Майе рассказывали о тех самых «чёрных днях», когда гриверы жалили глэйдеров, после чего их кровь темнела, они набрасывались на своих же в каких-то бреднях и в итоге просто сходили с ума. Но Майя никогда не видела этого своими глазами.
Она заметила, как изменились лица Алби, Галли, Ньюта. Она знала, что означает укус, а нападение на своих — тем более. И Бен знал, но продолжал умолять.
Она почувствовала, как кто-то взял её за руку. Фаркл.
— Может, мы можем помочь?.. — робко спросил он.
— Этому не помочь, Фаркл. — отрезал Алби. — Тащите его в Кутузку!
Парни подняли Бена и понесли, пока тот всё рвался куда-то, кричал, звал и от безысходности бился как будто сам с собой. Майя стояла и стеклянными глазами смотрела на него.
«Прошу, помогите мне… Пожалуйста.»
Наверное, она никогда не забудет этот обречённый голос, полный бесполезной мольбы и боли.
— Майя?.. — Фаркл не успел договорить, Майя уткнулась носом в его плечо и заплакала.
Она никогда не думала, что ей придётся увидеть человека, которого уже не спасти. Она впервые за все два месяца, по-настоящему ощутила опасность и страх.
Фаркл запретил ей идти на изгнание. И как Майя ни уговаривала, как ни доказывала, что всё это усталось, что всё с ней нормально, синеглазый только покачал головой и сказал сидеть в Хомстеде. Она не пошла, но в Хомстеде не осталась. Майя, подобравшись как можно ближе, зашла за дерево, из-за которого она могла всё увидеть, и прислонилась лбом к его неровной коре.
Вот глэйдеры стоят с длинными палками, вот Минхо толкает к ним Бена с завязанными за головой руками.
Бегун подвёл его к самым Воротам, ноги Бена заплелись, и он рухнул на землю. Недалеко от себя блондинка увидела Чака и Томаса. Мальчик что-то сказал ему, и, нахмурившись, ушёл. Ей тоже захотелось уйти, но ноги как будто приросли к земле.
Ворота щёлкнули и заскрипели. Парни опустили палки и, медленно двигаясь на Бена, втолкнули беднягу в Лабиринт. Из последней щели вырвался истошный, почти нечеловеческий крик, и две громадные каменные плиты соединились.
Майя продолжала стоять. Уже все разошлись, солнце почти село, а она всё стояла и тупо смотрела в одну точку — ту, где закрылись ворота. Слёз не было, Майя вообще не привыкла плакать. Утром — чуть ли не впервые за всю жизнь, что она помнит. Но само осознание, что они толкнули своего товарища на верную смерть, вызывало у Майи отвращение к глэйдерам. И к себе, за то, что не могла ничего сделать. Надо было с воплями закрыть Бена, остановить парней, хотя бы попытаться ему помочь. Ведь это всё-таки смерть.
— А Фаркл сказал, что запретил тебе сюда ходить. Но, видимо, для тебя никакие правила преград не представляют. — голос подошедшего Ньюта прозвучал как в тумане.
— Это же бесчеловечно. — еле шевеля губами прошептала девушка.
— Майя, так нужно. Пойми, ему мы уже не смогли бы помочь, а он мог в любой момент начать творить настоящий хаос. Он уже начинал. Напал на Новенького, а это нарушает наши законы.
Ньют подошёл к ней и положил руку на её плечо. Майя не шевельнулась.
— Он бы сошёл с ума здесь. Ему гораздо проще умереть, чем жить в бреду, а именно так он бы и жил. Из-за него могли пострадать другие, потому что он уже становился неуправляемым. Поверь, сейчас мне даже хреновей, чем тебе. Потому что это я затолкал его за стены. Но я знаю, что так лучше. — Ньют стал невесомо поглаживать её по золотистым волосам. Так легко, но так уверенно, как будто он так делал всю жизнь.
— И что, Минхо теперь будет один?
— Завтра с ним бежит Алби. Днём всем руковожу я. Галли рвёт и мечет. — он усмехнулся, но понял, что время не шуточное. — Гриверы никогда не жалили посреди дня. Они представляли угрозу только ночью и то, если ты в Лабиринте. А теперь…
— Всё меняется. — серьёзным и почти предрекающим голосом перебила она.
Рука парня чуть дрогнула, замерев в воздухе недалеко от её плеча с одним накрученным на палец светлым локоном.
========== Глава 4 ==========
Как минимум раз в три недели наступал тот день, когда глэйдеры собирали в кучу все свои рваные вещи и отдавали Майе на «починку». До её прибытия они старались делать это сами, но толку от этого было немного, так что после появления девчонки, эстафета перешла к Майе. И хотя та шила не намного лучше, одежда, выходящая из-под её рук, была гораздо прочнее, чем их все их прошлые попытки вместе взятые. Но каждый раз под вечер ей приходилось ходить к Фарклу за йодом, чтобы обработать исколотые в кровь пальцы и излить ему душу на тему «Как меня всё задолбало».
По началу, ей хотели доверить ещё и стирку, но Майя подняла такой крик, что в жизни не прикоснётся к грязным вещам парней, что даже Алби побоялся сказать ей хоть слово, и от этой муки она была избавлена.
Майя ненавидела такие дни, но сегодня была даже рада побыть в одиночестве. Всё утро перед глазами маячило зачёркнутое имя Бена на стене, хотя Фаркл и старался держать Майю от неё подальше. Глэйдеры были молчаливее и подавленнее обычного.
Словно чувствуя общее настроение, над Глэйдом висели тяжёлые серые тучи. Душно, безветренно, жарко. У Майи с самого утра до чёртиков болела голова. Нитка никак не хотела продеваться в долбанное игольное ушко, сколько Майя не мучилась. В конце концов из лёгких девушки вырвался громкий злой стон, она бросила так и не зашитую майку Ньюта и села на пол, облакотившись на стену.
Стоит закрыть глаза, как в голове начинает кружиться карусель обрывков воображения, всего того, что она видела во снах — фиолетовый кот, загадочная надпись «Мечтайте. Пытайтесь. Творите добро», серебристое кольцо, которое срывают с её пальца, и мокрые от слёз щёки. А ещё чьи-то глаза. Изумрудно-зелёные. В Глэйде нет ни одного человека с такими глазами. И нет никого, кто бы смотрел на неё с такой нежностью, как это делали глаза из сна. Ночью приходит всё чужое и знакомое одновременно.
Раздался глухой раскат грома, и через несколько минут Майя услышала биение капель о зелёные листья. Шум дождя успокаивал. Девушка не сомневалась, что все сейчас внизу, пережидают под навесом. Дожди бывали крайне редко, в последний раз два месяца назад — Майя вырезала своё имя под неприятно моросящим дождиком.
В дверь постучали, и в комнату заглянул Фаркл.
— Там дождь, мы… — он замялся. — Ты как?
— Вот шью, не видно что ли. — без энтузиазма ответила Майя, кивнув в сторону недошитой майки.
Фаркл чуть улыбнулся.
— Идём к нам. На свежий воздух, проветришься. А то, как я посмотрю, дела у тебя идут не очень продуктивно. Да и Минхо с Алби уже скоро должны вернуться. Они шли туда, где Бена ужалили. Должны были выяснить, в чём дело.
Майя подняла на него глаза. Они в своём уме? Бежать в самое пекло, когда только что там был фактически убит человек? Умно, ничего не скажешь. Всё же Майя поднялась с пола и вышла на улицу. Стоило ей оглядеть глэйдеров, как она тут же, мимолётно, но столкнулась с взглядом шоколадных глаз.
Ньют отвернулся первый.
Всё вокруг было насквозь мокрым, в воздухе стоял запах свежести и прохлады. Цветочные бутоны покачивались, с их нежных шёлковых лепестков аккуратно стекали хрустальные капли.
Майя вместе с парнями стояли под навесом уже около часа, если не больше. Дождь за это время только усилился. Многие уже забрались в гамаки, чтобы не намочить ноги, кто-то даже задремал. Блондинка стояла, обхватив себя руками, покрытыми мурашками от холода. Рядом с ней стоял Томас, прислонившись к палке, на которой держался навес, чуть дальше от него — Ньют. Позади всех в своём гамаке сидел Фаркл.
Все не отрываясь смотрели на ворота. Алби и Минхо до сих пор не вернулись.
Майя взглянула на Ньюта. Он выглядел неправдоподобно спокойным, но всё же был очень напряжён, хоть и старался не подавать вида. Тёмные брови сведены к переносице, губы сжаты в тонкую ниточку. Он пристально смотрел на стены.
— Они должны были уже вернуться. — нервно дёргая рукой сказал Томас. — А если они не успеют?
