«Сперва треснул выстрел в березняке…» Сперва треснул выстрел в березняке, И палец расслабился на курке. Подобье улыбки вползло между губ, И гильза, шипя, утонула в снегу. Сохатый не понял: с чего это вдруг Качнулся в глазах его солнечный круг, Березы, сугроб и не видно врага, С чего это вдруг подвернулась нога. Тревожные птицы над лесом кричат, Корягой рога из сугроба торчат. С прогнувшейся ветки осыпался снег, И вздрогнул, и встал, побледнев, человек. Северный июнь Река воспрянула. Фарватер от полноводия распух. И между льдин буксирный катер хрипит, как молодой петух. А чуть повыше резкий ветер сметает с туч последний снег и за ненадобностью вертит, бросает вниз, бросает вверх. А наигравшись – отпускает. И сразу солнце расцвело. И главное не то, что тает, а что тепло уже. Тепло. Июньские берега Река. Тот берег, что пологий Июню распахнул простор. Другой – насупленный и строгий, Суровою стеною гор Похож на крепость, где на башнях Скучает елочный конвой И охраняет снег вчерашний Не таял чтоб. А за рекой Березы с солнцем согрешили, Стоят порочны и легки И кажут елкам на вершинах Веселых листьев языки. «Перед отъездом было не до сна…» Перед отъездом было не до сна. Зато уже в автобусе клевал я. Потом кемарил в зале ожиданья, Ну, а в купе все трое с лишним суток Я просыпался только лишь поесть И покурить (и то не очень часто), А после на далеком полустанке Я придавил еще минут шестьсот И досыпал в кабине вертолета… Ну, а когда закончил все дела И выбраться успел до ледостава, Мне не хватило ночи рассказать, Как много я увидел за дорогу. Завоз Едва обломки льдин проплыли, Как будто звякнули ключи, И в порт с весенней первой пылью Слетелись чайки и бичи. Реку месили караваны. Гремел, рычал и ухал порт. И шеи напрягали краны, И грузчики сдували пот, Трещали ящики и бочки — Кати, кантуй, подай, поддень… И не вмещался день рабочий В полярный день. Из цикла «Наладчики»
1. «Морозов карту крестиками портит…» Морозов карту крестиками портит. От Красноярска стрелки, как лучи. Он жирный крест поставил на курорте, Вздохнул и хмыкнул: «Язву залечил…» А дальше – не глубинки, а глубины: Тува, Чукотка, даже острова. Он мог бы рисовать на них турбины. Да только не умеет рисовать. Умеет делать. Что же здесь такого? Своей работы не спихнешь другим. «Могу ли я?» – совсем не это слово. У нас, поди, попробуй «не смоги»… Пойдут угрозы, просьбы и советы. Подай им электрический уют. В любой дыре нельзя уже без света, При свечке в наше время только пьют. Вон видишь, крестик возле Моргуцека — Машину вдрызг загнали. Дикари! Пятнадцать дней не вылезал из цеха, Но сделал все же, черт ее дери. От злости и усталости шатало, А свет увидел, веришь ли, – ослеп. Он ставит крестик где-то у Байкала: – Теперь им проще: протянули ЛЭП. 2. «Не по карману ностальгия…» Не по карману ностальгия, Не до тоски в аду аврала, — Как воздухом меха тугие, Работой сутки распирало, Горели с треском сроки, планы Огнем негреющим, но вечным. Зима безжалостно гнала нас, Хоть шла, по логике, навстречу. И мы, не грезя о наградах, Не возвышая наши будни, Спешили. Надо – значит надо. Потели. Надо – значит будет. Как заведенные мотались. Слеталась копоть на морщины. И нам казалось, что усталость, Уже, как горб, неизлечима. На койки падали в одежде. Прийти в себя, остановиться Необходимо было, прежде, Чем встать и перед сном умыться. Дрожали нервы на пределе… Но дали все – и пар и воду. А после целую неделю Мы ждали летную погоду. И оставались до авансов Долги бессонных преферансов. 3. «Очень жалко…» Очень жалко, что мы не вместе. Но не в этом, не в этом суть. Собираюсь четвертый месяц Пару строк написать отцу. Может, времени очень мало? Много ль надобно для письма? На любом из моих вокзалов От безделья сойдешь с ума. О любой из моих поездок Не расскажешь за целый день, Только это в письмо не лезет. Или, может, мне просто лень. Но порой нет с делами слада, Как их тянешь – не знаешь сам, А душа вдруг заноет: надо! И не сможешь не написать. Отговорок уже не ищешь И вступительных слов пустых, А садишься и пишешь, пишешь, Без кавычек, без запятых. От усталости сводит руку За очками строка рябит. А на утро отправишь другу Полтетради своих обид. И не нужно тебе ответа — Просто выплеснулась тоска. Но домой не напишешь это, Страшновато за старика. Для чего им мои невзгоды? Напишу, что купил пиджак… Собираюсь уже полгода. Только вот не могу никак. |
