Но сейчас Майя чуть ли не силой отодвинула мысли о мире и попыталась расслабиться. Буря успокоилась, тень и камень давали слабую, еле ощутимую, но всё же прохладу. Минхо протянул ей флягу, и она не поверила своему счастью. Вода. Майя пила жадно, но мысленно понимала, что нужно остановиться. По сухому, исцарапанному жаром горлу струилась вода и как будто заживляла разом все раны. Пара глотков, и ей стало по-настоящему легче. С плеч как будто скину пару-тройку тяжёлых гор, наваливающихся на неё всем весом. Груз остался, но стал менее ощутим, а значит, пожить ещё можно.
Она отдышалась, как после долгого бега, и перевела взгляд на товарищей. Минхо привалился к стене, кажется даже чуть задремал, рядом с ним сидели усталые Арис, Фаркл и Лукас в таком же полуспящем состоянии. Уинстон всё так же бессильно валялся на своей лежанке, судорожно заглатывая воздух. Она посмотрела на него с устрашающим её саму равнодушием, потому что понимала — Уинстон не жилец. Понимала, но принять всё ещё не хотела. Потерпи, может обойдётся, но парень уже задыхается, борясь внутри себя с демонами.
Чёртова надежда. Как не старалась, а убить её в себе не вышло.
Томас отошёл от их «лагеря» куда-то, Майя его не видела. Но понимала — на парня свалилось слишком много всего, и теперь ему нужно отвечать за жизни близких ему людей, направлять их. Тереза, которая с утра так не сказала ей ни слова, через какое-то время встала и пошла к нему. И даже в мыслях, как Майя ни хотела, родить колкую шуточку про этих двоих не получилось.
Рядом зашуршал песок — к ней подсел Ньют и, оперев локти на колени, посмотрел на неё. Несмотря на всё дерьмо, что сейчас бурлило в её голове, она была невероятно рада ему.
— Привет.
Майя чуть усмехнулась.
— Привет. — голос хрипел от продолжительного молчания, но сейчас говорить было уже проще.
— Ну, ты как?
— Хреново. А ты?
— Спасибо, я тоже. — ответил он слишком серьёзным тоном, и оба негромко засмеялись. — Я так и не успел с тобой поговорить. Что с тобой было? Кто та женщина? Что они тебе сказали?
— Да нормально всё. — она зажмурилась и лениво потянулась. — Жила. Ела. Спала. Женщина — ПОРОКовская докторша какая-то, просто объяснила мне, что в мире творится и всё.
— Неубедительно. — хмыкнул блондин. — Я видел, как ты не хотела в это верить, как и уходить оттуда. Что-то она тебе наговорила.
— Просто… Не знаю, в ней был какой-то такой знакомый свет. Она была так добра ко мне, так заботилась, оберегала от этого вашего Дженсона. Нет, что-то она точно не договорила, но что — фиг поймёшь. — Майя вспомнила, как Топанга плакала, когда их с Ньютом окружили военные. И даже тогда, когда всё открылось, она просила, приказывала им не стрелять. Говорила, что для неё она особенная, что ей важно говорить с ней…
— Ты привязалась к ней. У тебя на лице было написано.
— Да нет, просто… Не знаю, представь, что ты — это я, которая кажется наконец начинает жить, рядом человек, которому ты волей-неволей доверяешь, и тут тебе заявляют, что это всё — надираловка, и что дерьмо только начинается.
— Не забывай, что мы с тобой почти одну жизнь проживаем.
Майя замялась и посмотрела на него. Ньют, нахмурившись, сцепил пальцы перед собой. Надо же — она несколько суток его не видела, потом какое-то время просто не могла подойти, посмотреть, всё только мельком, а в Глэйде они днями напролёт были вместе. Ей это иногда даже надоедало, а порой и до ссор доходило. А куда без этого? В Глэйде каждый шаг был спланирован и разработан какими-нибудь умными шишками из ПОРОКа, а сейчас они одни и того безопасного уголка, в котором можно было спрятаться от всех проблем, больше нет. Нельзя устроить вечер отдыха, потанцевать, повеселиться под импровизированную музыку, устроить соревнования.
Они теперь просто окончательно ничего не понимают.
Майя думала обо всём этом, всматриваясь в задумчивое лицо друга. Как-то рефлексивно она отметила, что всё-таки он ужасно красивый. И волосы у него правда короче стали.
Девушка покраснела, как будто он могу услышать её мысли, и отвела взгляд.
— Знаешь, она тогда сказала, что я могу задать любые вопросы. И я задавала, а она отвечала. Правда теперь я уже не знаю, что из этого действительно правда. — негромко сказала она.
— Да ничего. Ни единого слова. И чёрт с ней! Грёбанный ПОРОК лишился кучки своих лабораторных крыс, ах, какая трагедия! Майя, там таких как мы десятки, если не сотни! И все они сейчас под кровной капельницей с обратными свойствами.
— Рискнуть сотней ради миллиона… У тебя не возникало мысли, что цель средства оправдывает?
Брови Ньюта поползли вверх.
— Прости, что? — переспросил он. Майя неуверенно вздохнула и повторила:
— Люди гибнут. Близкие люди. Такие как наши родители, мы ведь просто их не помним. Не погибать же всему миру, только потому что издеваться над подростками — это плохо. Все выжившие сильно ожесточели после катастрофы, выживать ведь как-то нужно было, а чтобы выживать, нужно бороться. Вот в итоге и остались одни сухари вместо людей. Но ПОРОК ведь не корпорация зла. Они всего лишь люди, на которых лежит огромная ответственность — найти лекарство. Они хотя бы делают что-то, что может помочь. Они многим жертвуют… — снова вспомнились слова Топанги. Люди, которых разделила эта глупая война двух сторон с одной целью. И главное, говорила она так искренне, с такой неподдельной болью в голосе, будто сама через это прошла. Предать, чтобы спасти.
— Если ты сейчас скажешь «ПОРОК — это хорошо», я тебя пристрелю. — сказал наконец Ньют, пристально глядя ей в глаза.
Майя хмыкнула.
— Не бойся, не скажу. Эти уроды нагадили мне не меньше твоего. Я просто могу их понять. Понять, но никак не оправдать. Я уверена — большинство в ПОРОКе не для мира стараются, а для себя. Просто, за последние сутки мы, кажется, пережили больше, чем за всю сознательную жизнь, это ж как-то всё переварить надо. Потому что сейчас я хожу и до последнего есть ощущение, что всё это — прикол, и сейчас выйдут хорошие дяденьки, скажут, что мы молодцы и отвезут домой. И всё — Лабиринты, вспышки, психи — всё это одна большая замороченная квест-комната.
— Хотелось бы. — Ньют вздохнул. — Если подумать — все смерти из-за них. Алби, Зарт, даже этот чёртов Галли, Чак…
— Чак. — повторила Майя. В памяти всплыло улыбчивое щекастое личико мальчишки и тут же сменилось на стеклянные мёртвые глаза.
— Знаешь, после того, что случилось, я даже рад, что Чака нет с нами.
Майя нахмурилась, непонимающе взглянув на него, но потом поняла. И согласно кивнула.
Чак проживёт новую лучшую жизнь, а эта завершилась в правильное время — теперь она понимала. Глэйд, конечно, тоже не райское местечко — Лабиринт, гриверы, незакрытые Ворота, но всё же это был мир, в котором Чаку было хорошо и он мог быть в безопасности. Они не смогли бы уберечь его здесь. Ни о ПОРОКа, ни от этих ужасов. Чак умер с верой в будущее и надеждой на хорошее, а это лучше, чем погибнуть от отчаяния и с ощущением безнадёжности.
— Дальше будет лучше. — зачем-то сказала она. Ньют слепо кивнул.
— Томас сказал не так долго осталось.
Майя нервно усмехнулась.
— Не слишком ты ему веришь. — заметил парень.
— Я верю тебе. — ответила она, и их взгляды встретились, наверное, впервые за несколько дней.
В карих глазах Ньюта была странная тоска и явный оттенок ненависти. Какие бы у них не были цели — он ненавидит ПОРОК. Ненавидит за всё, через что они их провели, за то, сколько они убили. И понятно, почему рассуждения Майи так его насторожили. Ньют пробыл в Лабиринте три грёбанных года. Она — два жалких месяца. Она может попробовать найти им оправдание, он — не хочет и не будет. Вот и вся разница.
Они доберутся до Правой Руки. Всё объяснят им, попросят спрятать от ПОРОКа, и наконец станут свободными. Хорошие мысли, однако в душе поселилось вязкое чувство сомнения и какого-то дежа вю — были уже такие надежды. Они из Лабиринта сбегали, уверенные в том, что после этого всё будет хорошо.
