– Тыкву поставим… сюда! – Мальчик положил хмурую оранжевую голову на поваленное дерево и погремел в кармане куртки спичками. Только сейчас он понял, что совершенно не представляет, как нужно играть. Младшая сестра стояла в стороне и, судя по виду, хотела в туалет, поэтому вряд ли могла предложить что-то дельное. Конечно, можно усесться на то же дерево и вспомнить или придумать на ходу пару страшных историй, но не пройдет и десяти минут, как холод прогонит их с места, заставляя искать что-то новое.

Празднование было под угрозой срыва, когда мальчику вдруг пришла в голову потрясающая идея: что если поставить тыкву чуть ниже – условия для брата и сестры должны быть равными – и кидать в верхнее отверстие камушки, пока один из них не упадет ровно на фитилек и не затушит свечку. Конечно, это немного противоречило тому неясному ощущению праздника, которое дети лелеяли в себе последние пару недель, но это не даст им замерзнуть и на деле может оказаться довольно азартной игрой.

Узнав о затее, Лерка тут же согласилась, не сколько из энтузиазма к выдумке брата, сколько из желания поскорее наиграться и отправиться домой.

Пока дети собирали подходящие камушки, начало темнеть. Небо, оставаясь таким же серым, потеряло какую-то внутреннюю заоблачную подсветку. Так что вспыхнувшие глаза и рот тыквы возымели больший эффект на фоне поблекнувшего пространства. Две маленькие упрятанные от холода с ног до головы фигурки замерли, глядя на получившийся фонарь. Склон берега, мелкая речушка, которую можно было перейти, даже не замочив колен, полуразрушенный ветрами летний шалаш – все обрело совершенно другой вид. Все будто закружилось вокруг ухмыляющегося пришельца из чужих традиций и разбавило застоявшуюся серость теплым оранжевым мерцанием.

Первым очнулся Валерка – сестра услышала звонкий «тук» прилетевшего в тыкву камушка, и, мотнув головой, тоже прицелилась.

Игра действительно оказалась забавной – прошло немало времени, а ни один снаряд так и не заставил тыкву закрыть глаза и спрятать оскал. Девочка ни разу не стукнула маленьким, нагретым в кармане камушком по оранжевой голове, а неприятное покалывание внизу живота все чаще отвлекало ее от увлекательной игры.

Уступив брату несколько ходов, Лерка направилась в сторону ближайших невысоких зарослей, которые казались густыми и непролазными в накрывающих берег сумерках.

«Пора уже домой идти», – думала она, прыгая с ноги на ногу и дергая заевшую у самого горла молнию. Когда замок неожиданно поддался, замерзшие без перчаток красноватые пальчики отстегнули лямки комбинезона, и девочка потянула вниз теплые байковые штаны. В этот момент неожиданно раздался счастливый выкрик брата. Лера вздрогнула, инстинктивно дернув пояс на место, но когда поняла в чем дело, спокойно присела на корточки. От промерзшей земли тут же поднялся парок. Откуда-то доносились мерные тукающие удары по вновь зажженной тыкве, внизу тихонько шуршала листва. Нарастающая возня сзади не сразу насторожила отвлеченную девочку. Чье-то присутствие в этом звуке вырисовывалось постепенно, все четче выделяясь из окружающих объяснимых звуков. Девочка вскочила на ноги и обернулась – кусты едва заметно шевелились.

Последний день октября выдался пасмурным. Тучи нависали над опустевшими домами тайными убежищами существ, время которых наступало ночью. Село, выстроенное в самом устье неглубокой, но широкой реки, теперь кормило тучи мух. Находясь среди этого гниющего на воздухе кладбища, двое подростков не могли поверить, что, в случае удачного побега, останутся единственными выжившими. Соседний, более крупный совхоз, находится за четырнадцать километров; если им повезет – они перехватят идущий в него из города автобус. Если нет… Вилена держала в руках надкусанную ночным гостем головку желтоватого домашнего сыра – из пяти такой была только одна – другие остались нетронутыми. В этот момент до девушки дошла простая и страшная истина: почему она так уверена, что в соседнем селе тварей нет?

На кухне, рядом с вывороченной в щепку крышкой погребки, заканчивались последние приготовления. Костя сложил в мешок с крепко пришитыми веревками все, что смогла собрать сестра. У стола, на котором лежали найденные в тайнике патроны с порохом, стояло снятое с мертвого отца ружье. Он был метким стрелком и мог разнести брюхо твари и солью. Костя же не был уверен ни в своих способностях к стрельбе, ни в том, что они смогут сбежать – небо за окном становилось темнее, а шуршание под полом все отчетливее. Вилена стояла у окна и пыталась сложить в уме хотя бы одно прошение к силам, запрещенным кем-то еще выше.

Через несколько минут они уже бежали по тыквенному огороду: за ним начиналось поле. Вилена спотыкалась в рваненьких домашних сандалиях, в которых по субботам ходила по теплым доскам в бане. Теперь, загребая между пальцами ледяных ног такую же ледяную, сырую от нарастающего дождя, землю, девушка петляла между спелых солнцеподобных тыкв. Костя бежал позади. Он тяжело дышал из-за рюкзака и ружья, перекинутого через плечо. Им не дали приготовиться к побегу – два черных людоеда с визгом и грохотом выползли из погребки. И если ад существует, Вилена была уверена – он под их домом.

Село, решившее справиться собственными силами, и погибшее под гнетом этой несгибаемой образцовости, оставалось все дальше.

«Автобус проезжает примерно в четыре. – Мысли Вилены путались и никак не давали полной картины происходящего. – Или в три? В три! В три!»

Гниющее от сырости небо накрывало бегущих по полю подростков мраком, в котором копошилась визжащая черная масса настигающей погони. Костя услышал ее первым и, обернувшись, споткнулся о тыкву.

Неловким торопливым шагом Лерка вышла из кустиков и направилась к брату. Тот стоял около поваленного дерева и поджигал потухший фитиль. Похоже, это занятие совсем ему не надоедало. Свечка загорелась тревожно и ярко в незаметно наступающем вечере.

– Пойдем домой! Мама ругаться будет. Она же сказала, что до темноты вернуться надо! – Неожиданно для себя девочка сказала это, чуть не плача, будто уговаривала брата уже долго, а он не соглашался.

Мальчик тоже расслышал странную интонацию и обернулся на сестру. Будто очнувшись, он увидел, что действительно заметно повечерело, а, когда они дойдут до дома, стемнеет совсем.

– Пойдем. – Он бросил в песок только что набранные камушки и отряхнул руки. – Тем более, по «Фоксу» вечером «Ходячие» – если не сделаю уроки, мама не разрешит смотреть.

Они поднялись по склону и двинулись в сторону дома. Валерка нес перед собой горящую тыкву. Лера не стала говорить ему, что в кустах кто-то шевелился – брат и так считал ее трусихой, поэтому разрешал меняться местами, когда они проходили мимо поля.

…к которому они постепенно приближались.

Взгляд и улыбка тыквы подрагивали на взволнованном от поднявшегося ветра озимом поле. Валерка зачарованно смотрел, как фонарь освещает ранее пугающую темноту и, наконец, ощущение праздника приятно изменило настроение. Так вот он какой, Хэллоуин, – день, когда можно увидеть и победить свои страхи! Когда даже самая непроглядная темнота расступается перед теплым мерцанием, льющимся из глаз и рта тыквенной головы. И не такая уж и злая она у них получилась, раз помогает стать смелее.

– Лееерка, – восхищенно выдохнул мальчик, ощущая волнующую власть над местом, которого они когда-то боялись. Девочка за спиной ответила всхлипом и через секунду мертвой хваткой вцепилась в его локоть. От неожиданности Валерка чуть не выронил волшебный преображающий фонарь:

– Чего с тобой такое? Пошли, только не реви! – Мальчик перехватил тыкву одной рукой и повернулся к сестре. В подступившей ближе темноте ее глаза мерцали от слез, как будто девочка подсвечивалась изнутри каким-то только ей ведомым чувством. Она скривила рот, пытаясь сделать глубокий вдох и, продолжая смотреть на поле, подняла дрожащую правую руку, левой она все еще сжимала локоть брата. Тот обернулся: только что пройденное место двигалось за ними двумя неясными тенями.