— Это добрая весть! — воскликнул Горан. — Не хотелось мне стать причиной его погибели. Хороший он парень, этот Лис, понравился он мне!
Некоторое время Оньша ехал молча, поглядывая на своего господина, будто в раздумье, потом все же решился:
— А ещё лорд Ольгерд сказал, что раз вам не бывать ронданским князем, то ваша женитьба с принцем Аройянном теперь навряд ли случится.
— Так и сказал! — Горан только руками всплеснул. — Вот демон, вот тёмный! Уже и поженить нас успел, и развести! Нет, ну бывают же такие злонравные маги, я просто удивляюсь!
Солнце снова спряталось за тучи, зарядил мелкий дождик, но настроения не ухудшил. Как будто пока его тёмный, пусть и за тридевять земель, по-прежнему над ним насмехается, всё в этом мире должно идти своим чередом.
========== Глава 23 ==========
— Беда! Беда, господа мои, беда! — знакомый Горану вестун, посыльный из какой-то лавки, ввалился в их заговорщицкий чулан, чуть не снеся на бегу стол с закусками и с последней бутылкой «Поцелуя Дракона».
Подходил к концу месяц вересень, скоро, очень скоро, может быть, в следующую декаду начнут собирать дань со своих дворов арганы, и стольники проводят в путь своих даругов. И тогда начнётся восстание, наконец-то начнётся…
— Что случилось? — строго спросил Ведран. Вестуны подчинялись ему, и беспорядка он не терпел.
— Малка передала! В «Хвосте» облава! Ондовичи нагрянули, всех похватали! Мастера Стояна, Ждана, Прокла, Малку, Пиваря — всех!
— Надо бежать! — всполошился наставник Нестор. — Малуша знала это место, она могла выдать! Всё пропало, надо бежать!
— Напротив, — Горан медленно поднялся из-за стола. — Бежать нам поздно, прятаться рано. Всё только начинается. И начинается здесь, в Авендаре.
— Но ведь план был начать на севере… — заныл наставник.
Его перебил Ведран:
— План только что поменялся. Не так ли, Пресветлый?
— Так, — кивнул Горан. — Вестун, свяжись со своими. Начинаем сегодня ночью. Знак — пожар на складах. Сам ты останешься с нами. Ведран, собирай своих бойцов, встречаемся у старой тюрьмы. Пойдём на бараки городской стражи. Там выясним, куда поместили наших из «Хвоста». Наставник, госпожа Элиана, Оньша — к Храму Тьмы. Наставник, вы умеете открывать портал?
— Силы Света…
— Да или нет?!
— Да!
— Оньша, прихвати нашего друга. Отправишься в Анкону к своему любезному. Пусть приведёт с собой всех, кого только можно, прямиком в Храм Тьмы. К тому времени мы уж подойдём…
— Храм будет охраняться, — проблеял Нестор.
Пресветлая схватила его за отвороты камзола, встряхнула, как зелёного рекрута, струхнувшего в бою, крикнула в лицо:
— Значит, мы будем драться! Слышишь меня, маг? Драться!
Вышли в осеннюю ночь, холодную и ветреную. Никто не спешил им навстречу, а значит, никто их не выдал. Прошли по пустынным улицам. Первый ондовичский патруль, встретившийся им по пути, срезали Клинком Света. Заглянули в шумную харчевню, пустили огненный шар в стол, за которым веселились ондовичи, крикнули: «Ребята, бей солнцезадых!» Крик подхватили, даже никакого Убеждения не понадобилось. Возле старой тюрьмы ввязались в первую серьёзную драку, вышли победителями. Вместе с людьми Ведрана направились к баракам. Там тоже встретили ондовичей и побили бы их легко, если б не высыпала во двор стража. Тут уж Горан вышел вперёд. Плеть с Бичом Агни рвалась из рук. Погоди, погоди, непоседа, ещё напьёшься…
— Капитан Эрхан! Это я, Горан, Высокий светлый! Что это твоя стража на своих же прёт?
— Что здесь творится, Высокий? — нервно крикнул капитан, пытаясь на ходу застегнуть ремень кирасы.
— Иди сюда! — скомандовал Горан. — Повернись.
Застёгивая капитанов ремень, пояснил:
— Бунт у нас, не видишь? Ондову скидываем. Пойдём сейчас в камеры твои, выпустим всех. Наших из «Хвоста и Гривы» привезли?
— Не знаю, мне не докладывают. Я же не тюремщик.
— Ладно, пойдём, там разберёмся.
Стрела ударила в плечо, застряла в звеньях заговорённой кольчуги-оберега. Горан бросил Белую Молнию на галерею, кто-то закричал, кто-то грузно перевалился через перила, рухнул на камни двора. Горан хлопнул стражника по плечу:
— Шевелись, не зевай! Шлем надень! Пойдём, где твои камеры?
А во дворе уже кричал бывший начальник тайной службы:
— Стражники! Вы ронданцы или нет? Неужто на ваших же братьев клинок поднимете? Неужто ондовичский пёс вам дороже родной крови?
Открыли камеры, выпустили на волю людей разных и в большинстве своём нехороших. Горан походя заметил: потом снова ловить придётся. Друзей из «Хвоста» в камерах не нашлось. Подсказал капитан Эрхан:
— Важных пленников в княжеский дворец ведут. Там свой застенок имеется.
— Значит, туда нам и дорога. Твоя стража пойдёт за нами?
— Что уж теперь, Высокий. Теперь нам всем головы не сносить…
А город уже проснулся. Уже слышались крики, и небо над морем наливалось оранжевым светом: это горели склады. Не жалко, не хлеб, ведь нового урожая ещё не привезли… Мысль мелькнула и пропала. Та, давняя ночь словно воскресла из небытия, встала из могилы, отозвалась криками и звоном металла с отблеском огня и запахом дыма.
Число их росло. На каждом перекрёстке в неверном свете факелов, в топоте сапог по каменной мостовой вливались в их отряд новые люди. Кто-то кричал, потрясая клинком или дубиной, кто-то молился, кто-то молчал. А некоторые смеялись, хлопали друг дружку по плечам, шли в бой, как на веселье.
На площади у княжеского дворца их ждали. Там было где развернуться дружине стольника. Там, в центре, плотно, в три шеренги стояли лучники, а с флангов их ряды замыкали конные отряды, нарядные, похожие на нукеров. Горан засмеялся. Хлопнул в ладоши, и огненная стена в два человеческих роста встала пред ним, обращая камни в пепел, неспешно двинулась вперёд, туда, где ондовичские лучники уже положили стрелы на тетиву.
***
Малка росла балованной. И как её было не баловать? После пяти оглоедов и бесчинников, которым прямая дорога на княжеские рудники, наконец-то родилась дочка, девочка. Матушка звала ее Малушкой, отец попросту Малой. Братья-то звали по-всякому, но она очень рано поняла, что может крутить их в пальцах одной руки, будто веретено, и сучить из них нитки тонкие, нитки длинные. Лето тогда, в детстве, было долгим и тёплым, а зима — снежной и солнечной, хрустальной и звенящей. А ещё были рыжие куры и петух с переливчатым хвостом, две пятнистые кошки и большая собака, чёрная с белым пятном на груди.
А потом все закончилось. Сначала была длинная ночь, когда никто не спал. И отец велел закрыть ворота и ставни, но братья сбежали всё равно. Вернулись под утро весёлые и пьяные и принесли какую-то девку, закутанную в рваный плащ. Отец так страшно кричал тогда, что Малка забилась под лавку, но потом в окошко видела, как девку выбросили за ворота. Всё пошло не так после той ночи. Слишком тихо стало в доме. Не пересмеивались за обедом братья, не ворчал отец, усмехаясь в усы, не пела за прялкой мать. Даже собака не лаяла. Только в день, когда братья уходили на войну, она выла и скулила, а потом выбежала вслед за ними за ворота да так никогда во двор и не вернулась.
Младший брат, а звали его Светко, на войну не пошёл. Война пришла к нему. Когда ондовичи сломали ворота и по-хозяйски вошли во двор, родители и Малка со Светком стояли на крыльце. «Стойте спокойно, — повторял отец вполголоса, — они пограбят и уйдут, главное, стойте спокойно». Они и стояли, когда ондовичи вытаскивали во двор сундуки и выворачивали добро прямо на землю, когда ловили кур и набивали мешки награбленным добром. Только когда один из ондовичей зачем-то задрал подол Малкиной юбки, Светко бросился на него с кулаками. И тотчас же упал с разрубленной головой. Заголосила мать, зверем зарычал отец, сильно толкнув Малку себе за спину, но было уже поздно, слишком поздно. Малка осталась одна.
Ондовичи задержались в их дому надолго. Так показалось тогда Малке, что не было тем дням ни конца ни края. Спать ей не давали, есть-пить давали редко, а из остального она запомнила лишь боль. Страшно не было. Тела родителей и Светка никуда не убрали, лишь оттащили к забору, а после этого чего же бояться? Вот она и не боялась. Когда её в одной изодранной и перепачканной рубахе перекинули через круп коня и повезли куда-то по заснеженным улицам, она не боялась. Дождалась, когда поравнялись с большим разрушенным домом, соскользнула с лошади и серой мышкой спряталась среди развалин. Её искали, даже прошли совсем рядом, но так и не нашли. Видимо, не сильно-то старались. А ещё через какое-то время её подобрал Ждан, хозяин харчевни «Хвост и Грива», а вернее, поймал, когда она украла со стола недоеденную горбушку хлеба. Сначала он велел помыть воровку в бане, потом одеть в чистое и накормить. Потом пощупал её спереди и сзади и спросил: «Веселушкой ко мне пойдёшь? У меня бывают такие, что любят помоложе». К тому времени Малка уже знала, для чего в харчевнях бывают веселушки. Всё знала и не боялась ничего.
