— Тебе не нравится синий? Почему?

И хлопнула себя по лбу, едва поняла, что синий символизирует мужское начало. Не знаю уж, почему, но в Эваноде ребенка всегда забирали в синем конверте, если это был мальчик и в розовом, если девочка.

— Так значит мы имеем дело с капризной дамой? Вот так новость! — Я потянулась к розовому мотку и снова получила волну недовольства. Девочка явно показывала характер. И да, она категорически не хотела себе розовые пинетки. — Ну а чего ты хочешь тогда? Синий не нравится, розовый тоже. Что нужно?

Не думала, что так вообще когда-нибудь бывает, но малышка буквально послала мне мыслеобраз. Красные. Моя дочь хотела себе красные пинетки и в "видении" они стояли рядом с синими. Очень интересно.

— Так ты не только капризная, но и жадная. Ну ладно, так и быть. Только не думай, что всегда будет получаться манипулировать мамой. Тебе это сходит с рук только пока ты внутри меня. Поняла?

Разговаривая едва ли не сама с собой, я чувствовала себя немного нелепо, но служанка убежала за Альреном и Гельной, и я осталась в библиотеке одна. Вторую пару пинеток я связала уже при своих незаменимых помощниках.

— Это Вита, моя новая служанка, — представила я девушку.

Альрен кивнул, прекрасно понимая, где Алли, а вот наставница посмотрела на меня недоуменно.

— А куда делась первая?

— Валяется в тюрьме после нескольких часов пыток, — спокойно ответила я, и Гельна рассмеялась. Альрен даже не улыбнулся. Знал, что это не шутка. — Эмилия спит с моим отцом?

Смех наставницы резко прекратился. Она внимательно посмотрела на меня и медленно кивнула.

— Это не шутка, верно? Значит, мне не показалось. Твоя служанка действительно одна из девочек Эмилии. Да, София, Эм спит с королем, он вообще зависим от нее во многом.

— Мило, — я вплела в узор пинеток золото и продолжила вязать. — Мама знала?

— Да, но ей было все равно. Напротив, двадцать лет удерживаясь в постели твоего отца, Эм успешно отвлекла его от тебя и твоей матери.

— Недостаточно успешно, раз он о нас вспомнил.

— Возможно. Но она старалась. Эмилия никогда не желала вам зла.

— За белыми стенами храма прячется больше всего тьмы и грязи, да? Она отдала приказ убрать меня. Видимо, исключительно из добрых намерений.

Альрен уловил угрозу в моем голосе, вытащил кинжал из ножен и положил на стол. Движение не укрылось от Гельны, но никакого страха я не увидела.

— Ты серьезно? Думаешь, я заодно с ней? Ты написала, и я бросила все, чтобы приехать в княжество вечных снегов и помочь тебе. По первому зову. Да если бы я хотела убить тебя, сделать это было бы проще простого!

Служанка ахнула, прикрывая лицо руками. Альрен нахмурился еще сильнее. Да, подобное высказывание едва ли не прямое оскорбление.

— Но ты не удивилась, не пытаешься защитить Эмилию.

— Она заигралась во власть, София. Давно заигралась, и я предупреждала ее, что хорошим это не кончится. Поэтому ничему не удивляюсь. Только больно это. За Гнету больно, за тебя, за нашу дружбу.

— Больно было Алли, — возразил Альрен, глядя на меня с явным осуждением. — Не знаю, как у вас, а у нас женщин не принято пытать.

— А у нас не принято оставлять семью без защиты. У нас преступник не имеет пола.

— Преступника определяет суд.

— Суд в Хельриссе — это Князь. А Князь приравнял мою волю к своей. Так что можешь считать, что суд в моем лице вынес приговор.

— Несмотря на то, что ее использовали?

— Если бы ее не использовали, Оливия была бы уже мертва, Альрен. Не пытайся давить на совесть или жалость. Первая спокойна, а второй она не достойна.

— И что ты теперь будешь делать? — уточнила Гельна, игнорируя недовольство Кровника.

— Жить, — я пожала плечами. — Вязать своему ребенку пинетки, строить Розарий, кричать на служанок.

— А Эмилия?

— Эмилия — проблема моего мужа. Пусть сам решает, что делать с ней.

— И если он решит ее убить?

— Отправлю лилии к ней на могилу. И венок. "От той, кого погубить тебе не удалось". По-моему, символично!

Теперь не одобряли мои действия сразу двое. И только Вита боялась даже пошевелиться. Слишком много, конечно, узнала для первого рабочего дня, ну да ничего. Дальше будет только хуже, и ей лучше это понимать заранее. Клятву я с нее взяла, магией закрепила, так что опасаться нечего. Кто бы мне еще сказал, почему я с Алли ее сразу не взяла? Вот бы было интересно наблюдать, как она пытается обойти запрет на разглашение информации или на причинение вреда мне и членам моей семьи!

— Почему две пары пинеток? — со вздохом спросила Гельна, когда молчание затянулось.

— Малышка так хочет, — я пожала плечами и продолжила вязать. — Посылает мне волны эмоций. Чаще всего это страх или злость, иногда веселье. Например, с детьми вчера ей понравилось играться. Лягушка очень сильно зацепила. Кажется, когда родится, перецелует всех жвб в округе!

— Будет принца искать, — наставница улыбнулась. — Нужно сделать так, чтобы ей было хорошо и приятно жить в этом мире. Предстоит много работы. Что у нас с местными преподавателями?

Альрен очень нехотя включился в работу, и дальнейшее обсуждение касалось только того, где найти учителей. Главная проблема заключалась именно в том, что тащить слишком много людей из-за стены мой супруг запрещал, а среди местных кое-какими знаниями могли похвастаться только мужчины. А концепция нашего Розария предполагала, что мы оградим девочек от общения с мужчинами. По крайней мере на постоянной основе. В Хельриссе ценится невинность, чистота души и тела девушки, поэтому важно сделать все, чтобы эту чистоту у воспитанниц сохранить.

Работать долго нам не позволили. Через пару часов, когда мой подарок Джарраку уже был упакован, в библиотеку вошел Ваерр, на цепи ведущий чиновника, который умудрился перепортить всех девок в деревне, за кого заступиться некому было. Следом шли сами жертвы и заявительница.

— Вам понятно, почему вы здесь? — без лишних вступительных слов спросила у виновного.

— Да, Княгиня.

— Есть что сказать в свое оправдание?

— Бес попутал! Княгиня, пощадите старого дурака! Прошу!

— Сколько раз девочки просили вас пощадить их? Вы хоть одну отпустили, не тронув? Хотя бы одну? Нет? Сколько жертв? Лекарь провел освидетельствование?

— Двадцать три, Княгиня, — почтительно склонил голову Ваерр. — Лекарь подтвердил.

— Маг?

— И маг говорит, что насильник один, — Кровник кивком указал на седого дряблого мужчину.

— Тогда вы приговариваетесь к двадцати трем годам на Мысе.

— На Мысе получают неплохое жалование, — намекнул Ваерр.

— Жалование за все двадцать три года разделить между девушками. Обустроить на мысе тюрьму. Нечего пропадать рабочей силе. Насильников отныне будем туда отправлять, а деньги, которые они там заработают отправлять его жертвам. Закон должен принять Совет?

— Примет, не сомневайтесь. Занимайтесь обустройством тюрьмы и поиском служилых. Оклад в три раза больше, чем в столице. Максимальный срок работы на Мысе — пять лет. Потом пять лет перерыв и еще пять можно отслужить. Займетесь?

— Князю сказать, что вы дали мне задание на ближайшие несколько дней?

— Да, Ваерр, — я медленно кивнула, глядя ему в глаза. Понял намек. Умный мужик. И странно, после разговора с Визиром будто зауважал меня. — Князь не должен быть против.

Кровник кивнул и вышел, уводя за собой рыдающего насильника. Дело в том, что на мысе летом температура достигает минус сорока градусов. А зимой минус семидесяти. Условия работы очень тяжелые. Но есть острая необходимость в рабочей силе, поэтому очень часто молодые волки едут на самый север, чтобы за пару лет накопить денег на дом и скотину, после чего возвращаются. Поток желающих всегда большой, но и текучка кадров невероятная. Многие не могут выдержать и пары дней — бегут обратно, домой, в тепло.

Тюрьма на мысе даст постоянный минимальный рабочий труд, довольно серьезное наказание, которое навсегда отобьет желание приставать к женщине (потому что отморозится все для этого необходимое) и еще отвлечет совет от происходящего здесь и сейчас.