— Не нужно ли чего, Оль? Попить, поесть?
Тот ответил легкой улыбкой.
— Час назад я был в Анконе. Нет, мой свет, мне ничего больше не нужно. Позаботься о себе и рассказывай.
Горан начал с самого важного:
— Ольгерд, Элиана погибла. Архимагус пропал. Видимо, ушёл порталом. Вокруг него много магов крутилось, наверняка нашёлся и такой…
— Я знаю, Горан. Разумеется, мне донесли. По Элиане скорблю. Что же касается этой твари… Признаюсь, сначала я был расстроен, но потом решил, что это, пожалуй, к лучшему…
— К лучшему? — не поверил своим ушам Горан.
— Да, мой свет, — Ольгерд привстал, облокотившись на подушку. Одеяло сползло с плеча, открыв белоснежную кожу с розовыми следами поцелуев, потрясающий вид, одновременно распутный и невинный. — Я передумал, хочу вина. Если тебя не затруднит, я оставил бутылку «Поцелуя» вон на том столике. Да, спасибо.
Горан налил вина, разбавил водой, протянул кубок Ольгерду. Тот пригубил, кивнул с благодарностью, вернул кубок Горану.
— Век мага долог, и в этом заключена определенная опасность. Любому магу необходима цель, в чем бы она ни заключалась. Поимка Архимагуса и станет для нас такой целью. Сначала мы разобьём Ондову, поднимем на ноги Рондану и перекроим политическое полотно цивилизованного мира. Восстановим магические структуры, ордена, академию, гильдии, отыщем необходимые артефакты, по возможности соберём библиотеку. На это уйдут годы. А когда первоочередные задачи будут решены, отправимся на поиски. Маг такой силы не сможет затаиться навсегда. Рано или поздно он себя выдаст. Например, на западе удастся за сутки погасить лесной пожар. Или в Сеговии откроют новую шахту небывалой глубины. Или в Анконе поднимут со дна морского баржу со слитками золота и серебра. Мы станем собирать такие невероятные события со всего мира и рано или поздно отыщем нашего должника. И тогда уж, не взыщи, я спрошу с него по всей строгости. За каждый плевок в лицо. За мочу вместо воды, когда от жажды теряешь разум. За каждого грязного, вонючего…
Горан торопливо передал Ольгерду кубок. Дрогнула рука, и алое пятно расплылось на белой простыне. Ольгерд одним глотком осушил кубок, потёр ладонью пятно. Сказал:
— Прости меня, мой свет, мне не следовало говорить об этом. Пока ты был рядом, я почти не вспоминал, но сейчас… Как будто своим светом ты отгонял демонов. Но как только ты ушёл…
— Оль, скоро мы снова будем вместе. Нам только в войне победить, а там всё по-другому будет.
Горан поспешил завести разговор о понятном и простом, а может, и не очень простом, и не слишком понятном, но зато доступном человеческому уму и сердцу. Рассказал о восстании в столице, случайном, неожиданном. О том, как вестуны разнесли новости о смене власти, как вспыхнула вся Рондана, выплеснула давно копившуюся ненависть. Как по всей стране объявились банды, которые убивали и грабили ондовичей, устраивали засады на дорогах, поджигали крепости и сторожевые посты. Как ондовичам удалось закрепиться в нескольких замках и как пал последний из них. Как большой отряд конницы в несколько тысяч степных воинов, посланный из Ондовы на подавление восстания, был разбит ронданским войском под его, Горана, командованием. Как опасался он, что вслед за этим отрядом появится и целая вражеская армия, но спас Творец: началась зима, снежная и метельная, а значит, война откладывалась до весны.
Рассказал свои новости и Ольгерд:
— Ядро армии Анконы будут составлять наёмники, Горан. Пять тысяч тяжёлых латников прибывают из Йорфервика в начале весны. Идёт набор местных рекрутов, неплохо идёт, надо сказать. Помогает Сигвалд с его рассказами об авендарских подвигах. Врет он бессовестно, но полезно. Думаю, Анкона выставит около десяти тысяч. Я знаю, мой свет, это не слишком многочисленное войско, но среди нас будут неплохие боевые маги, некроманты, мастера иллюзий и врачеватели. Разумеется, армия будет вооружена и снабжена всем необходимым для марша. Я уже зафрахтовал флот, чтобы перебросить армию с припасами в Рондану, нужно лишь договориться о времени и месте. Кроме того, я веду переговоры с тарнажцами. Я не теряю надежды приобщить их к нашему делу.
— Какой же ты молодец, ночка моя тёмная, — ласково сказал Горан. Тень боли ещё осталась в глазах Ольгерда, Горан снял её ласковым поцелуем.
— Я взял внушительную ссуду у Викаса, — криво усмехнулся Ольгерд. — Если мы потерпим поражение, род Алвейрнов в первый раз за две тысячи лет будет на грани разорения.
— Если мы потерпим поражение, Оль, падения рода Алвейрнов мы уж, верно, не увидим.
— Удивительно утешающая мысль, мой свет, — засмеялся Ольгерд, и Горан обрадовался и возгордился, будто и вправду удалось ему отогнать страшных демонов прочь от своего тёмного.
Горан потом часто вспоминал этот день, воскрешал его во всех подробностях. Пушистые снежинки на меховом воротнике плаща. Лица данорских вельмож, растерянные, озадаченные и, наконец, полные почтительного внимания. Тонкие пальцы на синеватой груди окоченевшего трупа, чуть слышно сказанное заклинание, внезапно открывшиеся мёртвые глаза. Обед в княжеском дворце, надменный аристократ, едва притронувшийся к пище и вину. И тот же аристократ часом позже, судорожно хватающийся за изголовье кровати, резко подающийся бёдрами Горану навстречу, с криком изливающийся на подушки. Синеватый свет арки, протянувшейся между ладонями Фродушки и Нестора, синеватые блики на бледном и печальном лице. Сказанное тихо: «Приходите в Анкону, лорд Горан. Вы совсем позабыли о нас. Леди Оана скучает».
Пристыженный, он и вправду дважды наведался в Анкону, обнял Оану, послушал, как дочь играет на лютне, подышал ароматом южной ночи. Проверил светлое заклинание, найденное в древнем свитке, пообедал с Тёмным Лордом, забавы ради побился на мечах с Сигвалдом, ведь в Рондане таких сильных соперников не сыскать. Провёл с Ольгердом две ночи, такие длинные, такие короткие. И понял, что лучше ему не наведываться в этот тёплый город слишком часто. Уж больно трудно давалась ему разлука, слишком долго потом ныло в груди, и невозможно было заставить себя взяться за дела.
А забот между тем прибывало. Зима подходила к концу. С улиц Авендара исчез снег, остался только в тени у стен и заборов, в грязных сугробах сада. Очистилась ото льда широкая Вестемеи, последние прозрачные льдины сгинули в Северном море. В столицу стали сбегаться беженцы. Горан этому не препятствовал. Если случится плохое, высокие и прочные стены станут единственной надеждой его людей. Ондовичи умеют драться в поле, брать города они не сильны.
Горан насел на данорцев и, наконец, получил слово княжны Арианы: двадцать тысяч пехоты и две тысячи конницы. Маловато. Воины Данора магией не владели, а вернее, владели, но как-то непонятно. Они не умели кастовать огненные шары, но умели строить машины, которые стреляли огнём. По мнению Горана, это и была магия, только с другим проводником, но Деян утверждал, что магии в этом нет, не больше, чем в прялке или в мельнице. Он не слишком нравился Горану, скользкий он был, будто угорь, голыми руками и не ухватишь.
На юге уже сеяли хлеб, когда Оньша, вернувшийся из очередного любовного похождения в Анкону, принёс ошеломляющее известие от Ольгерда: Тарнаг собрал войско в тридцать тысяч пик и до пяти тысяч конницы! Для небольшой, хоть и богатой страны это была огромная сила. И вёл это войско не кто иной, как старый знакомец принц Аройянн Чёрный Лис! Войско уже стоит лагерем на границе с Ронданой у крепости Тарвал и ждёт лишь сигнала. Горан возрадовался донельзя. Все фигуры уже собрались, осталось лишь расставить их на доске.
А для этого неприятель должен был сделать первый ход. И он его сделал.
Сразу несколько вестунов передали долгожданные, но все равно тревожные вести. Собрав их воедино, Горан и его советники поняли одно: Ондова двинула против Ронданы сразу две армии. Определить их число пока не представлялось возможным. Но маршрут их движения вопросов не вызвал. Одна армия двигалась с востока, другая — с юга, чтобы взять в железные тиски мятежную столицу. Горан засмеялся, бросив на карту Ронданы зимнюю рукавицу. Это была не совсем та перчатка, которой бросают вызов врагу, но какой враг, такой и вызов. Южная армия Ондовы только что получила смертный приговор. Если только придёт на помощь Тарнаг. Если только отзовётся Чёрный Лис, которого он обманул, которого подвергнул смертельному риску…
