Позади стоял закованный в латы гигант. Символы Священного Синода покрывали гравировкой оплечья и панцирь. В руках воин сжимал паладинский молот, а из-под глухого забрала зловеще светились нечеловеческие алые глаза.

— Отрекись или падёшь! — прогудело из-под шлема. Воин замахнулся и грянул пудовой сталью в лицо юноше.

Гауди открыл глаза. Он лежал и смотрел в деревянный потолок, прислушивался к себе, и думал, что же могло значить тревожное сновидение. Не сомневался он только в одном: кто именно решил навестить его в мире снов.

Шепчущий во тьме. Ужель он прознал, что его разыскивает безвестный рыцарь Синода? Или это всего лишь проделки взволнованного воображения? Будь рядом наставник, он всё бы объяснил, дал совет, ведь старый паладин знал секреты толкования снов и даже мог предвидеть будущее. Гауди с нетерпением ждал новой встречи с человеком, научившим его всему. Он верил, вскоре эта встреча обязательно состоится.

На палубе громко затопали ноги, на юношу посыпалась пыль. Сверху суетились и покрикивали. Юноша отыскал взглядом дремлющего в тёмном углу вампира. Спит безмятежным сном. Значит, волнения на корабле не из-за него.

Снаружи занимался робкий рассвет. С момента отбытия с Алого Ветра минуло несколько часов. Наверняка весь остров уже стоял на ушах, после того как весть о смерти Ублюдка Хэнка облетела местные кабаки. Та девчонка была готова сделать всё, чтобы не выпустить убийцы с острова, но рыцарь и вампир действовали расторопней.

В часовне Гауди осмотрел скрытую под полом сокровищницу. От многих монет и драгоценных камней «пахло» кровью. Ворованные безделушки юношу не смутили, он спокойно собрал содержимое схрона в мешок и закопал за часовней, рядом с могилами. Когда люди поймут, что чертовщина прекратилась, то службы в часовне возобновятся, а на богатства разбойника восстановят часовню. Себе же Гауди взял самую малость, чтобы без лишних вопросов добраться до необитаемых островков близ Ржавого Якоря.

На пирсе у «Девятого вала» странствующий рыцарь и молчаливый монах едва ли выделялись среди пёстрой публики, коей тут хватало даже в ночные часы. Пронырливый капитан грузовой шхуны взглянул из-под полы шляпы на предложенные сокровища, довольно кивнул и заверил, что без проблем доставит милостивых господ клериков хоть на Рехау, хоть на Безымянный. Старый морской волк не удивился, даже когда узнал о желании обеспеченных пассажиров путешествовать в трюме: за долгую контрабандистскую карьеру он много кого там перевозил.

Под усиливающийся наверху гомон сон окончательно улетучился, и рыцарь решил выйти на свежий воздух. Но прежде чем выйти, он проверил, надёжно ли связаны руки вампира, дремавшего, словно обычный человек. На этот раз Гауди внимательней вязал узлы, чтобы не справился даже упырьский клык.

Первым молодого человека на палубе встретил солёный морской ветер. Утро только-только проклюнулось через плотную завесу облаков, и творящаяся вокруг суета казалась совсем неуместной в эту благоговейную пору. Некоторые матросы залезали на мачты и что-то высматривали вдали, их товарищи перевешивались через поручни и вглядывались в морскую рябь. Всё прояснилось, когда до Гауди донеслась фраза, обронённая проходящим мимо боцманом: «Да разве мог он незаметно вывалиться? Говорил я капитану не брать с собой эту компашку, а он, как всегда об одном золотое думает».

— Извините, — обратился юноша к боцману, — кто-то выпал за борт?

Боцман с недоверием покосился на незнакомого пассажира, но ответить соизволил.

— Да. Выпал тут один дуралей, токма этого никто не видел, и всплеска не было слышно. Рулевой всегда на посту, он бы заметил.

— Может быть, пропавший спит где-нибудь на корабле? — Гауди сразу подумал о причастности вампира.

— Всё перерыли. Нигде нету. Дружки его говорят, малый капли в рот не успел взять, не верят, что сам вывалился. Думают, кто помог.

— И много ли пассажиров капитан взял?

— С десяток. Люди вроде бы тихие, ну, кроме тех, что дружка потеряли. Если и вправду он где-то пьяным валяется, то ему несдобровать. Сам за борт сброшу! — и боцман скорым шагом пошёл к верхней палубе, по пути раздавая приправленные отборной бранью приказы.

В это время на верхней палубе четверо мужиков окружили рулевого и громко о чём-то расспрашивали. Бедняга отвечал коротко, на собеседников старался не смотреть, делал вид, что увлечён управлением корабля. На помощь рулевому подоспел боцман. От души на весь корабль охаяв взволнованных пассажиров, чтоб, мол, не мешали человеку работать, ему удалось очистить верхнюю палубу от посторонних лиц.

Ощущая недоброе волнение, Гауди устремился обратно в трюм. Неужели этот подлец Шалапай успел-таки сделать тёмное дело, пока его опекун беззаботно спал? И даже ведь рук не развязал!

Перескакивая через ступени, Гауди влетел в трюм и, подбежав к спящему вампиру, перевернул того на спину.

— Что? Уже приплыли? — еле разлепил веки бывший пират.

— Ты вставал, пока я спал?

— Нет. А что? Что-то пропало? Сокровища? — сонные глаза тут же округлились, вампир попытался подняться.

— Сиди. На корабле пропал человек… — Гауди смотрел прямо в жёлтые глаза, разыскивая в их глубине правду, но с тех пор, как вампир вкусил крови у часовни, разгадывать его мысли стало практически невозможно.

— Тихо, парень, тихо. Слушай, совсем недавно я выпил двоих ребят Хэнка. Слышишь? Двух огромных ублюдков опорожнил. Я сыт как никогда. Голоден только до сна. Клянусь пиратской фортуной! И хватит меня подозревать! Уж скорей бы добраться до острова и отделаться от тебя! Хоть спокойно доживу остаток дней.

Гауди знал не понаслышке о том, что если уж вампиру удалось набить желудок, то единственным его желанием становится сон в уютном укрытии. На Безымянном частенько приходилось заставать напившихся упырей спящими в гробницах. Им было плевать даже на человека, вошедшего с мечом в руках. Да, те вампиры знали долгий голод, а коли им везло с жертвой и с местом для отдыха, то засыпали они так, что пробудить их мог только Повелитель Мёртвых.

Послышались шаги на порожках, ведущих в трюм.

— Господин паладин! Вы, эээ… — у лестницы замер один из матросов, небритый мужичище с наколотым на плече синим якорем. Он начал было говорить, как вдруг встретился взглядом с жёлтыми глазами вампира и осёкся. Застыв на месте, матрос забыл о даре речи.

— Чего тебе? — холодно бросил Гауди через плечо, накидывая капюшон на вампирскую рожу.

— К…к…капитан не решался вас тревожить, — постепенно собирался с мыслями матрос, — но дела на корабле сложились так, что он вынужден пригласить вас на палубу. Для беседы. Он уже ждёт, господин паладин. И вашего спутника. Я провожу.

— Провожать не надо. Иди и скажи капитану, что я сейчас поднимусь. Но мой спутник выйти не сможет. Он болен. Иди.

— Как пожелаете, — робко поклонился матрос и заспешил вверх по порожкам.

Как только шаги стихли, Гауди обратился к вампиру.

— Мы в шаге от знакомства с акулами.

— Я у них давно в побратимах, — не унывал Шалопай. — Не боись, паладин, прорвёмся.

— Я не паладин. Пока не паладин, — нехотя произнёс Гауди. Да, раньше он любил так представляться, но официального чина не носил. Пока.

— Ох уж эти ваши церковные формальности. Что будешь капитану говорить, коли спросит за меня? А то, не ровен час, и вправду разоблачат с потрохами.

— Разберусь, — хмуро бросил Гауди. — Сиди тихо. Кто спустится — не разговаривай и капюшоном прикройся.

Юноша покинул трюм, оставив бывшего пирата в томительном ожидании.

Капитан в компании нескольких взволнованных помощников и разгневанных пассажиров ожидал рыцаря на верхней палубе рядом с рулевым. Разговор обещал быть непростым, матрос, скорее всего, уже рассказал об увиденном в трюме, и все члены экипажа вместе с друзьями пропавшего бедолаги жаждали услышать страшную правду.

Гауди поднялся по лестнице и, гордо выпрямившись, предстал перед взыскующими взглядами.

— Чем обязан?