Судным здесь называли небольшой зал, с серыми стенами и теплым узорчатым черно-серым ковром. Из мебели тут стоял трон, две широкие лавки, обитые каким-то мягким материалом, а еще высокий стол, похожий на трибуну. Выглядело это отдаленно похожим на залы суда в Эваноде, только с поправкой на местный колорит. Супруг строго посмотрел на Али, и она тут же убежала распоряжаться насчет второго трона.

Да-да, личная горничная Княгини имела некую власть над другими слугами. Могла отдавать им приказы, распоряжения. И вообще-то получить этот статус хотели ве служанки дворца. По крайней мере за Куполом разворачивались настоящие баталии. Ни одна и ни две женщины плели интриги, словно паучихи свои липкие сети. Доходило до того, что служанка спала с дворецким, чтобы он замолвил словечко. Почему-то до этой секунды я не задумывалась, как такой цветочек как Али могла получить столь лакомое местечко.

Бросила взгляд на супруга, поняла, что ему вообще все равно на симпатичную молоденькую оборотницу (или не оборотницу?) и успокоилась. Ну получила и получила. Главное, что не через постель моего супруга, а остальное подождет в принципе!

Мой миниатюрный трон принесли буквально через пару минут, но Вальрас все равно остался недоволен. Мол, сами не могли догадаться? Посмотри, с какими идиотами приходится работать! Я посмотрела, улыбнулась взволнованной Али и кивком подбодрила ее. Супруг сопроводил меня к новому законному месту, потом сел на свое, игнорируя удивленные взгляды кровников, которые сопровождали Князя повсюду. Спасибо, что хоть на наше “маленькое” свидание их не захватил. Вот бы я сейчас со стыда сгорала!

За тронами стоял писарь-секретарь, нервирующий меня скрипом пера. Неужели, нельзя писать ручкой? Он бы еще палкой по камню царапал!

Но ворчала я исключительно мысленно, внешне позволив себе только поерзать на неудобном кресле.

— Начинаем, — величественно кивнул Князь.

Открылась дверь. Переваливаясь с ноги на ногу, вошел очень грузный, низкий мужчина, чем-то похожий на поросенка. То ли широким носом с непропорциональными ноздрями, то ли рыхлой розоватой кожей, то ли голосом, здорово напоминающим поросячий визг.

— Кто ты? — Начал муж, жестом предлагая сесть поросенку на жердочку. То есть, конечно, просителю на лавку.

— Геор Манна, — представился мужчина, встал у “трибуны” и… Расплакался. Почти натурально. Похрюкивая в ладонь, жалобно скуля и умоляя о помощи. Не каждый актер столичного Театра так сыграет, честное слово. — Люблю ее… Моя… А они… Так нельзя!.. Обычай! Вели им… Князь…

— Зовите вторую сторону. Сядьте на свое место, Геор! — Чуть повысил голос мой оборотень. Истерика у просителя мигом прекратилась, он послушно сел на свое место, уставившись на Князя слегка припухшими глазами.

Один из кровников позвал ответчиков. Я заинтересованно осмотрела девочку лет тринадцати и сопровождающую ее женщину в старом, но добротном платье. Такие обычно носят по много лет, но только по большим поводам. Женщина явно стеснялась своего вида, теребила юбку, смотрела в пол, но девочку закрывала спиной.

— Представьтесь, — велел супруг.

— Ани, Князь, — поклонилась женщина. — А это моя падчерица Лиссан.

Девчушка тоже поклонилась, не выглядывая из-за спины мачехи.

— В чем суть претензии господина Манна? Он был столь… эмоционален, что даже я ничего не понял.

— Слабый мужчина, гнусный человек, — Ани поджала губы. — Когда мой муж был совсем плох, он сильно болел, господин Манн обманом вынудил его подписать бумаги. Теперь он ходит и тычит всем ими, что Лиссан должна вдруг стать его женой. Девочке едва исполнилось четырнадцать. Она недавно только вошла в пору. Я не отдам ее замуж сейчас. За него — тем паче!

— Покажите бумаги, — велел Князь.

Один из кровников (Матея, надо уже выучить их имена!) передал документы Вальрасу, и он тут же погрузился в их изучение. Я же продолжила наблюдать за Манном. Тот бегал грязным взглядом по телу девушки. Та побледнела, отшатнулась и едва не упала, споткнувшись о стык двух ковров. Поросенок довольно улыбнулся, перехватил мой взгляд, но улыбаться продолжил.

Ой зряяяяяяяя!

Я пальчиком поманила Али, шепнула ей на ушко, что хочу почитать кое-какую книжку и обернулась к мужу, когда служанка убежала.

— Помнишь, ты обещал мне три подарка?

— Помню. Но надеюсь, ты не будешь просить меня решать дело против закона?

— Нет, конечно, нет. Но я хотела бы право голоса в разрешении дел. И разрешение заниматься благотворительностью. У нас любая королева всегда занимается благотворительностью. А я ведь почти королева, да?

— Хорошо. — Муж кивнул. — Но нормальные жены заказывают украшения или даже свои дворцы.

Поняв, что я что-то задумала, Джаррак стал изучать документы еще внимательнее. Вообще-то это должно было взволновать порося, но он оставался относительно спокойным. Только стрелял бесконечно глазами то на Князя, то на меня. Понял, что мерзкая улыбочка была лишней? Даже не представляешь, насколько!

Али вернулась очень быстро, так что я стала подозревать о сети тайных ходов для слуг. Принесла с собой толстую и тяжелую рукописную книгу. Я сдула с нее пыль, немало смутив этим жестом служанку, которая не догадалась стереть этот толстенный слой пыли заранее. Торопилась. Ерунда.

Открыла книгу и под удивленными взглядами стала искать кое-что очень важное.

— Софи, душа моя? Я закончил с документами, готов огласить решение.

— Секундочку, мой Князь. Да где же оно? Ах, вот! Вот этот указ!

— Что за указ?

— Указ Князя Леффорра от пятидесятого года, согласно которому замуж можно выходить только после двадцати!

— Душа моя, почти тысяча лет прошло. Если говорить мягко, указ утратил силу, — снисходительно улыбнулся мой муж.

— В том-то и дело, что нет. По закону ведь как? Если нет закона, который отменяет или изменяет старый, то он действует хоть до скончания времен. Ведь так? Так! А закона об отмене или изменении брачного возраста не было до сегодняшнего дня!

— Софи, такой закон есть. Отец подписал. Разрешенный возраст — четырнадцать лет.

— Да-да, — я кивнула, пролистала сухие страницы и отыскала еще один нужный акт. — Да, есть закон, который говорит, что жениться можно с четырнадцати лет. Жениться, любимый, а не замуж выходить. К счастью, это разные вещи.

— Тогда половину браков в Хельриссе впору признавать незаконными! — Вскочил со своего места поросенок-проситель.

— Да, но все браки заключены в храме, а светская власть в Хельриссе никак не возвышается над духовной, поэтому заставить отменить эти браки или признать их незаконными мы точно не можем, — я пожала плечами. — Зато можем ввести новый закон, который установил бы брачный возраст для мужчин и для женщин — восемнадцать лет. Как во всем мире. Хельрисс же прогрессивное княжество?

Я вопросительно посмотрела на супруга, и он медленно кивнул.

— Вопрос о брачном возрасте я подниму на Совете. Но, учитывая действующее законодательство…

— Это произвол! — Воскликнул Манн, делая несколько мелких шагов по направлению ко мне. — Это невозможно! У вас бумаги! Она принадлежит мне!

Кровники уперлись копьями в грудь порося, не давая подойти ближе. Тот покраснел еще сильнее, но назад не отступил. И где все эти его слезы и мольбы о помощи?

— Я слышала о том, что страсть может туманить разум мужчине, но чтобы настолько… Постойте-ка. Лиссан, верно? Подойди-ка ко мне. Не бойся.

Девочка вышла из-за спины старшей родственницы, по широкой дуге обошла своего недожениха и подошла ко мне. Довольно близко. На расстояние вытянутой руки. Супруг явственно напрягся, но я успокаивающе погладила его руку и переключила внимание на Лиссан.

— Тебе четырнадцать. Есть второе тело?

— Нет, — девушка покачала головой.

Я сняла одно из своих колец. С прозрачным камнем в виде розочки. Подарок мамы. У меня на пальце оно становилось красно-алым. Когда-то мама сказала, что надеялась на нежно-розовый, но повезло даже больше.