Тихий смех Кристины заполняет темную комнату, когда дрожащие руки Эрика бережно обхватывают её лицо и притягивают к себе для невероятно чувственного и трепетного поцелуя. Так целовать может только Он.

— Я люблю тебя, — тепло шепчет он, не отстраняясь от её влажных губ, — люблю, Кристина.

Только Он, произнося самые важные слова, не позволяет ни секунды сомневаться в их правдивости. Только в Его голосе может сквозить столько надежды, нежности и страсти.

— И я тебя люблю, — выдыхает она между его сладкими поцелуями, — всегда любила…

Пускай лишь на одно мгновение, но беды отступают для этой влюбленной пары, давая им такую окрыляющую свободу. В эту секунду перестают существовать и запутанное расследование, и тяжелое ранение Эрика, и сложная операция, перенесенная им, — всё лишается власти, пока они так крепко держатся за руки, пока так отчаянно друг друга целуют.

Пальцы Эрика легонько обводят изящный камушек, выделяющийся из аккуратного ободка кольца на руке Кристины, и он вглядывается с упоением в её глаза прежде, чем задать такой нужный, такой волнительный вопрос:

— Ты согласна? — спрашивает он смущенно. — Согласна пройти со мной весь жизненный путь рука об руку?

Сердце Эрика замирает в ожидании её ответа. Он не может сделать и входа, замерев в напряжении и страхе. Он не может видеть во мраке того, каким счастьем засияли теперь глаза Кристины, как по её щекам побежали такие искренние и чистые слёзы, слёзы счастья.

— Если только ты готов принять меня после всей боли, причиненной мной собственноручно, — шепчет она и тихонько всхлипывает, припадая к его худой груди.

— Значит согласна, — отвечает он, переводя дыхание, — Боже, я не могу поверить…

Голос мужчины ломается, и он судорожно выдыхает. Та единственная мечта, которой он жил долгие, мучительные годы, наконец, сбывается. То единственное желание, согревающее его душу холодными ночами в подземельях Оперы, оказывается не напрасным. Та иллюзия, что витала вокруг него в снах, становится реальностью. Все его несбыточные надежды и грёзы в одночасье воплощаются в жизни, и Эрик теряется.

— Всё позади, — вполголоса говорит Кристина, бережно поглаживая его острые плечи, — любимый, это не закончится, я больше не покину тебя, понимаешь?

Он выходит из оцепенения и глядит на неё словно на божество, сошедшее с небес. Его невеста… Его Ангел и святая надежда.

— Я никогда не был счастлив, — говорит он рассеяно, — а теперь…теперь я имею всё.

Улыбка озаряет лицо Кристины, и она ещё раз целует его — глубоко и пылко, вкладывая в поцелуй весь тот огонь, что распаляет Эрик в её душе. Его руки бережно обвивают её узкую талию, притягивая медленно к себе ближе, сокращая такие лишние между ними сантиметры. Она прижимается к нему всем телом, каждой своей частичкой к его. Так близко, что Кристина может ощутить каждую косточку, выпирающую под кожей его поджарого тела. Мягкий поцелуй Эрика в её висок кажется чересчур целомудренным в такой момент, и она припадает губами к его бледной шее, нежно посасывая такую чувствительную тонкую, кожу. Глухой стон слетает с его губ, и Кристина расплывается в блаженной улыбке.

Увлеченные лишь друг другом они не замечают того, как медленно отворяется дверь и в свете коридора пораженно замирает фигура. Она теряет на секунду дар речи, а затем, переведя дыхание, вскрикивает:

— Да вы с ума сошли!

Пара тут же оборачивается на голос, и Кристина торопливо сползает с разгоряченного тела Эрика. Женщина проходит глубь спальни, освещая её одинокой свечой.

— Вам, месье, — заявляет доктор, — необходимо находиться в покое!

— Ему лучше, — мягко отвечает Кристина, бережно поглаживая подрагивающую ладонь мужчины, — и я ни за чтобы Эрику не навредила.

Врач облегченно выдыхает и снисходительно улыбается паре. Обойдя кровать, она опускается рядом с Эриком, который торопится тотчас отвернуть от неё лицо.

— Успокойтесь, монсеньор, — устало выдыхает женщина, — ничего там страшного нет, в конце концов, я врач.

Он бросает на неё быстрый взгляд и осторожно опускает руки, боясь её реакции, — женщина даже не одаряет его вниманием.

— Что ж, — констатирует она, — и впрямь всё идет довольно неплохо. Воспаление отсутствует, швы в порядке. Пожалуй, Вы правы, поводов для волнения нет.

— Спасибо Вам, Селин, — благодарно обращается к ней Кристина, — позволите мне самой заняться его здоровьем?

Женщина рассеяно пожимает плечами и чуть улыбается, приспуская тонкие очки. Она не может отрицать, что участие Даае пойдет только на пользу. Доктору кажется, что одно присутствие Кристины рядом, способно излечить любые раны Эрика, как бы не были они тяжелы.

— Думаю, это целесообразно, — заявляет Селин и спешит покинуть комнату, чтобы оставить влюбленных наедине.

Когда они остаются одни, Кристина вновь опускается рядом, заглядывая в родные янтарные глаза с глупой, детской улыбкой.

— Могла ли я представить, что всё сложится вот так? — спрашивает они тихо, проводя пальцами по его груди. — Когда встретила Чарльза, когда приняла его предложение… Это кажется теперь безумием.

— Главное, что это случилось, — откликается Эрик задумчиво, — неважно, через что нам пришлось пройти ради этого.

Она согласно кивает. Он бесконечно прав. Она бы согласилась на любые испытания, лишь бы только однажды оказаться в сильных руках Эрика, ощутить его трепетные, первые поцелуи и услышать такие сладкие слова любви из его уст.

Взаимной и абсолютной.

Любви.

========== Глава двадцать первая ==========

К обеду следователь всё-таки прибывает в герцогство ла Форс. Он тормозит лошадей у величественного особняка аристократов и спрыгивает с седла на землю. Пригладив выбившееся из прически волосы, он направляется к парадной двери и настойчиво стучится. Вскоре ему открывает верный дворецкий семьи.

— Доброго дня, месье, — учтиво обращается к гостю Морис, отступая внутрь и указывая рукой вперед по коридору, — прошу, проходите, герцогиня и мадемуазель Даае сейчас в трапезной.

— Благодарю, — мужчина кивает слуге и устремляется в указанном им направлении.

Когда он входит в столовую, обнаруживает там сразу троих — непосредственно герцогиню, её сына, успевшего прийти в себя после ранения, и невестку. Такое положение только на руку следователю. Он позволяет себе устроиться к ним за стол и выложить на него массу бумаг.

— Итак, — заявляет он методично, — месье де ла Форс взят под срочный арест и обвинен в покушении на убийство члена герцогской семьи.

— Я настаиваю на упразднении его титула в обязательном порядке, — строго говорит Шарлотта, — его поведение совершенно непростительно.

— Безусловно, мадам, — соглашается следователь, — это неизбежная мера. Желаете с ним встретиться до суда?

— Я желаю! — вдруг заявляет Кристина, всё это время прибывавшая в молчании и бережно поправлявшая бинты на торсе жениха. — Мне есть что ему сказать, поверь, Шарлотта!

— Думаю, что Кристине правда лучше пойти, — мягко отвечает герцогиня.

— Я категорически против! — гневается вдруг Эрик, бережно обнимая девушку. — Вы всерьез считаете, что я позволю своей будущей супруге отправиться туда в одиночестве, что дам согласие остаться Кристине наедине с ним?

— Мадемуазель будет находиться в сопровождении жандармов, — спокойно поясняет следователь, напряженно глядя в прорези маски герцога, из которых его глаза так и мечут молнии.

— Либо я её буду сопровождать, либо она не поедет туда вообще, — строго говорит Эрик, — я настаиваю.

— Эрик, прекрати, — обращается к сыну Шарлотта, — тебе никуда нельзя в таком состоянии. В конце концов, я сама могу сопроводить Кристину.

Он тяжело вздыхает и отрицательно качает головой, по-хозяйски сжимая пальцами округлое бедро Кристины.

— Хорошо, месье, — заявляет герцогиня, — с Вами поеду только я.

— Что ж, тогда я буду ожидать Вас в саду, — откликается следователь и торопливо покидает столовую.

Герцогиня изящно поднимается из-за стола и окидывает теплым взглядом пару. Она счастлива видеть их такими домашними. Пока довольная Кристина радостно поглощает рассыпчатый десерт, сонный Эрик глядит на неё с упоением влюбленными глазами и никакая маска не может это не скрыть.