневековый кодекс … С. 67 и др. вернутьсяBoeren. Appendice. N 53. P. 156: (1238, juin 2): … Isti omnes cum sua posteritate … solvere debent nobis annuatim duos denarios, in matrimonio sex, et in morte duodecim. Super istos autem Bartholomeum filium Grite de Lanscoute, censorarium fecimus, ut annuatim censum eorum capitalem ab eis recipiat, et de eo nobis scilicet in nativitate beate virginis tempore statuto respondeat. Практика избрания таких цензорариев становится распространенной и обычной еще в XIII веке. Об этом свидетельствуют не только грамоты, но и описи алтарных трибутариев. Так, в вышеупомянутом составленном около 1238 года «Регистре алтарных трибутариев» аббатства св. Петра в Генте каждый из нескольких сотен описанных в нем так называемых тронков (troncus), или материнских родственных групп алтарных трибутариев, уже имеет своего собственного цензорария – Габдрахманов П. Ш. Приоткрытый средневековый кодекс …Т. 1. С. 61; 216 и др.; Т. 2. Приложения. С. 441–576, passim. О том же свидетельствует и уже упоминавшийся «Формуляр-ник» конца XIII века, в котором содержится специальный образец письма-представления кантором избранного им цензорария – Formulaire. N 23. P. 44–45: Universis presentes litteras inspecturis cantor monasterii Sancti Petri Gandensis, salutem in Domino. Noveritis quod nos talem, latorem presentium, censuarium nostrum in genealogia sua, capitalem censum constituimus receptorem; quare vos, omnes et singulos, in quorum juridictione, dominio seu parochiis predicti census debitores morari contigerit, humiliter et devote rogamus in Domino quatinus, si vobis aliquos vel aliquem dicti census (retentorem vel) retentores, vel solvere nolentem, ipsos diligenter monetis et ad dictam solutionem amiabiliter inducere curetis. Durent ad voluntatem nostram. вернутьсяЭти перемены вполне вписываются в общую тенденцию изменения порядка возложения даров в церкви. Сначала любые дары рассматривались как дары алтарю (offertoria), приносимые к мессе. Но с XI в. на алтарь стали класть в первую очередь деньги, а с XII в. почти все дары алтарю и вовсе заменяются денежным подношением, поскольку многие материальные пожертвования (с.-х. продукты, предметы домашнего обихода и т. п.) отныне запрещается вносить в церковь ввиду святости этого места. Их отправляют на дом священнику или, условно говоря, в амбары, хотя все они и продолжают рассматриваться как жертвенные дары Богу (святому) – oblatio, offerta. Соответственно, их также перестают приносить и к мессе, а передают в определенный, назначенный для этого день. В XIV в. такой порядок становится уже вполне обычным. – См.: Jungmann J. A. Missarum sollemnia. Eine genetische Erklärung der römischen Messe. Wien, 1948. Bd. 2. S. 13– 14; 17; 28–29. Сердечно благодарю за эти сведения Ю. Е. Арнаутову. вернутьсяПримечательно, что похожие перемены происходят также и в процедуре поминовения (memoria) усопших и связанным с ней обычаем кормления нищих (cura pauperum). Отказ от индивидуального поминовения мертвых и внедрение коллективной формы призрения бедных в госпиталях при монастырях тоже кардинально меняли смысл обоих этих институтов, полностью обезличивая характер взаимоотношений между живыми и мертвыми. – См.: Арнаутова Ю. Е. Призрение бедных в раннее и высокое Средневековье: к вопросу о преимуществах истории «в стиле» истории повседневности // Sub specie historiae culturalis. Сборник памяти Аллы Львовны Ястребицкой. М.: ИВИ РАН, 2014. С. 122–124. вернутьсяRijksarchief te Gent, Bisdom, R 41 (далее – R 41), fol.24v (col.2) (add.): debens de duobus annis; fol.30r (col.1): debent multum; fol.56r (col.2): debens totum. вернутьсяR 41, fol.53v (col.2): eius liberi dives sunt omnes; fol.55v (col.1): debens totum et est valde dives; fol.57r (col.1): valde dives. вернутьсяЯцык С. А. Представления о святости в официальной католической мысли второй половины XIII века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2016. вернутьсяМонастырь обладал весьма весомыми иммунитетными привилегиями и многочисленными налоговыми и торговыми льготами, которые значительно облегчали для тех, кто входили в состав его familia, тяжесть фискального гнета. вернутьсяВ последние годы рост интереса к документам наметился и у специалистов по русской агиографии, ранее им тоже не уделявших в данном аспекте должного внимания – Мельник А. Г. Монастырские приходно-расходные книги XVI века как источник по истории почитания русских святых // Проблемы источниковедения. Вып. 2(13). М., 2010. С. 224–230. вернутьсяSigal P.-A. L’homme et le miracle dans la France médiévale (XI-e – XII-e siècles). P., 1985. P. 107–115. |
