Сидевший за столом человек бросил на Макса взгляд и вернулся к бумагам, но все же не удержался и ворчливо спросил:
— А если я занят?
— Чем ты можешь быть здесь занят, о чем не знал бы я?
— И то верно, — усмехнулся собеседник и обратил все внимание на Макса, отодвинув бумаги на край стола, — рассказывай.
— Вчера уже все рассказал.
— За сутки могло многое измениться.
— Не произошло ничего, что относится к делу.
— Позволь мне решать, что именно относится к делу.
Макс внимательно посмотрел на своего собеседника. Они были ровесниками, близкими друзьями, знакомыми с детства и властные нотки в его голосе он слышал часто и также часто почти не обращал на это внимания. Сложив руки на груди и, приподняв брови, Макс спросил:
— По-твоему, я не способен сам это решить?
Он отвернулся к окну и тяжело вздохнул.
— В чем дело, Макс? — спросил друг, уловив нервозность в его голосе. — Как Сана?
— С ней все в порядке.
— Что тогда? — продолжал он допытываться.
Хозяин кабинета внимательно присмотрелся к Максу и тоже вздохнул. Они через многое вместе прошли, и сейчас ему не составило труда понять, что именно гложет друга.
— Дай угадаю, — продолжил он, подойдя к Максу и глядя прямо на него, — вы переспали.
Напряженная поза и взгляд в никуда подвели его к еще одной догадке.
— Неужели ты все-таки влюбился, друг?
Это прозвучало не обвинительно и не сочувственно. Собеседник просто озвучил факт, но Макс только сердито выдохнул и сжал губы. Все правильно, он злился.
Макс понимал, что в ситуации, в которой они все находились, чувствам нет места и, тем не менее, они появились.
Он и сам не знал, в какой именно момент это случилось. Просто однажды он посмотрел на нее и понял, что пропал. Она понравилась ему с самого начала, но он и подумать не мог, что все зайдет так далеко. Ведь еще ни одна женщина не вызывала в нем такую бурю эмоций. Ее спокойствие, граничащее с безразличием к жизни, вызывало в нем внутренний протест. Он знал, что это последствие дара и ему хотелось показать ей другую сторону жизни, где нет места смерти и призракам. Пусть они всегда рядом с ней, но он не хотел, чтобы она застревала в своих видениях, хотел, чтобы улыбалась чаще. Ее прямолинейность и дерзость почему-то не отталкивали, за всем этим он видел и чувствовал в ней пламя, которое гасил проклятый дар, но оно упорно продолжало гореть. И согревать его. Тогда, после городского праздника он просто потерял голову. Понимал, что это все усложнит, но не смог противиться этому безумному притяжению.
— И что ты будешь делать? — выдернул его из воспоминаний голос друга.
— То же, что и собирался, ничего не отменяется, — ответил Макс, вздохнув.
— А я говорил, что это плохая идея, — собеседник покачал головой.
— Кажется, это была твоя идея?
— Я хотел, чтобы ты с ней подружился.
— Ты хотел, чтобы она мне доверяла.
— А это не одно и то же? Дружба без доверия невозможна, а любовь может таить в себе множество сомнений.
— Какая патетика, — Макс поморщился.
— Я предполагал что-то подобное. — Задумчиво произнес хозяин кабинета, не обратив внимания на сарказм. — Не буду утомлять тебя нравоучениями, ты и сам все прекрасно понимаешь, но Макс, сделай так, чтобы все получилось. Она нужна нам. И времени почти не осталось, — продолжил он, возвращаясь к столу, — ночью кто-то пытался проникнуть в закрытую часть библиотеки.
— Кто-то? — Удивился Макс. — Здесь полно охраны, а библиотека защищена почище денежного хранилища в королевской резиденции. Это значит…
— Это значит, что этот кто-то здесь. Живет или как минимум часто бывает, но это уйма народу. Мы ищем, не думай об этом. Я просто хочу, чтобы ты знал — нужно поторопиться. Так что, думай о Сане. Хотя, похоже, сейчас это происходит и без твоего на то желания. Но в чем-то я тебя даже понимаю, Сана цепляет. Если у тебя к ней серьезные чувства, и ты рассчитываешь на продолжение, как объяснишь ей все? Ведь придется рассказать, — закончил он с улыбкой.
Похоже, его эта ситуация даже веселила, несмотря на уважение к другу. В сердечных делах он не был помощником, его волновали гораздо более серьезные вещи. Он всегда готов его выслушать, но Макс поступил неправильно и они оба это понимали.
— Я чувствую себя последней сволочью, — тихо признался Макс.
— Последняя сволочь ты и есть, — не стал отрицать друг.
— Чем ты лучше? — разозлился Макс. — Ты тоже ей лжешь.
— Я с ней хотя бы не спал.
Макс и не ждал поддержки, понимая, что может испортить то, к чему они так долго шли. Но эти слова окончательно вывели его из себя.
— Идите к черту, ваше высочество, — тихо, но со злостью сказал Макс, и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
* * *
Максу так и не удалось поговорить с задержанным. Дело, а вместе с ним и убийцу, передали в Управление той же ночью. Такая срочность вызывала нехорошие подозрения, но никаких предположений, кто это и что им нужно, ни у меня, ни у Макса не было. Или он просто со мной не делился. Такого варианта я не исключала.
Я не оставляла надежды дойти до конца, и узнать по какой причине и от чьей руки погиб мой отец, но понимала, что если все же удастся это сделать, то не скоро. А потому настроилась на ожидание и не торопила Макса. Он по-прежнему пропадал где-то целыми днями, но выяснить больше, чем уже узнал, ему пока не удавалось.
С того вечера я больше не ночевала одна. Это было непривычно. А еще я поняла, что не отношусь к тем людям, которые напрочь теряют голову от чувств.
Я полюбила Макса и от этого уже никуда не деться. Мне хорошо с ним, даже слишком. Но с наступлением утра мысли приобретали четкость, сомнения и опасения всплывали на поверхность, и вот уже счастье не казалось таким безоблачным, а моя жизнь снова приобретала привычные серые краски. Теперь в ней были только небольшие яркие пятна — те недолгие ночные часы, когда можно представить, будто никаких проблем вовсе нет. Так что оставаться одной я и не стремилась.
Иногда Макс так странно смотрел на меня, что я почти уверилась в том, что он ведет какую-то свою игру, в которой мне отведена непонятная роль. Но, несмотря на все подозрения, я его совсем не боялась. Впрочем, сложно бояться того, кого любишь. Правду говорят: влюбленное сердце — глупое сердце. И я млела и медленно сходила с ума каждый раз, когда он прикасался ко мне, обнимал, целовал, жадно втягивал воздух, пытаясь уловить запах моей кожи. Он бывал нежным, бывал страстным, но в нем всегда чувствовался какой-то нерв, будто что-то не давало ему покоя, будто он за что-то просил прощения.
Может быть, моя паранойя достигла своего апогея, и я видела то, чего нет. А может быть, и наоборот — замечала то, что он пытался скрыть. Все это, вкупе с моей любовью и желанием полностью довериться ему разрывало меня на части. И я не понимала, чего во мне больше.
Очередное утро не принесло ничего нового. Разве что погода за окном все больше радовала глаз. Ингфол в любое время года выглядел ярко, а изумрудная зелень деревьев и кустарников под ярким солнцем делала его еще наряднее. На небе ни единого облачка, и эта безмятежность природы только усугубляла мое внутреннее состояние. Вместо улыбки вид за окном вызвал только тяжелый вздох. Эту ночь я провела в квартире Макса и сейчас смотрела на мир через большое окно в залитой утренним солнцем гостиной. Кофе давно остыл, а я все стояла и смотрела, пытаясь разобраться в себе и отделить одно от другого.
Макс появился неслышно, буквально вынырнул у меня из-за плеча и, нежно поцеловав в щеку, отпил из моей чашки, слегка поморщившись оттого, что кофе уже был холодным. Я увидела, как по стенкам чашки пробежали золотистые искры, и на место он вернул уже исходящий паром напиток. Это немного сгладило впечатление от его внезапного появления, но не помешало задать неудобный вопрос:
— Мне кажется, что для сыщика, у которого за последние пару недель не было ни одного клиента, ты слишком занят. Где ты все время пропадаешь?