Девушка падает на широкую, неубранную кровать широко улыбаясь подруге, замершей в кресле напротив гигантского зеркала.

— Такая красота, — мягко говорит девушка-визажист, вынимая из увесистого кейса многочисленные кисти и палетки, — даже не хочется ничего делать. Знаете, когда Ваш жених передал мне Ваши фото, я так и представила Вас в том образе, что я сейчас создам. Уверяю, это будет потрясающе!

— А я предлагаю выпрямить Вам волосы и сделать легкий начес, — добавляет парикмахер, подключая к розетке утюжок, — как считаете?

— Я обожаю Кристину с прямыми волосами, — мечтательно высказывается Мэг, задирая голову к потолку, — так что я безусловно «за»!

— Вам всем виднее, — тихо смеется Кристина, прикрывая глаза и целиком отдаваясь умелым рукам девушек.

Волнение понемножку начинает отпускать, пока из неё создают настоящую королеву этого вечера. Больше всего её интересует, как там сейчас её дорогой Эрик: охвачен ли он теми же тревогой и напряжением, не жалеет ли он ненароком обо всём сейчас происходящим с ними? Совсем скоро они вновь столкнуться друг с другом влюбленными глазами и смогут прикоснуться друг к другу уже на совсем других правах.

***

Этой ночью Эрик так и не смог сомкнуть глаз. Вместо такого необходимого сна он истязал себя мрачными, такими неуместными перед свадьбой мыслями. Откуда-то в нём взялись пугающие сомнения, что Кристина в самый ответственный момент скажет «нет», что она не зря с таким рвением желала его изменить, и ей, на самом деле, противен его облик.

Он сам ругает себя за эти глупые предположения, сеющие в его сердце смуту. Его Кристина, его прекрасный Ангел… Она ни за что бы не обошлась с ним так жестоко, не принесла бы такую боль — только не она.

Стрелки часов на стене, в конце концов, указывают на шесть утра, и он заставляет себя подняться с непривычно холодной без Кристины кровати. Ему показалось правильным провести эту ночь порознь друг от друга, правильным по отношению к его девочке — дать последний шанс на сжигание мостов, на шаг назад.

И если сейчас, когда солнце медленно поднимается из-за горизонта, в доме не звучит звон телефона, значит, она не передумала. Не передумала и приняла окончательное, бесповоротное решение окунуться в адские огни преисподней, заключить союз с самой смертью. По лицу Эрика проскальзывает блаженная улыбка — сегодня его женой станет Она.

Неторопливо поднявшись с постели, он бросает мимолетный взгляд в зеркало на своё почти полностью обнаженное тело и тяжело вздыхает, замечая такие броские, крупные, местами даже свежие шрамы. Он никогда не сможет понять Кристину и её выбор… Да и надо ли оно, пока он делает счастливым её, а она — его? Эрик отрицательно качает головой и тянется к небольшой тумбочке, чтобы вынуть из её выдвижного ящика сделанный точно под него протез.

Магниты, установленные не так давно Эрику в клинике, резко ставят протез на место отсутствующего носа, и он соглашается с утверждением врача о том, что в его лице с ним нереально разглядеть изъян.

Он невольно задумывается о том, как прекрасно было бы выглядеть так с самого его рождения, и как отличалась бы его жизнь от той, что ему довелось прожить…но понимает — оно ему не нужно. Не нужно, потому что тогда на его пути никогда не появилась бы Кристина, никогда не появилась бы настоящая, чистая и искренняя любовь… Никогда бы не настал этот волнительный до трепета души день.

Он все-таки шагает в сторону ванной, опомнившись, что встретиться в мэрии города им необходимо будет всего через пару часов. В отличии от Кристины, Эрик обходится без помощников и приводит себя в надлежащий вид сам, искренне не желая подпускать к себе посторонних людей.

Приняв прохладный душ, чтобы хоть немного взбодриться после бессонной ночи, Эрик шагает к широкому зеркалу в позолоченной раме и внимательно оглядывает себя, делая вывод, что никогда бы не догадался о том, что на нём присутствует протез. Он невольно улыбается этой мысли и накидывает на свои худые плечи белоснежную, донельзя накрахмаленную рубашку, затем застегивая её многочисленные пуговицы чуть подрагивающими от волнения пальцами, не отводя от зеркала взгляда.

Тёмно-синий костюм-тройка из шелка, смешанного с шерстью, так долго и дотошно подбираемый Эриком в одном из элитных бутиков, не заставляет себя долго ждать, и уже через несколько минут он предстает перед зеркалом в абсолютно роскошном облике.

Впервые в своей жизни он может назвать себя действительно красивым без толики сарказма. Сейчас он глядит в своё отражение с нескрываемым, поистине детским восторгом и не может поверить, что это правда он — тот самый монстр подземелий и отродье дьявола.

Последними штрихами становятся шелковый галстук с необычным принтом с броскими гербами, который Эрик аккуратно заправляет под жилет, и чёрные кожаные дерби с панельным дизайном и утонченными, серебристыми заклепками.

Все комплексы и предубеждения Эрика вмиг улетучиваются, когда он отрывает взгляд от крепкой шнуровки туфлей и расправляет плечи, поднимая высоко и гордо голову. Узрев сейчас его, родная мать не поверила бы, что этот человек её сын, столь резко отличатся он от себя повседневного и домашнего.

До выхода остаются считанные минуты и Эрик проверяет ещё на раз их с Кристиной паспорта и обручальные кольца, страшась забыть самые необходимые вещи. Разложив всё по многочисленным карманам костюма, он аккуратно зачесывает назад все волосы и приглаживает их небольшим количеством геля, придавая себе воистину аристократичный вид.

Последние приготовления окончены, и Эрик замирает на пороге, напоследок обводя взглядом просторные комнаты их с Кристиной дома. Уже завтра они вернутся сюда из Шартра настоящей семьей, и в этом доме ещё будут расти их чудесные дети. Улыбнувшись своим грёзам, Эрик выходит, наконец, из особняка и запирает его дверь за собой на ключ.

Уже сейчас в мэрии города в трепетном волнении его ждёт любимая невеста, всей душой желая, что ничто и никто не смогут разрушить такой светлый, нежный и многозначительный миг единения их любящих сердец.

***

Для официальной части в мэрии Парижа у Кристины оказался припасен ещё один образ, чтобы не раскрывать жениху все карты сразу и сохранить легкую интригу. Сдержанное парчовое платье в пол смотрится на ней ничуть не хуже легкого торжественного, когда она оглядывает себя в зеркало перед входом в зал регистрации.

Время росписи подкрадывается удивительно быстро и волнение, временно отпустившее Кристину с утра, вновь даёт о себе знать. Она нервно перебирает пальцами грубую ткань юбки, бессознательно кусая губы.

Её голову заполняют сторонние, такие далекие отсюда мысли. Отчего-то Кристина вспоминает свой необычный сон и слова Дориана, так ею до конца и непонятые. Только сейчас, за несколько минут до выхода к высокопоставленным лицам, она вдруг осознает, что он подразумевал. Осознает и тихо, едва слышно шепчет:

— Самаэль…

Кажется, что слово, сказанное в пустоту, не будет никем услышано и окажется абсолютно бессмысленным. Но Кристина уверена — это не так. Он следит. Следит за каждым их шагом, за каждым словом и взглядом. Следит и ждёт момента, чтобы выпрыгнуть изо тьмы.

— Удивительно, — слышит она отвратительно слащавый голос за своей спиной, — неужто именно меня прекрасная невеста решила лицезреть перед свадьбой? Необычный выбор, мадемуазель.

Она насмешливо глядит в зеркало, не отражающее демона, и вновь прокручивает в своей голове такие важные, такие правильные слова Готье, призванные спасти их с Эриком души.

— У меня есть предложение, — мягко говорит Кристина и уверенно оборачивается к нему лицом, тотчас сталкиваясь с бледно-алыми глазами, — и ты не сможешь от него отказаться.

— Смелое заявление, интригующее, — выдыхает томно демон, нерасторопно подступая к невесте изящной походкой, — однако, я готов выслушать тебя, дорогая.

Он замирает в паре сантиметров от неё и непоколебимо протягивает свои длинные, бледные пальцы к её лицу, чтобы провести их ледяными подушечками по её румяной щеке, вызывая тем самым колющие мурашки по всему телу девушки.