Барковский вскинул брови, и в его взгляде отразилось холодное и расчетливое ликование, но в следующую секунду он кивнул конвоирам, и один из них вынул из внутреннего кармана таблетку и протянул ее орущему на земле Никите.

Юноша сжался в позе эмбриона и застонал, как умирающий. Из глаз брызнули слезы, все его лицо уже было в пыли. Он поднялся на полусогнутых и попытался взять таблетку, но дрожащие пальцы не могли ухватить капсулу. Конвоир раздраженно схватил его за волосы, и, откинув назад голову, запихнул в разинутый рот таблетку. Никита судорожно сглотнул и в последнем душераздирающем вопле рухнул на асфальт.

– Положите его в изолятор и вколите антидот, – распорядился Барковский. – Такими темпами вирус разъест стенки его желудка и иссушит слизистую.

Вася громко ахнула, и из глаз ее покатились слезы. Миша обнял ее и прижал к груди, закрывая собой жуткое зрелище. Артур с ужасом смотрел на происходящие и не мог отвести взгляда. Чертовщина…

В этот момент Артур возненавидел ИКОНА так, что готов был убить их всех. Взять пистолет, выстрелить в Барковского, положить проклятых военных, добраться до Штаба и переубивать всех Главных. Ему срывало крышу.

На плечо легла тяжелая рука, и он обернулся, увидев Потапа. Товарищ с грустью посмотрел на него, и Артур понял, что он думает о том же самом.

Уже через час военные вывели их к морю. Артур удивился, какой огромной оказалась территория: море было километрах в двух от их лагеря, но электрический забор все не заканчивался. Пляж, на который солдаты вывели группу, был совсем диким: везде валялись груды огромных коричнево-серых камней, за оградой росли широколистные пальмы, у подножья камней шумело черное море. Оно с оглушительным рокотом накатывало на камни, точно желая их проглотить, и белой пеной разбивалось об их склизкую, покрытую водорослями, поверхность. В сером небе оглушительно орали чайки. Их было так много, что их крики слились в один тонкий, всепоглощающий звук, который перебивал даже шум моря.

Артур безынтересно бродил вдоль берега, иногда бросая ракушки и мелкие камешки в воду, наблюдая за тем, как они поднимали крохотный фонтанчик брызг, который тут же накрывала волна. Чувство одиночества и безысходности накатило с новой силой. Что же сейчас с его родными? С мамой? Она же с ума там сходит без него… Он решил: во что бы то ни стало он выберется отсюда. Даже если ради этого придется убить всех тварей из ИКОНА, он выберется!

– О чем задумался?

Артур вздрогнул и обернулся. К нему подошла Рита; скрестив руки на груди, она внимательно смотрела на него своими шоколадно-карими глазами.

– Да так, о своем… – Артур тяжело вздохнул.

– О чем – о своем? – не отставала она.

Артур задумчиво поджал губы. Рассказать ей, все-таки?

– Ну, знаешь, о побеге. Не могу я тут оставаться, понимаешь? Это не то что тюрьма – ад настоящий.

Рита тяжело вздохнула и кивнула. Ее жесткий взгляд смягчился, и она спросила:

– Так что ты мне предложить хотел?

Артур опомнился: он ведь хотел предложить ей участвовать в их заговоре. Но он даже не спросил об этом товарищей, что, если они не согласятся? Что, если Рита будет им только мешаться? Что, если она возьмет да проболтается Барковскому за антидот? Он крупно влип.

– Э-э… Ты какое оружие выбрала?

– Не тяни, – Рита серьезно посмотрела на него.

– Сначала скажи, что выбрала, – настаивал Артур.

– Кинжал и пистолет, – немного нетерпеливо ответила Рита. – Теперь ты говори.

Артур вдохнул полной грудью: «Мужик я или не мужик?! Скажу!»

Юноша наклонился к Рите так близко, что их лица находились в миллиметрах друг от друга. Артур примкнул губами к самому ее уху и прошептал:

– Мы с ребятами задумали накрыть базу Главных. Я подумал, если они согласятся, предложить тебе устроить бунт вместе с нами.

Рита выглядела озадаченной и серьезной, что шло вразрез с ее детской внешностью. Она опустила голову, задумчиво произнеся:

– Вы собираетесь поднять восстание?

– Нет, не совсем, – Артур не мог точно сказать, какой у Риты настрой, но опасался надеяться на ее поддержку. – Наша команда… ну, мы постараемся сделать это без лишнего шума.

Рита посмотрела на свои пальцы, крошившие мелкие ракушки, и пробубнила что-то вроде: «вряд ли сработает».

Артур подавил вздох.

– Ты с нами или нет?

– С вами, – Рита подняла голову и задорно улыбнулась, ее глаза внезапно блеснули азартом. – Всегда бесили капиталисты. – и, так же внезапно, как и просияла, Рита вновь помрачнела: – Если твои друзья согласны, конечно. Не люблю навязываться.

– Хорошо, – кивнул Артур. В груди разыгралось возбуждение.

Рита покосилась на рыдающую на плече у Миши Васю и раздраженно закатила глаза.

– Как же она меня бесит… – прошипела та.

– Чем? – Артур искренне удивился.

Рита картинно прокашлялась:

– «Ой, а Никита то! Ой, а Никита это! Ой, ой, ой, я такая несчастная и добренькая! Ой, надо поплакаться кому-нибудь!» Бе-есит! – Рита схватила с земли камешек и зашвырнула его в бушующую пучину моря.

Артур скосил губы в ухмылке. Возможно, она и права, но Вася не вызывала у Артура абсолютно никаких чувств – ни злости, ни умиления, ни сострадания. Она всего лишь была проблемой, которая везде следовала за Никитой и мешала плану Артура.

– Ну, возможно, ты и права. Но, может, она правда за него волнуется? – Артур вскинул бровь и посмотрел на Риту, но та только фыркнула.

– Все равно бесит.

– Понятно, – Артур уставился на море и сел на камни. – Садись, – и он кивнул на ракушчато-каменный берег.

Рита присела рядом с ним и сцепила пальцы. Артур почувствовал себя спокойно. Мертвый слон на дне Индийского океана. Рита – определенно тот человек, с которым он может говорить хоть о побеге, хоть о революции, хоть о чем. Она напоминала ему тонкий гранитный стержень, сплошь исполосованный и выщербленный трещинами. Сломаться-то не сломается, но все же не идеально-гладкий. Уже не новенький, жизнью порядком швырянный и давленный. Может, Крикунов и ошибался, но все-таки казалось ему, что с этой девочкой можно и в огонь, и в воду: если он привлечет Сосновскую к плану, она не подведет.

Рита выгнула спину, сладко потянувшись, но тут же рыкнула:

– Ну вот, вспомнишь заразу – появится сразу.

Артур обернулся: к ним обреченно шагала Вася, щеки и нос ее были красными, глаза опухли от слез. Артур случайно уставился на ее большую грудь и усилием воли заставил себя отвести взгляд. Лицо вспыхнуло от смущения.

Вася всхлипнула и села рядом с Ритой, с надеждой посмотрев на нее своими заплаканными синими глазами.

– Это… ужасно… – выдавила она, утирая слезы.

Рита вскинула брови и хмыкнула.

– Он сам виноват. Надо было пить таблетку раньше.

– Но… – Вася всхлипнула и разрыдалась, вешаясь на Риту.

Сосновская ошеломленно вскинула руки; Вася щедро поливала ее шею и грудь слезами. Рита небрежно попыталась отстранить русую от себя, но она вцепилась мертвой хваткой, сжимая клетчатую рубашку Риты, и все рыдала. Рита неосторожно похлопала ее по плечу и скептически пробормотала:

– Э… Да-да, ты права, это кошмар. Все обойдется, его там… вылечат, ну и тому подобное.

Вася еще с минуту поплакала, а потом, тяжело вздохнув, пробормотала:

– Спасибо тебе… Ты… Такая славная, спасибо, правда.

Рита медленно покивала, все так же ошалело и немного раздраженно глядя на Василису.

Вася поднялась, раскачиваясь вперед-назад, а потом обрушилась в объятия Артура и принялась рыдать с новой силой. Артур вздохнул и крепко прижал ее к себе. Пусть поплачет, ей станет легче.

Через полчаса он уже сидел один рядом с Потапом, Крысером и Толяном, устало глядя на воду. Посиделки на пляже нисколько не помогли ему сосредоточиться на плане побега; хмурые, тяжелые воды заставляли думать только о том, как он хочет домой.

Военные сидели в своем черном джипе и о чем-то переговаривались, время от времени отхлебывая чаю из термосов. Они же… Они вообще за ними не следили! Дико, опасно, спонтанно… Но, может, сработает?!