Нашел кнопку подъема справа от ворот. Нажал, и сразу к мерседесу. Прыгнул за руль, повернул ключ зажигания, автомобиль завелся «с пол-тычка». Мощный движок тихо сопел, так тихо, что казалось, он вообще не работает. У мерсов вообще в салоне очень тихо, отличная звукоизоляция, а тут еще и бронекапсула, глушащая все возможные звуки — наружные, и те, что исходят от самой машины.

Стальная пластина ворот поднималась все выше, я пристегнул ремень (никогда не пренебрегаю этим действом, ибо жизнь дороже понтов), переставил рукоять автоматической коробки передач в положение «драйв» и убрал ногу с широченной педали тормоза. «Мерс» бесшумно, легко, будто и не весил почти пять тонн двинулся вперед, и через несколько секунд уже катился по выложенной каменными плитами территории двора. И только тогда я заметил, что во дворе началась нездоровая суета — пока я шастал по гаражу, выбирая себе средство передвижения, вероятно кто-то из охранников обнаружилкучу трупов, и самое главное — труп своего биг-босса, и как положено цивилизованным людям, начался поиск обидчика благодетеля.

Глупо, конечно — зачем? Это я мог бы заниматься поиском того, кто убил моего босса — но я придерживаюсь чего-то похожего на кодекс самурая, а им-то зачем? Они — ради чего бегают, ищут убийцу, ведь никто за его поиски не заплатит, а попасть под шальную пулю — это просто-таки на-раз!

Ну…может и у некоторых бандитов есть свой кодекс чести. Или же боятся, что с них спросят — почему допустили убийство босса. А может даже боятся, что их как раз и обвинят в нападении на хозяина. Не знаю. Да и знать, если честно, не желаю. «От многия знания — многия скорби», как сказано в Экклезиасте.

Мерс продолжает тихонько пыхтеть по направлению к воротам — обычным воротам, открываемым электромотором, воротам, двигающимся по рельсу, а я мучительно раздумываю над тем, как мне пересечь эту, последнюю преграду. Можно, конечно, протаранить, но тогда машина будет похожа на пластилиновую машинку, пожамканную капризным ребенком. Фар не будет, капот, само собой — вхлам, морда тоже покоцается, так что на дороге я буду вызывать несомненный и нездоровый интерес всех, кто бросит на меня взгляд. А я этого не хочу!

Подъезжаю к КПП, моргаю фарами. Потом приопускаю боковое стекло с моей стороны (снова поразился жуткой толщине бронестекла!), высовываю руку, машу.

Охранников двое. Один остается в будке, другой идет ко мне — настороженный, держащий руку на поясной кобуре. Кобура расстегнута, и в ней виднеется что-то черное и лоснящееся на солнце, что-то по типу «макарова». Охранник подходит, я подмигиваю ему левым глазом:

— Ворота открой!

— Распоряжения не было! — сопротивляется охранник — Должно было поступить распоряжение от охраны. И вообще — ты кто такой? Я тебя раньше не видел!

Мужику лет сорок, морда корявая, жесткая — по виду типичный бывший вояка, скорее всего офицер. Приказы исполнять приучен, и отступать от них считает делом неправильным. Вдолбили в голову в армии это вот подчинение приказу, ничего не скажешь, умеют!

— Иди сюда, ближе! — зову я, и максимально приветственно улыбаюсь. Надеюсь, улыбка вышла не оскалом, и не отпугнет старого вояку.

Не отпугнула, хотя руку на рукоять пистолета он положил. Подошел ближе, сразу же косясь в салон, пытаясь рассмотреть — кто и что находится в машине. И тут же получил то, что должен был получить — нож к горлу. Хватаю охранника левой рукой за грудкИ, притягиваю к дверце, правой приставляя нож.

— Скажи напарнику, чтобы открыл ворота. Быстро!

Глаза вытаращил, но губы плотно сжаты, и похоже что выполнять команду не собирается.

— Ты на самом деле хочешь умереть? За те гроши, что тебе здесь платят? Твоего хозяина уже нет в живых, считай, ты потерял эту работу. Так зачем терять жизнь?

Глаза чуть прищурил, видимо, дошло. Помедлил. Похоже, что в знак протеста, чтобы показать, что не боится, потому и не торопится. Ну что же, пускай. К слабостям людей надо относиться снисходительно, если они не мешают тебе жить. Все мы не без греха! Хочет человек не «терять лицо», так пускай.

— Вася, открой ворота! — голос охранника был спокойным, как и в обычной штатной ситуации. И ворота медленно поползли в сторону.

— Это правильно — медленно кивнул я — тут не за что погибать. Ты умный человек. А хозяин твой был полным гавном, и ты это знаешь. Надеюсь, больше мы с тобой не увидимся.

Я убрал нож от шеи охранника, и нажал на газ. Тяжелый «мерин» вздохнул, всасывая сразу полведра горючки, и рванул с места, как атакующий носорог. И тут же по машине будто заколотили кувалдой. Грохот был таким, как если бы несколько сумасшедших молотобойцев одновременно опустили свои молоты на кузов автомобиля. У меня даже в ушах зазвенело, и это притом, что машина просто замечательно звукоизолирована! Заднее стекло моментально побелело, покрывшись звездчатыми пятнами, разлетелось зеркало заднего вида, и пока я не скрылся за поворотом, молоты так и продолжали бить, непроизвольно заставляя вжиматься в сиденье пригибаться к рулю.

Рефлексы, чего уж там…не часто я сиживал в машине, которая выдерживает попадания из ручного пулемета. А то, что это был ручной пулемет — никакого сомнения. Уж очень точно и крепко долбают. А может — и не один пулемет.

Дорога отвратительная, вся в таких рытвинах, будто ее бомбила эскадрилья штурмовиков. Мерс несся по рытвинам едва покачиваясь на особо злостных ямах, иногда с грохотом цепляя днищем выпучившийся асфальтовый горбик. Смешно, да — живут здесь власть имущие, богатеи, а дорога — будто к свалке мусора!

Впрочем — как и все дороги по области. Куда испаряются деньги на ремонт дорог надо спросить у Делавяна, которому по какому-то волшебству уходят все деньги, спущенные правительством на ремонт дорог. Вместо настоящего ремонт Делавян и его подельники производят так называемый «ямочный» ремонт. То есть — едет грузовик с асфальтом, впереди идет рабочий с лопатой. Видит ямку. Сыплет в нее почти остывший асфальт, утрамбовывает ногой. Все, ремонт закончен. А сколько потрачено асфальта, сколько списано щебенки на на ямочный ремонт — знает только бухгалтер Делавяна. Хороший бизнес, точно!

Вот только быстрее чем полсотни километров в час я теперь ехать не мог. Асфальт после ямочного ремонта повываливался, ямы углубились и стали еще опаснее. Машину-то не жалко, мне что, ездить на этом мерсе? А вот остаться сейчас совсем без «колес» — это абсолютно реально. Какой бы ни был мерс бронированный со всех сторон, но если у него отвалятся колеса…

Когда в машину снова ударили «кувалды», я уже почти выбрался с боковой дороги на основную трассу, ведущую в город. Мерс загудел как колокол после ударов, я глянул в уцелевшее правое зеркало заднего вида и увидел там две машины — первая, это черный «гелик», то бишь «гелендваген», вторая — «кукурузер», тот самый лендкрузер-150, обвешанный «люстрами» и поднятый на внедорожных «катках». С такими колесами пофиг ямы и кочки, а дури «кукурузера» хватит, чтобы разогнать его под двести километров в час. Впрочем — вряд ли они так его разгонят — на внедорожных «лаптях» не очень-то погоняешь. А вот по бездорожью — тут крузак уже король!

Тяжелый удар потряс, заставил «мерина» вильнуть, и я едва успел поймать машину на дороге. До выезда на трассу оставалось метров пятьсот, не больше, но эти пятьсот метров нужно было еще прожить. Увидев, что стрельба для меня как летний дождик, преследователи решили просто столкнуть меня с дороги, чтобы потом спокойно выколупать из бронескорлупы. По их расчетам трехтонный «кукурузер» должен был спихнуть «мой» мерс с дороги, как ребенок консервную банку — пнул, и полетела! Но вот только онизабыли, что бронеавтомобиль весит вдвое больше, чем обычная машина. И потому у них ничего не вышло. А вот у меня — получилось!

Я резко тормознул — так, что изтормозных дисков повалили дым. Чего-чего, но даже небронированный мерс не любит резких «мертвых» торможений. Не положено тяжеленному лимузину останавливаться так, как спорткару. Не его это дело! Горят колодки.