Парень болтал без умолку, но она не отвечала. Наконец, он понял, что она не намерена разговаривать, и поднялся с камня.

– Зря вы не купаетесь, водичка – прелесть! До скорого! – разбежавшись, он прыгнул в воду, нарушив зеркальную гладь озера. Поднялся фонтан брызг, во все стороны побежали торопливые волны…

За завтраком она снова увидела его и удивилась: вместо тёмных гладких волос на голове у парня была пышная рыжеватая шевелюра. «Парик, что ли?» – подумала Светлана и рассердилась на себя: ей-то какое дело, пусть он хоть лысым окажется.

Вечером снова была неизменная дискотека. Девчонки, накрасившись и нарядившись, убежали на танцплощадку, и Светлана, оставшись одна, слегка загрустила. Она вышла на улицу и села на крылечке, прислушиваясь к звукам музыки с танцверанды. В соседнем домике скрипнула дверь, и на крыльце показалась старушка, в нарядной кофте, в туфлях на каблуках, с высоко начёсанными седыми волосами. В руках была чёрная лакированная сумочка.

Сегодня утром старушка, к немалому удивлению Светы, в прямом смысле слова, спустилась с небес – прилетела на вертолёте.

Без приглашения усевшись рядом со Светланой, она с любопытством посматривала в сторону танцующих.

– А ты чего сидишь? – Голос у неё был густым, хрипловатым.

– Я не люблю танцевать…

– Ну ты что, девка, говоришь-то, – окая, гудела старушенция. – Как это не любишь? Ты же молодая. Ну-ка, пошли!

– Нет, нет, я не хочу, – отнекивалась Света, но старушка была неумолима.

– Пошли-пошли скорее, а то скоро танцы кончатся. Не любит она!.. Вот молодёжь пошла… Я старая, а страсть как люблю танцевать! Пойдём-пойдём, нечего сидеть одной!

Светлана нехотя поднялась. Пока они шли, старушка рассказывала о себе: 66 лет, учительница из глухого таёжного посёлка, приехала ноги полечить – озеро считалось целебным.

– А не боитесь на вертолёте-то летать?

– Чёрта ли его бояться! Да у нас другого транспорта отродясь не водилось.

Они сели на лежащее толстое дерево и стали смотреть на танцующих. Среди них Светлана заметила своего недавнего знакомого. Вернее, незнакомца. Тот вертелся, как юла, выделывая замысловатые коленца, подхватывал то одну, то другую женщину, рыжие волосы мелькали по всей танцплощадке. Она отвернулась. Клоун какой-то.

Старая учительница всё же станцевала разок-другой, а Светлана так и просидела, скучая, на бревне.

Ночью опять не спалось. За окошком тихо шелестел дождик, о чём-то шептались листья деревьев – Светлана любила такую погоду. Шорох дождя становился всё тише и тише, и она начала засыпать. Вдруг её разбудил какой-то непонятный звук, словно по окну царапнула ветка. Она прислушалась – никого. Сон пропал. Она лежала с открытыми глазами. За окном мелькнула какая-то тень, снова раздался этот звук, и она поняла, что кто-то пытается открыть раму. Сердце испуганно забилось. Кто это? В домике она одна, девчонки где-то ещё гуляют. Сразу на ум пришёл тот парень. Неужели это он? Окно тем временем начало поддаваться, шпингалет того и гляди выскочит. За стеклом маячили какие-то люди. Она выскочила на крыльцо. На улице стояла непроглядная темень. Капли дождя громко шлёпали по листьям, по траве, казалось, что кто-то осторожно подбирается к крыльцу и сейчас набросится на неё… Ей стало жутко. Она слышала шум в доме, наверное, они уже открыли окно и проникли внутрь. Она стояла, полураздетая, закоченевшая, не зная, что делать, куда бежать. Хоть бы девчонки скорей пришли!

Послышались голоса, смех – мимо шли какие-то люди. Она не решалась позвать их, мало ли кто там идёт. Вдруг одна фигура отделилась от толпы и направилась в её сторону.

– Что такое? Одна, в темноте, – раздался знакомый голос, – неужели меня ждёшь, царевна-несмеяна? Не ожидал!.. Ну вот он – я!

Светлана так обрадовалась, что даже не обратила внимания на насмешливый тон.

– К нам кто-то в комнату забрался, – стуча зубами, еле выговорила она. – Я боюсь туда заходить.

– А ну-ка, пошли! – парень, легонько отодвинув её, открыл дверь в домик. За столом и на кроватях расположились трое пьяных парней и две девицы. Они угрожающе уставились на вошедших, кто-то поднялся с бутылкой в руке.

– Джентльмены энд леди, не перепутали ли вы, случайно конечно, апартаменты?

– Ты кто такой, – зашумели гости, – пошёл отсюда, пока не получил! Не видишь – отдыхаем!

– Мужики, давайте по-хорошему. Вы залезли в чужой дом, о чём базар? Давайте отсюда, и побыстрей.

Назревала драка. Светлана испугалась – он один, а их вон сколько. Лохматый парень, размахивая бутылкой, пошёл на рыжего.

– Выйди на минутку, пока я с ними тут разберусь, – он оттеснил её к двери, а сам каким-то неуловимым движением прикоснулся к пьяному парню.

Тот, хрюкнув, полетел на пол. Девицы завизжали. В руке другого блеснул нож, но рыжий ногой выбил его, и скоро второй нападавший, скрючившись, лежал на полу, правда успев ударить рыжего по лицу зажатой в руке банкой пива. Третий удивлённо таращился на товарищей, в драку не вступал.

– Ну, есть ещё желающие? Нет? Тогда даю одну минуту, и чтобы я вас здесь больше не видел!

…За окошком продолжал шуршать дождик. Шумели сосны. Девчонок всё ещё не было. Из ранки над бровью рыжего сочилась кровь. Света ваткой, смоченной в водке, взятой из забытой непрошенными гостями бутылки, протирала ранку. Он морщился, но терпел.

– Ну что, самое время познакомиться, – улыбнулся парень. – Меня зовут Алексей. 23 года. Холостой.

Светлана засмеялась:

– Я сразу поняла, что холостой. Женатого бы жена не пустила… Спасибо тебе. Я так испугалась, когда они в окно полезли… А ты смелый!

– Да какая это смелость – с пацанами пьяными разобраться. Приходилось кое-чем и посерьёзнее заниматься. О ВДВ слышала?

– О-о, – уважительно протянула Светлана.

У них в городе десантников знали и считались с ними. Свой праздник они отмечали с размахом, и хоть иногда случались и драки, как же без них, он давно уже превратился в городской.

– Так как же тебя всё-таки зовут?

– Светлана.

– Красивое имя! Романтичное.

– Спасибо, – она смотрела на его рассечённую бровь. Наверное, след останется. Ранка довольна большая, в виде поломанной стрелы…

– Больно?

– Пустяки, мужчину шрамы украшают…

Конечно же, Светлана влюбилась. Сердце её давно ожидало любви, и вот она пришла! Счастье просто переполняло её. Она как бы вся светилась изнутри, и этот свет делал её ещё красивей. Многие, улыбаясь, оборачивались ей вслед: влюблённых узнаешь сразу. Однажды летним вечером они с Лёшей шли куда-то, и, конечно, за версту было видно, что идут влюблённые. Светлана была в своём любимом красном платье, с веткой сирени в руке. Мальчишки, попавшиеся им навстречу, вдруг заулыбались, окружили их: «Поздравляем, поздравляем! Желаем счастья!» – «Спасибо! Спасибо!» – отвечали они и весело переглядывались. Наверное, мальчишкам показалось, что они жених и невеста…

– А что, Свет, может, поженимся на самом деле?

Она растерянно смотрела на него: шутит или говорит серьёзно?

Лёша познакомил её со своими родителями, с сестрой. Они жили в деревянном доме, построенном ещё в начале строительства города. К дому вела дорожка, обсаженная кустами, вверху ветки соединялись, образуя арку. Во дворе – увитая плющом беседка, качели, клумбы с цветами. Сердце замирало от страха и восторга, когда они взлетали на этих качелях чуть ли не к верхушкам тополей. Потом качели сами собой останавливались, и Света с Лёшей долго целовались, стоя на узкой доске. Расстаться было совершенно невозможно, но что поделаешь… Он шёл её провожать, а утром на остановке, в ожидании автобуса, признавался, что всю ночь не спал, думал, что утро никогда не наступит, – так хотел её снова увидеть…

Неожиданно она получила телеграмму из дома: серьёзно болен отец. Лёша очень переживал, хотел поехать с ней, но не отпустили с работы.

Все три недели, проведённые дома, Светлана очень скучала по Лёше, писала ему чуть ли не каждый день письма, в которых в юмористических тонах описывала своё житьё-бытьё. Отец пошёл на поправку, и можно было уезжать, но стало жалко родителей – они так радовались её приезду Дни тянулись невыносимо медленно. Однажды, проснувшись, Светлана вдруг почувствовала какую-то необъяснимую тоску. Сердце как будто кто-то сжимал до боли, а потом резко отпускал. Она пыталась заняться чем-нибудь, но всё валилось из рук, ничего не хотелось делать. К вечеру тоска охватила её с новой силой, казалось, что сердце сейчас не выдержит этой тоски и лопнет… Ночью, лёжа без сна, она решила завтра же уехать. Родители обидятся, но она больше не может оставаться. Хотелось увидеть Лёшу, посмотреть в его насмешливые глаза, дотронуться, поцеловать… Всё тело болело из-за невозможности сделать это сию же минуту.