Она помогает ему переодеть рубашку — плечо Эрика по прежнему жутко болит, не позволяя совершать даже совсем простых движений.
— Неужели ты сам этого не желал, Эрик? — робко спрашивает Кристина, заглядывая в его золотистые глаза.
— Ты права, — тихо вздохнув, откликается он, бережно обнимая девушку, — извини. Спасибо тебе за это, я правда очень счастлив.
Она невольно расплывается в улыбке прижимаясь к его плечу. На секунду время для них замирает. Сегодня многое меняется — теперь у них будет всё: прогулки от рассвета до заката, путешествия, новые знакомства и встречи. Сегодня Эрик лишается того бесконечного препятствия, не давшего ему насладиться жизнью в полной мере. Сегодня для них открываются ворота в новый мир, полный нового и прекрасного.
========== Глава 27 ==========
Который день состояние Рауля де Шаньи почти не меняется. Он по-прежнему не приходит в себя и не может дышать без помощи аппарата. То отчаяние, в котором находится Филипп, не имеет границ. Он не помнит, когда в последний раз ел и спал, — всё своё время он проводит в реанимационной палате рядом с братом, несмотря на недовольство и упреки врачей.
Старший де Шаньи вскрывает очередной блистер кофеина и закидывает себе в рот пару таблеток. Он не хочет пропустить пробуждение брата, которого с таким трепетом ждет. Тяжело вздохнув, Филипп кладет тяжелую голову на кровать Рауля, невольно задумываясь о своём.
Ему кажется странным, даже диким безразличное поведение отца — это просто не укладывается в голове. Даже со всеми его обязанностями и срочными делами ведь можно было найти хотя бы пару минут, чтобы узнать о состоянии младшего сына, чтобы навестить его, чтобы хоть как-нибудь выразить свою печаль.
— Как же у нас всё неправильно, — обреченно шепчет Филипп, глядя на противно пищащий монитор с кардиограммой, — казалось бы, всё у нас есть, что ещё надо… А такая пустота внутри, хоть вой.
Он аккуратно берет руку брата в свою, прикрывая глаза от усталости, внимая звонкому ритму его пульса.
— Я никогда ещё не чувствовал себя таким одиноким, — рассеяно продолжает вслух де Шаньи, — раньше я хотя бы приходил домой и видел там тебя, а теперь что? Я потерял в одночасье всех тех немногих, кого имел — тебя и Карлотту. Забавно… Ты так часто подтрунивал надо мной, над моими ухаживаниями за ней, знал ли ты, что у меня нет шансов изначально? Это, должно быть, бросалось в глаза — птицы разного полета, и всё такое.
Старший де Шаньи невольно усмехается глупости ситуации. Ему кажется, что он и сам начинает сходить с ума, столь сильно плывет его без того туманное сознание.
— Ты мне так нужен, Рауль, — на выдохе шепчет отчаянно Филипп, до искр жмуря глаза, — если бы ты знал, как сильно ты мне нужен…
Он резко замолкает, когда чувствует, что его ладонь, лежащая безвольно в руке Рауля, оказывается сжатой слабыми пальцами брата. Позабыв о том, как дышать, Филипп медленно отрывает голову от постели, переводя переполненный надеждой взгляд на младшего брата.
Когда Филипп сталкивается взглядом с рассеянными туманно-голубыми глазами, он не может сдержать слёз — они сами тотчас сбегают по его бледным от недосыпа щекам.
— Боже, — пораженно выдыхает старший брат, резко вскакивая на ноги и спешно нажимая на кнопку вызова персонала, — ты здесь, ты со мной…
Пока врачи спешат к одиночной палате, Филипп крепко сжимает в своих ладонях слабую руку Рауля, расфокусировано на него смотрящего, и всё теряет значение, пока светлые глаза самого родного человека вновь могут на него смотреть.
Двери палаты резко отворяются, и к ним входит целая команда врачей, которая тотчас окружает растерянного Рауля, совсем ещё не осознающего всё происходящее. Доктор торопливо подхватывает Филиппа под руку и спешно уводит его на выход.
— Вам нельзя находиться там во время процедур, — строго говорит мужчина в бледно-голубой маске, — мы и так сделали Вам серьезную поблажку в виде длительного пребывания в реанимации.
— Я понимаю, — выкрикивает Филипп отчаянно, — но ведь сейчас всё в порядке! Он пришел в себя, почему я не могу остаться рядом?
— Мы Вас обязательно впустим, когда это будет возможно, — отрезает врач, и резко захлопывает перед носом де Шаньи двери, оставляя того наедине со своими гнетущими мыслями.
Его ноги невольно подкашиваются, и он падает спиной на белоснежные плитки стены, тяжело выдыхая. Он может теперь лишь тешить себя радостной мыслью — он будет жить, точно будет, а там… Как бы не было сложно, Филипп готов быть рядом.
Из-за двери слышаться усталые голоса докторов, дающих друг другу четкие указания, и старший де Шаньи усиленно вслушивается в них, надеясь разобрать хоть что-то. Они обсуждают возможность возвращения к спонтанному дыханию и установку назогастрального зонда взамен парентерального питания — Филиппу становится тошно от их непонятного языка, он жаждет услышать только одно, что его младшенький будет в порядке. Остальное не имеет никакого значения — они справятся.
***
Неторопливо прогуливаться по холодным улицам Парижа стало столь непривычным, что Кристина чувствует себя неуютно. Сегодня они с Мэг условились встретиться у Эйфелевой башни, чтобы затем пойти в один из самых прекрасных бутиков со свадебными платьями.
Она прячет замерзший нос под шарф, сжимая в коченеющих пальцах стакан горячего кофе и греясь об него. Вдалеке она замечает миниатюрную фигурку подруги, бегущей к ней навстречу с распростертыми руками.
Они заключают друг друга в крепкие объятия, и Мэг тихо пищит от радости встречи с любимой подругой. Она оглядывает Кристину с широкой улыбкой и пораженно говорит:
— Боже, ты так расцвела! Просто невероятно!
— Да прям, — смущенно отвечает Даае, поправляя выбившуюся прядь светлых волос, — всё та же, что и всегда.
— Не правда, — усмехается девушка, беря под руку Кристину, — должно быть, жених такой же красавец. Жаль, я его ещё не видела. Неужели даже нет фото?
— Да как-то не до того было, — рассеяно откликается Даае, понимая на самом деле глупо не иметь памятных снимков с самым близким ей человеком, — все в заботах, в делах. Но вот свадебное платье с ним вместе выбирать никак нельзя, ты же мне поможешь?
Девушка, расплывшись в счастливой улыбке, кивает и тотчас срывается с места, утягивая за собой растерянную Кристину.
— Так, ты говорила, что хочешь платье от Сааб? — спрашивает лукаво девушка, ведя подругу к мосту Альма. — На том берегу есть бутик! Он совсем не далеко, идем скорее!
Они быстро пересекают низкий мост на другой берег и выходят прямо к парку Рив де Сена, между тем любуясь красотами округа.
— Знаю, — говорит тихо Мэг, пока они идут неторопливо по проспекту, — наверное, это не самая приятная тема перед свадьбой, но как ты? Как ты держишься? Я не знала ровным счетом ничего о Дориане, но понимаю, сколько он значил для тебя.
— И по-прежнему значит, — отвечает мягко Кристина, чуть улыбаясь, — но я приняла мысль о том, что его больше нет, надо жить дальше. Знаю, он хотел бы, чтобы нашу свадьбу ничего не омрачало.
— Так жаль его, — выдыхает Жири, — совсем молодой еще… А Рауль? Как он?
— Не знаю, — растеряно отвечает Кристина, — последний раз я слышала о нём в новостях, когда его брали под арест. Должно быть, он страшно переживает.
— Конечно, — соглашается Мэг, — что мы всё о грустном? Расскажи мне лучше о нашем счастливчике!
— Об Эрике? — спрашивает Кристина и невольно расплывается в счастливой улыбке. — Это самый необычный человек из всех, что я встречала. Его нужно хорошо знать лично, чтобы понимать то, насколько он невероятный.
— Ты говоришь о нём, словно об Ангеле, — тихо смеется Мэг, останавливаясь у витрины изящного бутика.
— Он и есть Ангел, — отвечает девушка с нескрываемым счастьем, — самый настоящий.
— Что ж, тогда идем искать тебе достойное платье, — улыбнувшись, говорит девушка и отворяет перед Кристиной дверь магазина.
Вошедшая внутрь Даае восторженно выдыхает. Вдоль гигантских арочных окон расставлены многочисленные манекены, облаченные в платья невероятной красоты. Её глаза разбегаются при виде такого количества роскошных одежд.
