В соседнем от неё гамаке мирно спал Фаркл. Рядом с ним лежал его старый блокнот, найденный где-то в закромах Хомстеда. Майя тихонько потянулась за ним и, сама не зная зачем, принялась переносить пейзаж Глэйда на потёртый лист бумаги. Ей от чего-то казалось, что это необходимо. Руки ломило, а карандаш в пальцах лежал так уверенно, каждый штрих получался правильным и аккуратным, хотя Майя никогда не рисовала прежде.

Она не помнила. Руки помнили.

Майя просидела так какое-то время: сгорбившись, закусив губу и чуть нахмурившись над вырисовыванием каждой видной трещинки на стенах, из которых выглядывал плющ, но, услышав хруст, вздрогнула, поднимая взгляд.

Алби шёл к Башне с полуулыбкой на лице. Он всегда просыпался чуть раньше остальных, но зачем, Майя не знала. Её темнокожий не заметил, что даже хорошо, а то не избежать ей вороха вопросов. Майя вырвала из блокнота лист с рисунком, запихнула его в карман и медленно пошла по направлению, откуда пришёл Алби.

У Восточной стены, на которой все они когда-то вырезали свои имена, стоило им их вспомнить, стоял Томас, старательно выдалбливая буквы на сером камне. Как и Алби, он не заметил и не услышал, как Майя подошла к нему и стала смотреть на корявое «MAS», выходящее из-под клинка.

— Неплохой у тебя почерк.

Томас вздрогнул, из-за чего буква M вышла немного неровной. Брюнет посмотрел на Майю и облегчённо выдохнул. Отчего-то она решила, что тот принял её за Галли.

— Привет… Ты не рано?

— Проснулась уже. Всё равно подъём через минут десять, смысл лежать? — девушка коснулась камня, уже чуть нагретого солнцем. — Ты дописывай, я же ничего…

Томас кивнул и завершил начатое. После опустил нож и сделал шаг назад, осматривая стену.

— А где твоё имя? — спросил он. Майя перешла на другую сторону и указала в нижний угол стены, рядом с именами Ника и Скотта. Аккуратное «Майя», возле которого блондинка незаметно выгравировала странного кота. Он был как будто и не Майи. Кривой, косой, непонятный, но всё же почему-то нужный.

— Что это? — парень показал на рисунок рядом с именем.

— Кот.

— Какой кот?

Майя пожала плечами.

— Я увидела его во сне, когда ночевала тут в первый раз. А как только проснулась, перевела сюда, чтобы не забыть. Тогда мне казалось, что это какая-то зацепка. А потом поняла, что зацепок никаких нет. Но кота уже не свести.

Когда-то Майе действительно казалось, что каждый её сон — маленький кусочек огромного пазла её жизни. Что каждая случайная мысль может указать на то, кем она когда-то была. Но сны забывались, мысли улетучивались, и Майя поняла — свою прошлую жизнь она не вспомнит никогда. И поняла, что раз это уже невозможно, лучше не гнаться за непостижимым, а начать новую жизнь с новыми людьми. Но в идеале, конечно, хорошо было бы помнить, чтобы дважды не совершать одни ошибки.

— Он странный.

— В моём сне он вообще был фиолетовый.

Томас вскинул брови. Она и сама удивилась. Но он был неживой. Ненастоящий. В её сне это уже был рисунок, но написан он был явно не Майей. А кем?..

— Ладно, пойдём. Сейчас все уже проснуться. Тебя Алби куда определил?

— На плантации.

— Тогда ты со мной. И с Ньютом.

Томас улыбнулся, а Майя краем глаза увидела, как Глэйд просыпается от сна.

Томас проявлял чудеса любопытства.

Плантаторы в тот день работали с мелкими деревьями, подвязывали, поливали, пололи их, собирали редкие плоды, одним словом, делали всё самое нелюбимое для живых людей. А в добавок ко всему, Новенький всё время держался рядом с Ньютом (и с Майей соответственно) и периодически выдавал «гениальные» идеи того, как им всем можно выбраться отсюда. Но на всё получал один ответ: «Уже делали. Единственный выход — через Лабиринт».

Сначала Майю вопросы забавляли, но раз на пятнадцатый она уже вскипела. Удивительно, как у Ньюта хватило терпения! Хотя, он всё это время слушает Майю, и раз до сих пор не психанул, значит, наверное, он святой. Или железный.

— Хочешь действительно нам помочь? — Ньют поднял с земли плетёную корзину и перекинул её Томасу. — На, накопай нам ещё удобрений.

Майя хмыкнула. Идеальный способ избавиться от надоедливого Новичка. Надо было так час назад ещё сделать.

Томас кивнул, понимая, что все пытаются от него отделаться, и побрёл к лесу, по дороге споткнувшись об опору для кустарника.

— И что ему так неймётся? — спросила блондинка, подходя к Ньюту. В её руках была лейка, наполненная водой, она наклонилась, и аккуратно полила куст, ненароком намочив ботинок парня.

— Эй! — он отскочил под звонкий смех Майи и перешёл к другому дереву. — Кто его знает. Он вчера вообще хотел зайти в Лабиринт.

— Что? Когда?

— Минут за десять до закрытия Ворот.

В голове всплыла картинка столпотворения вчерашнего вечера. Вспомнились также и слова Новичка о том, что он хочет быть бегуном.

— Вот придурок. — вырвалось у Майи. — Только имя вспомнил, а уже смерти ищет.

— Он сильно отличается от всех наших парней. И от тебя. Никто уже давно так не рвался обрести свободу. — Ньют не смотрел на неё, всё его внимание было на развязавшейся верёвке крепления. Он говорил это негромко, как будто просто мысли вслух, не адресованные никому конкретно.

— Все просто давно перестали верить в то, что выход есть. Вернее, что его можно так легко найти. Они уже три года бегают, и разве что-то похожее на выход нашли?

— А что ты меня спрашиваешь, я разве бегун? Они мне ничего не говорят, так же как и тебе. Они ищут. А нам нужно продолжать ждать и надеяться.

— Надежда для неудачников. — сказала Майя, и Ньют наконец поднял на неё удивлённый взгляд. Девушка поджала губы, и, с неким вызовом глядя ему в глаза, ждала, что он скажет хоть что-то. Не согласится, или, напротив, кивнёт. Но блондин молчал. Только глаза выдавали его — пусть он и мало верил в спасение, но распространять эту не веру совсем не собирался. Ему всегда было важно, чтобы Майя оставалась более-менее жизнерадостной. Потому что сам — она это отчётливо видела — он таким не был.

Ей иногда хотелось не спать вечность, умереть от усталости, но всё-таки увидеть того Ньюта, что так старательно скрыт ото всех.

— На помощь! — от громкого крика со стороны леса оба вздрогнули, отводя глаза друг от друга. — ЭЙ, НА ПОМОЩЬ!

Из-за деревьев выбежал Томас, за которым по пятам бежал разъярённый Бен. Его лицо было нечеловечески злым. В нём кипели те эмоции, которых она никогда не видела прежде ни у кого из глэйдеров. Ненависть. Настоящая и жгучая ненависть. А здесь все держались друг друга. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

— На помощь! — продолжал вопить Томас.

Майя, Ньют и остальные глэйдеры мигом побросали всё и побежали к ним.

Внезапно Бен рванул вперёд и, нагнав Томаса, повалил того на землю. Он наползал на него с хрипом, пытаясь задушить, что-то повторяя без конца, брызжа слюной. Удар вовремя подошедшего Ньюта отбросил Бена от Новичка. К нему тут же подбежало несколько парней, удерживая за руки и за ноги, чтобы он снова не набросился на Томаса или кого-то ещё.

— Ты что делаешь?! — выкрикнул Ньют ему в лицо, но тот будто не слышал.

Бен тяжело дышал, пытался вырваться, скаля зубы, выплёвывая что-то хриплым нечленораздельным шёпотом. Майя отчётливо увидела выражение его окровавленного лица, и внутренности болезненно сжались. Это был не Бен. Не тот Бен, которого она знала, пусть и не очень хорошо. Это было голодное и безумное чудовище.

— Что произошло? — не своим голосом спросила она.

— Он набросился на меня! — воскликнул Томас, поднявшись на ноги.

Бегун перестал вырываться, и его взгляд на минуту чуть прояснился. К нему, подозревая худшее, подошёл Алби.

— Нет… Пожалуйста, нет!.. — пролепетал бегун совершенно беспомощно. Минута ярости прошла, уступив беззащитности и страху.

— Его рубашку. Задерите!

Рубашку задрали, несмотря на протесты Бена. От увиденного у Майи закружилась голова. На бледной коже бегуна красовался ярко-красный укус, от которого стройными нитями шли потемневшие до чёрно-фиолетового цвета вены. На месте укуса в сухой белой коже была настоящая глубокая, контрастно тёмная дыра.