Вскоре, когда небо стало уже тёмно-голубым, Томас разглядел впереди бывший, наверняка, железнодорожный туннель. Подойдя к нему, они не увидели ничего, кроме кромешной тьмы. Решили, что лучше им внутрь не идти — психов полно, или ещё что хуже — конструкция хрупкая, обвалиться может прямо на них и тогда всё.

Зайдя настолько, чтобы только обеспечить себе крышу над головой, уставшие глэйдеры побросали сумки и стали раскладываться. Фрайпану даже удалось разжечь костёр. Порывшись в рюкзаках, они нашли пару пакетиков с орехами, перемешанными с сухофруктами, где-то шесть штук шоколадных батончиков, пачку чипсов и плотно упакованный сендвич, к сожалению, всего один. Зато воды было ещё как минимум три бутылки. Томас, оглядев их небогатые запасы, открыл оба пакетика с орехами, а остальное запихал обратно.

— Налетайте. — как-то виновато произнёс он.

Желудок сводило от голода. Кое-как разделив на всех, они легли на тёплый песок, подложив под головы сумки, кофты или рюкзаки. Майя зажимала свою горсточку в кулаке и ела каждый солоноватый орешек долго, стараясь насытиться его вкусом ещё надолго — вряд ли они утром начнут своё путешествие с плотного завтрака. Иногда попадались мелкие квадратики разных цветов, и у каждого был свой вкус. Один и цветом и вкусом очень напомнил Майе манго, а другой — апельсин, который она всегда не особо любила. Поморщившись, девушка запустила последний орех в рот и, отряхнув руки, стала смотреть на огонь.

Небольшое пламя игриво выбрасывало в воздух искры. Снова вспомнился яркий костёр в Глэйде, по теплу которого она, хоть и видела всего три раза, успела соскучиться. Вечер безбашенного отдыха им бы сейчас не помешал.

Вместе с некой расслабленностью, мысли о Уинстоне разрушили её слабую «защитную стену» и снова полезли в голову. Если он заразился, значит может и любой из них… Они были уверены, что иммунитет есть у всех, а теперь оказалось, что далеко не у всех. Может даже ни у кого.

Майя поёжилась. В корпусе их с Терезой отделили от остальных и не давали встретиться. Уинстон не был отделён. Неужели у всех парней нет защиты от заразы? Девушка тряхнула белобрысой головой, отгоняя эти мысли. Если бы было всего два иммуна на пятьдесят человек, смысла в действиях ПОРОКа нет совсем. На кой-чёрт им изучать реакции простых людей?

— Не верю, что говорю это, но… Я скучаю по Глэйду. — Фрайпан сидел, повернувшись лицом к пустыне, и по его щекам открыто текли слёзы. Майя тяжело вздохнула.

— Как думаете, если бы мы… Остались там. — аккуратно начала она. — Долго бы он ещё прожил?

— Ни дня, если у тебя нет склероза. — резко и слишком холодно ответил ей Ньют.

— Может они могли бы помочь. Неиммунных-то зачем сдавать на опыты? — тихо поддержала её Тереза, украдкой взглянув на Томаса. Тот напрягся.

— А теперь мы даже не знаем, есть ли у нас иммунитет. А это значит — ты не можешь отрицать — что риск смерти теперь вдвое больше! — Майя осеклась под взглядом Ньюта. Губы, поджатые настолько, что превратились в тонкую ниточку, и карие глаза, в которых отражался свет от костра никогда ещё не смотрели на неё вот так.

— Тереза, Майя, все устали, все запутались, давайте сейчас хотя бы не будем спорить и просто ляжем спать… — начал было Томас, но блондин его перебил, всё так же не мигая глядя на Майю.

— Ты прав. Спорить мы не будем. Но если они обе так хотят, то завтра утром могут возвращаться. А я и не подумаю.

Взгляд Ньюта чуть смягчился. Ему как будто на секунду самому стало стыдно за то, что он накинулся на них, и уже открыл было рот, но передумал и лёг, отвернувшись от всех.

Майя вскочила на ноги и ушла от костра, зло сжимая кулаки. Как он не понимает? Она хотя бы пытается рассуждать здраво, в то время как он просто ходит и пыхтит о том, как сильно ненавидит ПОРОК и всё, что сним связано! Она тоже не мега фанатка, но вопрос ведь стоит ребром — заражённым может стать каждый, в том числе и сам Ньют, но вместо того, чтобы об этом подумать, он, видимо, предпочитат подохнуть в этой чёртовой пустыне, как Уинстон! Что ж, прекрасно! Его дело!

Упёртый болван.

Майя резко остановилась и села на песок, обхватив руками колени. Никуда она завтра не уйдёт, размечтался. Она будет продолжать идти вместе с остальными и мозолить ему глаза, но чёрта с два ещё раз упомянет ПОРОК. И не вспомнит. Какой там принцип у Ньюта? Хоть сдуреть, но не в ПОРОКе? Отлично, теперь она тоже будет придерживаться этого принципа. Счастлив?!

Майя глубоко вздохнула и медленно выдохнула. На Ньюта она так сильно не злилась с момента, как однажды он психанул и запретил ей свалить с работы на час-другой пораньше, когда у неё действительно болела голова. В итоге всё закончилось минутами пятнадцати беспрерывного ора друг на друга, и только они сорвали себе горло успокоились, как уже можно было расходиться на отдых. Но не разговаривали они потом весь следующий день. Извиняться никто из них особо не любил, друг перед другом особенно. Тем более, что в большинстве случаев виноватой была Майя, которая обижалась больше из принципа, чем по-настоящему. Фаркл тогда сказал, что, слыша их вопли, даже Алби потом боялся подходить к Ньюту.

Самые несерьёзные поводы для ссор (а тогда казалось, что серьёзней некуда!) теперь только вызывали усмешку. Раньше ссорились из-за её лени, теперь — из-за их жизней, которые могут в любой момент закончиться самым страшным образом. Развитие, что сказать.

Ребята сзади погасили костёр, и Майе во всей красе открылось усыпанное звёздами небо. Девушка положила подбородок на колени и заворожённо стала глядеть на каждую звезду — она совершенно не помнила, чтобы звёзд могло быть так много и чтобы они могли светить так ярко.

Зрелище настолько поразило её, что она даже не заметила, как рядом с ней плюхнулся Минхо.

— Хочешь пить?

— Хочу напиться. Сейчас бы пойло Галли меня просто спасло…

— В комплекте с пойлом идёт сам Галли, ты это осознаёшь? — с ухмылкой напомнил азиат.

— На надо Галли. Только пойло.

Минхо раскинул руками.

— Пардон, меня в такие вещи не посвящали. — он помолчал. — Знаешь, ты лучше не поднимай эту тему. Вообще никогда, окей? Не с Ньютом.

— С чего это? — с вызовом бросила она. — Меня это волнует.

— И его волнует, но просто Алби, Уинстон, а ещё нога, ну, сама знаешь…

Майя выпрямилась. Нога? Она тут при чём?

— Нет, не знаю.

Минхо удивлённо поднял брови.

— Разве Ньют тебе не рассказывал? Странно, я был уверен, что ты знаешь…

— Что знаю?

Бегун замялся.

— Да нет, ты лучше у него спроси… Ну или подожди, пока он сам тебе расскажет, меня не надо…

— Минхо.

— Да я-то тут причём, не сказал — значит были причины…

— Минхо. — с нажимом повторила Майя. Тот вздохнул и наконец сдался.

— Он пытался покончить с собой.

БУХ! На Майю словно ведро ледяной воды вылили.

— Что? — только и выдавила она из себя.

— В Лабиринте.

— Когда?

— Три года назад. Нас тогда всего человек пять было. Ньют был бегуном…

— Бегуном? — переспросила она. С самого начала сложившийся образ хромающего худенького парня никак не состыковывался с должностью бегуна — там сплошные куски мышц, как Минхо, или как Галли.

— Ага. Ньют тогдашний от нынешнего сильно отличался — всё хмурый ходил, задумчивый, молчаливый, прям тоской от него на километр несло. Ну и как-то раз мы побежали в Лабиринт, как обычно разделились… Потом я бегу около третьего сектора и слышу — стонет кто-то. И так тихо, жалобно. Сворачиваю — на полу ветки поломанные, плющ, а в этом плюще лежит Ньют. Я даже не понял сначала — он жив или нет? Дотащил его до Глэйда, наплёл им, мол, на него гривер напал. Потом он мне всё сказал — залез на стену и спрыгнул. И в лепёшку бы превратился, если бы не плющ. Ньют вообще как в рубашке родился — только сломанной ногой и отделался. — Минхо перевёл дыхание.

— Но… Почему?

Он пожал плечами.

— У всех было такое чувство, что отняли что-то очень важное. Но, что-то мне подсказывает, что у него это не просто воспоминания. Вот с нахлынувшей депрессией и не справился.