Ийя подошла, протянула Айре руку, помогая встать. Губы у нее дрожали. Айре обнял ее, поднял, не обращая внимания на боль в груди, уткнулся носом в пахнущие морозом волосы. Ийя обхватила его за шею, зарылась лицом в заляпанную кровью футболку. Они стояли на продуваемой злым восточным ветром темной улице, трясущиеся, вцепившись друг в друга.

Наконец Ийя разжала руки, отступила на шаг.

— Боже, ты же босиком. Ты с ума сошел?

— Не до обуваний было. Ты их что, не видела?

— Видела. Я и внимания не обратила. Просто шли люди по улице.

— Не по улице шли. А стояли вон там, — Айре ткнул пальцем в сторону кафе, — и ждали. А когда ты вылезла из машины, пошли к тебе. Они что-нибудь говорили?

— Нет, просто дернули сумку. Пошли в дом, у тебя на ногах уже снег не тает.

Она дернула его за руку, потащила к освещенной парадной. Айре подхватил валяющуюся на земле сумку и даже успел сунуть в нее два яблока, пока буксир "Ийя" не втащил его в дом. По лестнице Айре поднимался медленно, приставными шагами, тяжело опираясь на перила.

В квартире воняло горелым. Чертыхнувшись, Айре бросил сумку и прошлепал в кухню. Курица не просто подгорела. Она кремировалась. Айре выключил огонь и тяжело оперся о печку. Его колотило, сердце бухало где-то в глотке, руки тряслись. Накатившее осознание произошедшего морозцем растеклось в крови, волоски на предплечьях стояли дыбом.

Ийя не поняла, что произошло. Двое прохожих подошли к ней, она недоуменно обернулась — они не выглядели бродягами, обычные рабочие, каких сотни на улицах города. И тут реальность вдруг рванула в галоп. Один дернул в сторону сумку, которую она прижимала к животу, второй схватил за руку. Невесть откуда взявшийся Айре налетел на того, что справа, сбил его с ног. Ийя увидел, как по брусчатке, звеня и подпрыгивая, скользит нож. Второй нападающий растерялся, оторопело уставился на дерущихся. Ийя просто свободной рукой дернула из ножен кинжал и вогнала мужчине под ребро. Он посмотрел обиженно, скривив полные губы. Ийя потянула клинок, стеганая парусиновая куртка нападавшего немедленно начала пропитываться кровью. Он шагнул назад, прижав руку к боку, потом еще раз — и, развернувшись, побежал прочь, качаясь и задевая плечами стены домов.

Ийя оглянулась. Айре сидел на земле, рядом с ним без сознания лежал мужчина с разбитым в кровавое месиво лицом. Ийя протерла клинок снегом и помогла Айре встать. До нее только сейчас начал доходить смысл произошедшего. Ее хотели убить. Ограбить и убить. Просто так, на улице, прямо перед домом. И если бы не Айре, она бы сейчас лежала перед машиной с перерезанной глоткой из-за сотни монет.

Айре глядел на нее широко распахнутыми глазами. Потом его лицо дрогнуло, он некрасиво сморщился, словно собираясь заплакать, и подхватил ее на руки, стискивая до боли. Ийя сквозь одежду чувствовала, как колотится его сердце. Она обняла Айре, его плечи под тонкой рубашкой дрожали. Ийя гладила жесткие завитки волос, худую шею, широкие прямые плечи.

Когда они вернулись в дом, Ийя набрала в таз горячей воды, аставила Айре сунуть туда ноги и включила огонь под чайником. Ужин сгорел, но есть все равно не хотелось. Айре трясло, он лязгал зубами, сжимая и разжимая разбитые в кровь кулаки. Ийя села рядом, протянула бутылку с ликером. К ситуации, правда, подходило плохо, но коньяк кончился. Они молчали, отхлебывая по очереди из бутылки приторную ядовито-желтую жидкость со вкусом абрикоса и ванили. Ийя не помнила, откуда у нее эта дрянь взялась, наверное, подарил кто-то из несостоявшихся ухажеров. В том, что ухажер был несостоявшимся, Ийя не сомневалась — уж больно мерзким был у ликера вкус. Приличные джентльмены на первом свидании не дарят дамам всякую дрянь.

Ийя искоса поглядывала на Айре. Синяки у него уже сошли, нос опять стал прямым и тонким. Айре сидел, нахмурившись, сжав губы, вертел в руках бутылку, ликер плескался внутри, стекая по стенкам медленными липкими струйками.

— Айре, а как ты понял, что мне понадобится помощь?

Рот Айре дернулся.

— По выражению лиц. Такие бывают у людей, которые хотят сделать что-то жестокое. У меня большой опыт в этой области, знаешь ли.

— А. Ясно. — Ийя подумала, что когда Айре видел такие лица, никто ему на помощь не приходил.

— Слушай, если ты, оказывается, можешь спускаться с лестницы — может, купишь себе что-нибудь поприличнее? — Она дернула его за мягкие мешковатые штаны.

— А вы не хотите купить то, что вы хотели бы на мне видеть? То, что вам нравится?

— Я понятия не имею, что мне нравится. И мне интересно посмотреть, что ты выберешь.

— Ладно. Куплю, — он криво улыбнулся. — Вы меня хотите отвлечь?

— Ну, да. Хочу. Что, плохо получается?

Он кивнул, вздохнул и вытащил ноги из остывшей воды.

— Но все равно спасибо. Курица сгорела, остались только макароны. Но они разварились и уже остыли. Подогреть?

Ийя свернулась клубочком в кресле, пока Айре возился на кухне. Она смотрела, как он ходит от плиты к столу — высокий, гибкий, красивый. Чертовски неуместный здесь со сковородкой в руках. Там, на балу, он казался просто эффектной деталью интерьера, а здесь стал пугающе реальным. Смуглый парень с подвижным улыбчивым лицом, облизывающий испачканные томатным соусом пальцы, досадливо отряхивающий ложку, был настоящим. И она отвечала за него. Отвечала за человека, готового броситься на ее защиту босиком по снегу, с голыми руками на нож. Ийя поежилась. Это пугало. Было слишком реальным, слишком далеким от той игры, которую она начала, спросив, сколько стоит смуглый раб.

После ужина Ийя взяла документацию по тоннелю и занялась делом. Считать она любила с детства. Была в математике строгая, сверкающая красота, ослепительное совершенство отточенной до пронзительного блеска логики. Поиск решения, единственно правильного, пути, ведущие к нему, сложные, переплетающиеся. Когда Айре похлопал ее по плечу, было уже начало двенадцатого. Ийя встала, потянулась, разминая затекшие мышцы, посмотрела на зевающего Айре. Да, пора уже ложиться.

В спальне было темно и тихо. Ийя свернулась клубочком в постели, подтолкнула повыше подушку, зарылась в одеяло. Фонарь за задернутыми шторами раскачивался на ветру, и бледный призрак света колыхался в тяжелых складках. Она уже засыпала, когда в дверь постучали. Ийя высунулась из любовно свитого гнезда. Высокая темная фигура в дверном проеме качнулась, переступила с ноги на ногу.

— Ийя? Вы спите? — Айре говорил шепотом, мягкий баритон шелком скользил по коже.

— Пока нет. Что случилось.

— Ничего. Я хотел попросить… Можно, я у вас посижу? Я тихонько, вы даже не услышите.

Ийя села в постели.

— Что, приснилось что-то?

— Нет. Просто не могу уснуть. Закрываю глаза, а в голову гадость всякая лезет. Жутко.

Ийя откинула край одеяла с другой стороны широкой кровати.

— Залазь. Только не брыкайся, ладно?

Айре скользнул под одеяло, оказался совсем рядом — темный чеканный профиль на белой подушке. От него пахло ликером и сигаретами. Ийя подумала, что он, наверное, слегка пьян, а то не решился бы прийти. Так и лежал бы на своем диване, слушая вой ветра за окном.

Айре поерзал, придвигаясь чуть ближе, кровать скрипнула под его весом. Ийя подумала, что это подозрительно напоминает пижамную вечеринку. Хотя, честно говоря, на Айре не было пижамы. На нем были трусы, и Ийя прямо физически ощущала это сильное тело рядом, упругие мышцы, перекатывающиеся под бархатной кожей цвета гречишного меда. Она решительно развернулась спиной, зло пнула сбившееся одеяло, закрыла глаза. Айре неподвижно лежал на своей стороне кровати, на расстоянии вытянутой руки. Его шумное дыхание становилось медленнее, ровнее. Вскоре он перевернулся на спину, закинув руку за голову, черные волосы рассыпались по подушке, смутно виднелся тонкий, птичий какой-то профиль. Айре спал. Вскоре уснула и Ийя.

Она проснулась утром, отпихнула пяткой одеяло. Было жарко. Айре лежал рядом, обхватив ее за талию — коленки к коленкам, бедра к бедрам. Он горячо дышал ей в макушку, а пятками Ийя ощущала жесткие волоски у него на ногах. Рука у Арйе была тяжелой, она давила, прижимая, пальцы зарылись в шелк пижамы. Ийя осторожно подняла безвольную руку, соскользнула с кровати на ковер. Айре пошевелился, пробормотал что-то недовольно, на подушке темнело пятнышко слюны.