— И что будет с Раулем? — спросил взволновано Филипп, упершись руками в дорогой стол. — Он обязан будет отбывать огромный срок из-за Вашей безалаберности?
— Администрация города хочет, чтобы мы быстро замяли это дело, — уточнил мужчина, вздернув бровями, — в суде ему дадут условный срок, штраф, и он отправится домой.
— Я понял Вас, — процедил сквозь зубы Филипп, сжав руки в кулаки, — извините за беспокойство, до свидания.
— Хорошего дня! — довольно улыбнулся Венсан, удобнее усевшись в кресле и глядя вслед мужчины, стремительно покидавшего его офис.
***
Быстрым шагом Филипп удалялся от здания прокуратуры. Он был вне себя от злости на их отца. Безусловно, он никогда не был честным человеком, готовым нести ответственность как за себя, так и за своих сыновей, но этот случай не был похож на другие. Старший де Шаньи ждал от отца, как минимум, серьезного расследования для выяснения мельчайших деталей происшествия. Репутация важнее, конечно… Их учили этому с рождения. Холодные отношения и полная абстракция друг от друга — норма для их семьи. Главное держать лицо. И даже сейчас, когда один из них попал в серьезную беду, глава семейства не изменил своим принципам.
Никогда еще Филипп не выражал беспокойства о брате так рьяно. Пусть у них с Раулем не было идеальных братских отношений — не важно. Он всегда любил младшенького всем сердцем и искренне желал ему счастья. Теперь же старший де Шаньи не мог скрыть эти чувства. Ему было больно оттого, как поступил отец, оттого, как наплевал он на судьбу Рауля, оттого, каким продажным и чёрствым он был.
В любом случае, он доволен хотя бы тем, что Рауль не окажется за решеткой. Это единственное положительное последствие двуличности их отца. Совсем скоро они с братом снова встретятся, и у Филиппа появится шанс на то, чтобы вернуть семейное тепло хотя бы между ними. Он всем сердцем желал поскорее выслушать Рауля и помочь ему справиться с этой трагедией.
***
Бережно обнимая Кристину, Эрик думает о том, как дальше сложится их жизнь. Он знает, что легко не будет. Он этого и не ждёт. Каждое препятствие, данное им с Кристиной, делает их союз только крепче. Так и сейчас — они проходят вместе этот сложный период. Девушка поднимает на него свои кристальные глаза и чуть улыбается одними уголками губ. Призрак думает, что она способна слышать его мысли.
— Когда мы сможем пожениться? — спрашивает тихо Кристина, внимательно наблюдая за Эриком.
— Я не думал об этом пока, — тихо ответил мужчина, взяв её за хрупкую ручку, — я бы очень хотел сделать это как можно скорее, но, моя родная, я не могу думать только о себе.
— А мне кажется, что нам просто необходимо организовать всё быстрее, — шепчет Даае, переплетая их пальцы, — мне так необходим хотя бы глоточек воздуха. Это горе лишает меня жизни, Эрик. Я хочу отвлечься на что-то действительно приятное.
— Это твоё право, — слегка улыбнулся мужчина, поглаживая её руку, — я поддержу любое твоё решение, выполню каждое твоё желание.
— Поцелуй меня, — быстро просит она, с силой жмурясь, борясь с подступающей истерикой.
И он тотчас приближается к ней, накрывая её мягкие губы своими сухими. Она отчаянно отвечает ему, крепко обнимая за шею, будто бы он последняя надежда утопающего. Призрак чувствует на их губах солёные капли её слёз и углубляет поцелуй, подхватывая Кристину на руки. Боль не имеет никакого значения — Эрик её не чувствует. С трепетом удерживая девушку в своих руках, он кружит её по комнате, даря ей такую необходимую свободу.
Острые зубы девушки кусают губы Эрика в кровь. Она вкладывает в эти безумные поцелуи всё: сейчас её душу прожигает горечь, и она невольно причиняет своему Ангелу боль. Она лишь делится с ним своей безысходностью, отрешенностью, а он принимает их, как старых друзей.
— Я люблю тебя, — шепчет слёзно Кристина, едва касаясь истерзанных ею губ мужчины. Он ласково укачивает её в объятиях, размеренно поглаживая по волосам.
— Не плачь, моя родная, — вторит он ей, неуловимо смахивая влагу с её лица, — я с тобой, я всегда рядом.
Она всхлипывает, судорожно цепляясь за его плечи, прижимаясь к нему так, что между ними не остаётся места даже воздуху.
— Тебе просто необходимо отдохнуть, — успокаивающе шепчет Призрак, и Кристина быстро-быстро кивает, утирая ладонью покрасневший нос.
— Пойдём, — обращается он ласково, взяв её крепко за руку, — я почитаю тебе что-нибудь хорошее, пока ты не уснёшь.
— Ты настоящий Ангел, Эрик, — проговаривает тихо Кристина, следуя за ним.
Он по-доброму усмехается от того, как ироничны её слова. Ангел в огне преисподней, может быть, падший ангел. Никем другим он быть не мог.
***
Уложив Кристину в кровать, Эрик бережно подоткнул одеяло под неё и потянулся к книге.
— Ложись со мной, — обратилась к нему девушка, потянув Эрика за запястье к себе.
— Ты же знаешь, я почти не сплю, — усмехнулся тихо он, однако устраиваясь сбоку Кристины.
— Даже Ангелам нужен отдых, — прошептала она, положив голову на колени мужчины.
Погладив Кристину по волосам, он чуть улыбнулся и открыл книгу Гринвуда Джеймса. Она по праву могла считаться любимой из детства Призрака. Может быть, потому, что его судьба отдаленно напоминала судьбу того самого Джима. В любом случае, маленькому Эрику не давали большого выбора, и он с радостью изучал всё то, что имелось. Он сам не знал, почему выбрал именно её из кучи других, куда более добрых книг, но тем не менее начал вполголоса читать Кристине:
— Мне было шесть лет. Моя мать умерла; отец женился на другой. Мачеха моя была злая, ленивая и хитрая женщина. Звали ее миссис Берк. Целый день морила она меня тяжелой работой, заставляла нянчить ребенка, носить из колодца воду…
Кинув быстрый взгляд на Кристину, Эрик невольно улыбнулся: она выглядела сейчас словно маленькая девочка под боком у отца, внимающая ему.
— Раз мачеха сыграла со мной особенно гадкую штуку. К ней пришла в гости какая-то женщина, и они вместе пропили все деньги, которые отец оставил на обед и на ужин. Когда гостья ушла, мачеха, немного протрезвившись, начала трусить: ведь отец будет очень сердиться, если узнает, что она оставила семью, без еды…
— До чего мерзкая эта Берк! — возмутилась Кристина и широко зевнула, сильнее прижимаясь к Эрику.
— Поверь, она ещё не самый плохой человек, — усмехнулся тихо Эрик и продолжил:
— Она стояла тут, пока отец стегал меня до крови толстым кожаным ремнем. Насколько было возможно, я прокричал ему всю историю о деньгах, но он не слушал меня и бил, пока рука у него не устала. После порки меня заперли в темную комнату и оставили там до ночи. О, как возненавидел я… — Призрак замолк, с упоением глядя на Кристину, погрузившуюся в мерный сон. Он осторожно отложил книгу на прикроватный столик и скользнул вниз, удобнее укладываясь с нею рядом.
Обняв аккуратно девушку, он едва сдержал болезненный стон. В такие моменты Эрик жалел, что не затребовал с дьявола что-нибудь поинтереснее бессмертия. Всё-таки боль он всегда мужественно терпел, как и любой другой человек. Решив не зацикливаться, Призрак притянул Кристину ближе и, зарывшись лицом в её волосы, прикрыл глаза. Пускай спать не хотелось, но сама ночь, вот так проведенная вместе, по-прежнему была для Эрика чем-то особенным и волшебным.
Конечно, завтра будет новый день, новые проблемы и вопросы, но сейчас, когда она щекотала своим легким дыханием его шею, Эрик был готов к любым сюрпризам судьбы, чтобы бороться за их любовь и дальше.
***
Отчего-то Кристина не смогла долго спать. Проснувшись, она легко улыбнулась, почувствовав прохладные руки Эрика на своей талии. Развернувшись в его объятиях, она потянулась к тонким губам и накрыла их нежным поцелуем — мужчина улыбнулся во сне.
Лишь теперь Кристина заметила широкую плазменную панель на стене и очень тому удивилась. Взглянув на прикроватный столик, она увидела и пульт. Чуть приподнявшись, она достала его и включила телевизор, тут же убавляя звук.
