Так и не добившись от Лизы никакой реакции, Краснов раздраженно стащил с нее остатки одежды и грубо развел бедра в стороны. Провел пальцами по незащищенной промежности, злобно оскалился и, смочив член слюной, резко вошел в нее.

Лиза дернулась от острой боли, пронзившей ее насквозь, но не издала ни звука, лишь до крови закусила губу. Глаза помимо воли наполнились слезами, но она не позволила им пролиться, мужественно удерживала все эмоции в себе.

Максим словно не замечал ее страданий, пыхтя и постанывая, жестко вдалбливался в податливое тело. Руки жадно блуждали по коже, безжалостно стискивая грудь и ягодицы, оставляя ярко-розовые отметины.

Краснова металась по постели, отчаянно сжимая кулаки. Внутри все горело огнем, но не от любовного жара, а от жгучей боли, усиливающейся с каждым движением. Она не знала, сколько еще продержится, силы и так были на исходе, а конца мучения все не заканчивались.

Макс устал смотреть на бесстрастное лицо жены – своим видом она только мешала ему сосредоточиться. Одним рывком перевернул ее на живот и, поставив в коленно-локтевую позу, усмехнулся открывшейся картине.

Лиза шумно выдохнула, получив небольшую передышку, но в следующую секунду вскрикнула от звонкого шлепка. Мелкая дрожь сотрясала каждую клеточку организма. Макс же наслаждался происходящим, чувствовал себя богом, ведь он один решал, что будет дальше. Беспощадно лупил Лизу по гладкой коже ягодиц, пока она не окрасилась в малиновый цвет, затем нежно провел ладонью и удовлетворенно улыбнулся, ощущая, как она горит. Довольный проделанной работой, он вновь обхватил свою плоть. Несколько раз провел головкой по промежности, настраиваясь на продолжение.

– Давно хотел попробовать, – хрипло поделился Краснов и уперся головкой члена в анус.

Паника сковала легкие, мешая нормально дышать. Лиза поняла, что он задумал, и в ужасе пыталась этого избежать. «Только не это» – мысленно молила она, но вслух ничего сказать не решилась, боялась спровоцировать его своими словами.

– Ну же, любимая, расслабься, доставь мужу удовольствие, – иронично произнес Макс, настаивая на своем. Он все еще раздумывал, как поступить, но эрекция внезапно начала снижаться. – Ладно, как-нибудь в другой раз, – пообещал он и жестко вошел в горячее лоно жены. Сразу задал быстрый темп и не сбавлял его практически до самого конца, сопровождая процесс увесистыми шлепками.

Красновой с большим трудом удавалось сохранять равновесие. Колени дрожали, а перед глазами все плыло. Боль хоть и притупилась, но все равно оставалось довольно ощутимой, выматывала и отнимала последние ресурсы у организма. Лиза непроизвольно вздрагивала от каждого прикосновения к истерзанной коже и молилась лишь о том, чтобы он поскорее кончил.

И ее молитвы были услышаны. Макс захрипел, как обожравшийся хряк, и затрясся, затем грузно навалился сверху, подминая ее под себя.

Несколько секунд он тяжело дышал, а потом перевалился на спину и, заложив руки за голову, прикрыл глаза. Приятная истома медленно разливалась по венам, расслабляя уставшие мышцы, и он сам не заметил, как уснул.

Лиза почувствовала долгожданное облегчение, отодвинулась на самый край кровати и отвернулась к окну. Остекленевшим взглядом смотрела в одну точку и не двигалась. Все тело ныло. Нестерпимо хотелось пойти в ванную и смыть с себя, а лучше содрать вместе с кожей, мерзкий запах чужой похоти и пота, но она не могла заставить себя даже пошевелиться. Слезы, так долго сдерживаемые, наконец вырвались наружу и теперь горячими каплями стекали по щекам.

Лиза была опустошена, вымотана и физически, и морально. Ее тошнило от собственного тела, на котором все еще свежи были касания грязных рук. Она ненавидела себя за слабость, за то, что позволяла все это Максиму. Много раз пыталась дать отпор, но получалось только хуже, от ее упорства страдал ни в чем не повинный сын.

Она безумно устала от такой жизни, устала быть игрушкой в чужих руках, предметом для справления нужды. В последнее время мысли о суициде все чаще посещали ее и казались весьма заманчивыми. Единственное, что останавливало ее от этого опрометчивого шага, – Женя. Лиза прекрасно понимала, что без нее он пропадет, ради него она должна быть сильной, должна вырастить его, несмотря ни на что, и поставить на ноги. Больше всего на свете хотела, чтобы его не коснулась вся эта грязь и жестокость, чтобы он не обозлился, не очерствел, а вырос достойным мужчиной, таким, как его отец.

Только ради сына она каждый раз стискивала зубы и поднималась. Не могла появиться перед ним в таком состоянии – он должен верить в то, что у них все хорошо. Лиза считала, что так будет лучше для всех, особенно для него.

Вытерев слезы, Краснова села и мучительно поморщилась – свежие микротрещины на слизистой дали о себе знать. Набрав в легкие побольше воздуха, она задержала дыхание и резко встала. Немного привыкнув к ноющей боли, заставила себя пойти в ванную – отмыться и обработать ранки. Ведь завтра она должна была выглядеть отдохнувшей и счастливой, чтобы никто не догадался, что происходило за дверями их квартиры. Впрочем, как и всегда.

Автобус ХК «Дзержинск» плавно двигался по скоростному шоссе. Одержав сокрушительную победу над соперником, команда возвращалась с очередного выезда. Вымотанные игроки наконец перестали галдеть, отмечая выигрыш, и в салоне установилась относительная тишина. Монотонный гул колес действовал успокаивающе, отчего почти всех хоккеистов вскоре сморил сон.

Красновой не спалось. Облокотившись лбом на прохладное стекло, она равнодушно разглядывала пейзажи за окном. С начала ее кочевой жизни прошло две недели, и это был уже третий ее выезд с командой. Как бы она ни упорствовала, ни возмущалась, сейчас должна была признать, что такой ход руководства пошел ей только на пользу. Она получила необходимую передышку от того ада, в котором жила последние десять лет. Ей представилась уникальная возможность отдохнуть, выспаться, не вздрагивая от каждого шороха, да и просто набраться сил, привести нервы в порядок.

В глубине души Лиза была благодарна Гилберту, но ни за что бы не призналась ему в этом. Он вообще оставался для нее загадкой – холодный и суровый, как каменная глыба, но чувствовалось в нем что-то таинственное и притягательное. Что-то, что вновь и вновь заставляло ее думать о нем.

Она вспомнила ледяной взгляд дымчато-серых глаз и невольно поежилась, ощутив легкий озноб. Алекс всегда смотрел прямо в душу, смело и дерзко, заставляя поджилки трепетать от волнения. От него исходила невероятная сила и мощь, способная сокрушить любого, и Краснова нередко ловила себя на мысли, что побаивается его.

Единственное, что ее огорчало, – это сын. Когда Лиза уезжала, он оставался совсем один – на Максима надежды не было никакой. И как бы Женя ни уверял ее, что он уже взрослый и со всем справится сам, она не могла не переживать, постоянно изводила себя и звонила ему чуть ли не каждый час. Но, как ни странно, в ее отсутствие у мужчин царили мир и согласие. Никто не жаловался, и вообще, они довольно быстро приняли ее новый график.

Лиза с недоверием и даже, наверно, с опаской относилась к подобным подачкам со стороны Макса и все время ждала от него какого-то подвоха. Возвращаясь домой, она не знала, какой сюрприз выдаст муж-тиран, и шла, как на эшафот. Но Краснов, казалось, совсем потерял к ней интерес. По крайней мере, притязания на ее тело практически свелись к нулю, чему она была несказанно рада.

Но секс являлся далеко не единственным способом унизить ее. Поэтому Лиза продолжала жить в постоянном страхе – с ужасом для себя осознавала, что рано или поздно ремиссия все равно закончится. Не верила в чудесное исцеление и чувствовала, что это затишье перед бурей.

Она предполагала, что муж нашел способ следить за ней и лишь по этой причине перестал изводить ее подозрениями и необоснованной ревностью. Скорее всего, он знал о каждом ее действии, но Лизу это не пугало – она была чиста и ничего не скрывала.