— Бадхен скоро все вспомнит. Не сегодня, так через год. Если уж вы объявили охоту на его «ошибки молодости», сам знаешь, чем это закончится — по крайней мере, для меня. Женя молча слушал. Он вообще был хорошим слушателем.  — Почему рассказал? Мне было жаль того мальчика. Он не хотел слышать сказку про рай, а мне…

Я помолчал, собираясь с мыслями.

— Мне, наверное, хотелось, чтобы хоть кто-то на этом свете хотя бы недолго, но узнал правду. И узнал бы про меня, про то, что я существую на этом свете…

 — …и немного пожалел? Я вздрогнул.  — Может быть. Почему бы и нет?  — Ты получил, что хотел?  — Не знаю. Он умер раньше — криво усмехнулся я. Женя вздохнул.  — Мне надо идти. Если Костик начнет тебя расспрашивать — соври что-нибудь.  — А он начнет?  — Я не знаю. Будем надеяться, что нет.  — На чьей ты стороне вообще, Финкель? — спросил я. Уж очень странно он себя вел в последнее время.  — Как ни странно, но на твоей, Адам. И на твоем месте очень ценил это, и не был бы хамлом.  — Спасибо. Я учту — ответил я, и теперь точно не шутил.

Костик позвонил тем же вечером, но совсем по другому поводу.

 — Завтра у меня встреча с нашими старыми друзьями. Хочешь присоединиться?  — С которыми из них?  — С Викой и Саулом.  — Решил их поодиночке прикончить?  — Предлагаешь всех оптом? Устроить им, так сказать, Красную свадьбу?  — Я просто пытаюсь понять, как нас потом Женя будет вытаскивать из тюрьмы. Убийство, знаешь ли, это подсудное дело.  — Убийство людей — да. А они — не люди.  — Ну, не знаю. Документы у них есть, выглядят вполне по-людски, налоги платят. Значит, люди. Я бы даже сказал — граждане.  — Опять клоуничаешь, Адам?  — Не совсем. Они — твои создания, как и многое вокруг. Ты всегда уничтожаешь то, что тебе не по душе? Тогда почему бы не начать с чего-то простого, например, с комаров, налогов, или гепатита?  — Еще бы знать, как — с тоской ответил он.  — Если придумаешь, скажи. Запатентуем.  — Тьфу, я не про комаров говорю. Я про этих… тварей.  — Так ты точно решил их убить?  — Я понимаю, на что ты намекаешь, Адам. «И все они — создания природы», святость жизни, бла-бла. Извини, мне это как-то по барабану. Одна живых людей покупает, другой — мертвые души. Я не хочу оставлять их в живых.

 — Я понимаю. Но и помогать тебе не хочу.

Вряд ли стоило говорить это Костику, но я никогда не убивал. Трудно прожить две тысячи лет, пережить темное средневековье, видеть тысячи смертей, и при этом самому не убить. Но я просто… так и не смог. Начинать сейчас? Глупо.

 — Можно к тебе приехать? — спросил он внезапно.  — А? — я задумался и не сразу понял, что он хочет.

 — Хочу тебя. Можно?

 — Как у тебя все легко. Хочу — люблю, хочу — убью.

 — Это ты про что сейчас? — недоуменно сказал он — убить я хочу не тебя, а мороки свои, а о любви вообще никто не говорил.

Хорошо, что он не помнит, что я тоже был у него на прицеле, подумал я. И чем позже вспомнит, тем лучше.

 — Я спать иду, Костик. Извини, очень длинный день был. Давай как-нибудь в другой раз.  — Динамщик — хмыкнул он беззлобно, и на том мы распрощались.

На следующий день Бадхен повторил свое приглашение на рандеву с «одноклассниками». Несмотря на мой вчерашний категоричный отказ, сегодня мне было скучно. Плохое настроение, вызванное проводами Рои, улучшилось, и я, немного поломавшись для проформы, согласился.

Встреча проходила, как ни странно, не в фешенебельном ресторане, чего можно было бы ожидать от столь почетных гостей. Вместо этого мы подъехали к невзрачному пятиэтажному зданию песочного цвета в центре Тель Авива, в двух шагах от площади Рабина*.

 — Куда идем? — спросил я. На углу виднелась вывеска магазина, продававшего фрозен йогурт, парочка парней, держась за руки и путаясь в поводках, выгуливала троих кавалер-кинг-чарльз-спаниелей.  — К Жеке домой — буркнул Костик — я у него сейчас живу.  — До сих пор?  — А больше негде. Мы друг другу не мешаем — он по ночам обычно дежурит, а днем я гуляю.  — Тебе не странно, что он пожарным работает?  — С чего это мне должно быть странно?  — Зачем ему это? Когда он вообще начал работать?  — Не все мы стрижем купоны с миллионов, в отличие от тебя, Адам. А когда… я память вообще-то потерял, так что понятия не имею. Мне он сказал, что уже как пару лет. Но кто его знает… может и врет.  — Ого.  — Что?  — В первый раз за все время слышу, что ты ему не веришь.  — Я теперь никому не верю — угрюмо ответил Костик. Я посмотрел на часы.

 — Что у нас на повестке дня? Ты заманишь их к Жене и там — что? Зарубишь мачете? Отравишь? Задушишь?

 — Типа того — уклончиво ответил Костик.  — А с трупами что будешь делать?  — Блин, я не знаю. Прикажу им развеяться — раздраженно ответил он.  — Думаешь, выйдет? — усомнился я.  — Пошли, поможешь мне — он отстегнул ремень безопасности и быстро выскочил из машины.

Гости приехали к половине десятого.

Саул приехал на незаметной серенькой «Субару», Вика — на «Порше» цвета яичного желтка. Оба, выйдя из машин, немедленно нацепили солнечные очки, хотя на улице было совсем темно. Мы с Костиком наблюдали за ними из окна.

На столе к их приходу стояла одинокая бутылка водки, в холодильнике стыл Спрайт и дольки лайма.

 — На четверых одна бутылка? — пытался я достучаться до Бадхена — ну ты и еврей!  — Я их не за тем звал — мрачно сказал он.  — Ну и зря. Если они наклюкаются, будет куда легче их застать врасплох. А так только разозлишь всех.  — Отстань. В дверь постучали, и я, преисполненный дурных предчувствий, пошел открывать.

Саул по-джентльменски пропустил Вику вперед, и она, атаковав Костика, смачно расцеловала его в обе щеки.

 — Кооостик, ты так похудел! Жена не кормит?  — Я не женат — засмеялся тот — а что, есть кто-то на примете? Сосватаешь? Глаза Вики сверкнули.  — Кем работаешь? Чем занимаешься?  — Бомжую. Дома торчу, а Жека вкалывает — откровенно сказал Бадхен. Вика сразу поскучнела.  — А, ясно. А Женя чем занимается?  — Пожарным работает, деньгу зашибает. И тоже неженат, кстати.  — Он тааак вытянулся со школы! Просто секс-символ стал какой-то! — прощебетала Вика, вновь оживляясь.  — Привет, мужики — Саул сунул широкую ладонь Бадхену и мне поочередно — ну что, филиал встречи одноклассников можно считать открытым?

Водка и спрайт полились в стаканы, мы чокнулись и выпили.

 — Видел тебя у Одетты — сказал я Вике — странно, что ты сегодня без своего аксессуара.  — Ты о Саги? — сказала она — он дома остался. Не буду же я его таскать по тусовкам. Еще испортят мне его. Или сбежит.  — Я тоже подумывал завести себе такое — отозвался Саул — но пиар-команда отсоветовала. Говорят, слишком нестабильный тренд, да и на внешней политике может плохо отразиться. США могут и не одобрить — пропаганда рабства, тыры-пыры.  — А тебе не плевать? — беззаботно сказала Вика, отпивая из стакана — премьером ведь все равно не станешь.  — С чего ты взяла? — набычился Саул.  — Потому что хоть все мертвые души скупи вплоть до исхода из Египта, но премьером все равно будет Биби — и она рассмеялась, довольная своей шуткой.

Дальше пошел ожесточенный диалог о местной политике. Костик, как и я, отмалчивался, лишь подливая остальным двум попеременно то водку, то спрайт.

 — Послушай, Саля — говорила Вика, осушая третий стакан — пойми, ты в политике новенький. Кто о тебе слышал год назад? Никто, блин! Тебе надо выделиться, понимаешь? Придумать себе фишку. Если у тебя ее нет — даже одного мандата не наберешь, понимаешь?  — Понимаю, что ты в политике ни хрена не сечешь — невозмутимо отвечал он.  — Зато я секу в общественном мнении, Саля! Я меценатка и филантропка, и поверь мне, знаю, о чем говорю — тебе позарез нужна фишка. Могу одолжить тебе… нет, Саги не буду — еще гомиком прослывешь. Красивую девушку тебе надо, вот что. И срочно менять стиль, потому что сейчас ты выглядишь, как мечта антисемита. Даже тут таких не любят. Найми себе нового менеджера по имиджу. А лучше — новую менеджерку.

Я постарался не морщиться от феминитивов и подлил Саулу еще водки.