«Три месяца, она сказала, – вновь недоверчиво подумала Мари, – Три чертовых месяца! Как такое, вообще, возможно? В каком бы там ступоре я ни была, неужто уж совсем ничего не соображала?! Да еще и Энни, к тому же… Неужели она так сильно на меня злится, что решила приходить лишь изредка, чтобы убедиться в том, что я все еще жива? Или что? Что я вышла, наконец, из ступора? Или что больше ни на кого не брошусь? Неужто ей даже не интересно, как я себя чувствую? И она не хочет посмотреть на меня собственными глазами, а удовлетворяется лишь невнятными рассказами врачей по телефону? Да и звонит ли она им вообще? Ведь Энни же знает, что я пережила кому… А что если они мне просто врут? Вдруг они что-то сделали с ней и теперь пытаются скрыть это от меня? – Мари порывисто села на кровати, – Так! Стоп!! О чем ты сейчас вообще?! И кто такие эти загадочные, злобные „они“? Жуткие пришельцы, которые вступили против тебя во вселенский заговор? Или кто? А может у тебя, и вправду, уже просто едет крыша? И может тебе лучше успокоиться, наконец? Энни придет сюда, когда ей сообщат, что ты вышла из состояния ступора. Кто знает, а может ей просто тяжело было видеть тебя настолько невменяемой? Поэтому давай пока что обойдемся без паники и всяческих печальных настроений? Вместо этого, лучше подумай о том, что ты будешь делать дальше».

А что она, действительно, будет делать дальше? На самом деле, это весьма хороший вопрос. Но, однако, ответить на него совсем не так просто. Ведь для того чтобы понять, что делать, необходимо, для начала, понять, что происходит. Но ведь и с этим тоже все обстоит далеко не однозначно…

– Ох…, – измученно прошептала Мари, – Пол-царства за коня…

Девушка явственно ощущала, как на нее, против воли, накатывает волна сильнейшей апатии, приносящей острое желание просто лечь и ничего не делать, даже не шевелиться и не думать ни о чем. Так как за последнее время Мари настолько сильно устала, как морально, так и физически, что уже просто выдохлась окончательно.

«А ведь я всегда боялась психушек, – подумала она, – Как будто предчувствовала, что однажды сюда попаду…».

Ладно… Может все не так уж и страшно? Может она пока просто отдохнет несколько дней, оглядится здесь. А потом уже подумает обо всем случившемся конструктивно. И может к тому времени она уже успеет встретиться с Энни. Тогда она поговорит с сестрой и признается в том, что совершенно не понимает, что происходит с ней в последнее время. Мари, действительно, нужна была сейчас Энни. Нужна как воздух, как глоток оптимизма в беспросветном и душном тоннеле бытия. Поэтому нужно было просто ее дождаться. Затаиться на время, зализать душевные раны и хотя бы окончательно убедиться в том, что она, пока еще, в своем уме… Потому что даже это Мари не могла сейчас утверждать с полной уверенностью.

Поток ее размышлений был внезапно прерван звуком открывшейся двери.

«Энни?!» – мгновенно мелькнула вспышка надежды в ее голове.

Но нет… Это, конечно же, была не Энни. А всего лишь старшая медсестра, имя которой Мари так и не запомнила. Хотя, честно говоря, и не пыталась. В компании с медсестрой в палату вошел все тот же улыбчивый верзила-санитар, которого Мари уже видела сегодня, возвращаясь из кабинета врача.

– Мисс Ровер, – с лучезарной улыбкой обратилась к ней медсестра, – Мы уже приготовили для вас место в палате общего отделения. Поэтому можем пройти туда прямо сейчас!

Мари с готовностью кивнула, быстро натянув на лицо такую же точно идиотскую улыбку неземного счастья, в который раз напомнив себе, что она решила подыгрывать им во всем.

«А вот интересно, что они сами принимают, что у них всех вечно такие счастливые рожи? – со злостью подумала она про себя, – Или же они, действительно, считают, что подобная широкоформатная и бестолковая улыбка должна, по какой-то причине, облегчить мне жизнь?»

Продолжая изображать из себя послушную девочку, Мари встала с кровати, надела тапочки и вышла вслед за медиками в коридор.

«Ждите меня, мои будущее чокнутые подружки, я уже иду к вам! – ехидно съязвила она про себя, пытаясь не слишком сильно расстраиваться по поводу того, что теперь придется делить палату с какой-нибудь сумасшедшей девицей, – А вдруг она окажется хотя бы прикольной? – с призрачной надеждой подумала Мари, – И мне хоть будет кому рассказать свои радужные глюки про ангелов, людей-жуков, аммониты, черно-белый мир и прочие бредни… И может она, взамен, мне тоже что-нибудь интересное расскажет…».

Такова уж природа человека, что он всегда пытается найти в любой безнадежной ситуации хоть что-то хорошее. Хоть какую-то ниточку надежды на что-то светлое и позитивное. И Мари вовсе не была здесь исключением. К тому же сейчас, когда девушка не знала, за что могла бы ухватиться, чтобы окончательно не съехать с катушек, она была готова на все. На любой, пусть даже самый ничтожный лучик света во всем этом душном и безысходном тумане бытия.

***

Медики проводили Мари до ее новой палаты в общем отделении. И пока девушка шла с ними по коридору, другие пациентки клиники, которые бесцельно бродили по нему, начали с любопытством ее разглядывать. Кто-то из них даже стал выкрикивать что-то в ее адрес, но Мари принципиально не слушала. Не все ли равно, что агрессивно кричат ей в спину чокнутые психи? Однако, оптимистический настрой девушки начал стремительно исчезать. Ведь если ее в палате ожидает встреча с подобной идиоткой, то даже о простой надежде на то, чтобы побыть наедине со своими мыслями, придется забыть.

– Мари, – окликнула девушку медсестра, распахивая дверь палаты и запуская ее внутрь, – Это ваша новая комната. А это ваша соседка. Ее зовут Джудит. И я очень надеюсь, что вы с ней поладите.

Мари лишь безразлично кивнула. На одной из двух кроватей, укрывшись чуть ли не с головой, лежала какая-то девица, уткнувшаяся лицом в скомканную подушку.

– Джудит, – окликнула ее медсестра, – Вы не хотите поздороваться с Мари?!

Лежащее на кровати тело буркнуло в ответ что-то нечленораздельное, что лишь весьма отдаленно напоминало «Привет». Глядя на это, медсестра укоризненно покачала головой.

– Устраивайтесь пока, – повернулась женщина обратно к Мари, – А если вам что-то будет нужно, то просто позовите кого-нибудь из нас, – и, повернувшись уже к санитару, добавила, – Джош, а ты присмотри пока за девушками с особой внимательностью, хорошо?

Верзила-санитар покивал в ответ и, повернувшись к Мари, попытался изобразить на лице некое подобие дружелюбия.

– Спасибо, – с напускной благодарностью улыбнулась девушка им обоим.

Медики еще раз все тщательно оглядели и, пронаблюдав за тем, как Мари послушно ложится на отведенную ей постель, наконец-то, ушли.

И, вот, вокруг девушки воцарилась долгожданная тишина. Хотя, вероятнее всего, это хрупкое спокойствие не сможет продлиться слишком уж долго. Ее новая комната, как, наверное, и все остальные палаты на свете, выглядела опрятно, но невероятно уныло. От нечего делать, Мари начала разглядывать беззвучно лежащую на соседней кровати девушку, повернутую к ней спиной. Широкие плечи девицы позволяли предположить, что в обычной жизни, до того, как попасть в клинику, она могла быть какой-нибудь спортсменкой. Например, пловчихой или кем-то в этом роде. Пряди ее рыжевато-каштановых полудлинных волос, непослушно завивающихся на кончиках, были живописно разбросаны по подушке.

«Вот интересно…, – подумала Мари, – А эта Джудит хотя бы немного вменяемая?».

И тут, внезапно, ее соседка резко и поспешно села, развернувшись к ней лицом. Длинные пряди челки, при этом, рассыпались по бледному лбу темными перьями. И сердце Мари вдруг болезненно екнуло. Миловидное лицо девушки показалось ей неожиданно очень знакомым. Тем временем, скривив яркие губы в своей коронной, слегка презрительной усмешке, Джудит лишь коротко фыркнула ей:

– И только попробуй начать прикалываться надо мною, мышь!

Но Мари даже и не думала вовсе. Наоборот, ее лицо вмиг расцвело счастливой улыбкой.