И на столе лег журнальчик.

Рядом с серыми папками гляделся он несерьезно.

Пухленький. С потрепанными распушившимися уголками, с сеточкой морщинок на темной поверхности глянца. И видно было, что не раз журнал оный раскрывали, перелистывали…

- Берите-берите… смотрите… женщинам он нравится.

Журнал?

Или…

На обложке, на неком монстре, чем-то трон напоминающем, сидел, точнее восседал мужчина вида… да какого вида… у Катарины уши покраснели, а заодно захотелось журнальчик этот перевернуть.

Убрать от греха подальше.

Нет, ничего-то такого, если разобраться, не было в снимке… вон, сосед Катарины, который снизу, вообще имеет обыкновение в подштанниках разгуливать, нисколько не стесняясь голой своей груди. Да и в принципе, случалось ей видеть голых мужчин, что живых, что не очень, так с чего бы…

…и не голый.

…и не одетый.

…а главное, будто знает, что Катарина смотрит на него. Ишь, усмехается, и в глазах черных смешинки пляшут… а может, видится? Конечно… видится… эффект глянца…

- Надеюсь, этот снимок в достаточной мере демонстрирует некоторую… эксцентричность князя. Знакомьтесь. Себастьян Вевельский, в прошлом старший актор познаньского воеводства, а ныне – воевода…

Она слушала.

Кивала.

И не могла отделаться от мысли, что дознаватель шутит.

Ну не бывает так, чтобы воевода… про познаньцев всякие толки ходят, но… да если бы кто-то из коллег Катарины подобное позволил, уволили бы за аморальное поведение, а это воевода… представился вдруг Харольд в халате банном на голое тело, и картинка получилась до того нелепою, что Катарина губу прикусила.

- Интересная личность… крайне интересная… потомственный аристократ, - дознаватель произнес это с неудовольствием, а Катарине стало интересно, она до того дня про аристократов только в учебниках читала. – Однако был лишен отцом титула в силу… некоторых обстоятельств. Присмотритесь.

Присматриваться не хотелось.

Уж больно хорош был снимок. И почудилось, сейчас дрогнут тонкие губы, и князь не выдержит, расхохочется издевательски…

- В принципе, само семейство одиозно… отец – типичный гуляка. Картежник. Прожигатель жизни. Замечен во многих связях с падшими женщинами. Брат младший, объявленный наследником, а ныне и принявший права князя, волкодлак…

- Что?!

Катарине показалось, что она ослышалась. Волкодлаки, случалось, и в Хольме появлялись, на границе с Проклятыми землями, из которых много всякой напасти лезло, но здесь их уничтожали. И это было правильно.

Нольгри Ингварссон лишь руками развел.

- Матушка князя, урожденная подданная аглицкого королевства, после без малого тридцати лет жизни подала на развод, что в их кругах непринято. Однако, с учетом того образа жизни, который вел муж, ее нельзя винить. Она повторно вышла замуж, и данное обстоятельство вновь же привело к разрыву с семьей, которая данного брака не одобрила…

…что-то не то было с фотографией.

…совсем не то…

…совершенно…

Хвост.

Катарина моргнула, надеясь, что ей примерещилось. Но хвост не исчез.

- …кроме старших сыновей… оба регулярно переписываются с матушкой.

…заботливый волкодлак. И… и если второй волкодлак, то, возможно…

- Метаморф, - пояснил Нольгри Ингварссон. – Формально метаморфы относятся к роду человеческому… Мы понимаем, что вам придется непросто, однако… мы рассчитываем на то, что вы сумеете произвести правильное впечатление.

Катарина прикусила губу.

Впечатление производить она не умела совершенно. И если собственные коллеги отнеслись к ней, мягко говоря, с недоверием, то чего стоит ждать от нелюдя, ко всему князя, избалованного вседозволенностью.

- Поймите, Катарина, - Нольгри Ингварссон накрыл ее ладонь рукой, и прикосновение это, в общем-то довольно безобидное, показалось в высшей степени неприятным. – Князь – важная фигура на политической арене. И вот это впечатление…

Он указал на журнал, который никуда не исчез.

- …весьма обманчиво. Да, он эксцентричен. Довольно самолюбив, если не сказать – самовлюблен. Но в то же время не лишен своеобразного представления о чести… любопытен. По складу характера – склонен к авантюрам. При том обладает цепким умом. И хорошей хваткой.

Вряд ли это было комплиментом.

Точнее, будь князь урожденным хольмцем, тогда да… а он ведь из королевства родом. Все ведь знают, что ничего хорошего в королевстве нет, кроме, может быть, шоколада и шелковых чулок, которых в Хольме не производили, или производили, но как-то очень мало…

…шелк нужен для военных нужд.

…а шоколад?

- По нашим данным он довольно близок к королевичу, и в перспективе может стать весьма и весьма влиятельной персоной. И было бы неплохо, если бы эта персона оказывала… благотворное влияние. Вы понимаете, о чем я?

Катарина кивнула и руку свою убрала.

За спину.

Она понимает. Она не маленькая. Дядя Петер рассказывал не только про оперативную работу. Вербовка… но она не представляет, как и чем вербовать… целого князя вербовать…

Деньги?

Он ведь богат.

А кроме денег Катарине ничего в голову не шло. Представилось даже, как она оформляет запрос в канцелярию на выделение материальных средств для подкупа агента… вряд ли полталера в месяц и премиальные князя устроят. Он, чай, не бывший диссидент, поставленный наблюдать за криминальными соседями…

- Женщины – вот его слабость, - Нольгри Ингварссон нахмурился. Что не так? Настроение Катарины было неправильным? Но ее мелко потрясывало, она представила ведомости, которые переправляют через границу с доверенным человеком… и размашистую, или наоборот, куделькастую, хитрую, подпись князя, в графе «Получено».

А потом до нее дошло.

- Я…

- Вы молодая очаровательная особа. Необычная. Весьма необычная. И эта необычность, поверьте, не оставит его равнодушным…

- Но я…

- Вы сделаете все, чтобы не допустить новой войны, правда?

Вкрадчивый голос, нежный… Катарина почувствовала, что краснеет. Война – это, конечно, очень и очень плохо, но… должного героизма в себе Катарина не ощущала. То есть, на баррикады она бы пошла, на баррикады не страшно, а вот князь…

Князь, как говорится, совсем иной коленкор.

Тем утром панна Белялинска встала рано.

Она вовсе не имела привычки долго леживать в кровати, и в иные, куда более спокойные для семейства своего времена, вставала о шестой године. Тогда-то панна Белялинска спускалась на кухню, а после проходила по комнатам, подмечая, что еще надлежит сделать. Или вот усаживалась за домовую книгу, которую вела со всем прилежанием…

…ныне на кухне было пусто.

Кухарка еще когда расчет взяла. А единственная служанка почивать изволила. И так крепко, что даже когда панна Белялинска в нее тросточкою ткнула, храпеть не прекратила, но перевернулась на другой бок. Вот же… как только все наладится, надо будет старуху выставить…

…или… опасно… она прикидывается глухою и ничего не разумеющею, но как знать, каково оно на самом-то деле поди, пойми, чего видела…

- Доброе утро, матушка, - старшенькая спустилась на кухню и сморщила носик. – Холодает…

Это было произнесено с намеком.

Осень.

А значит, скоро и первые заморозки. Дом и без того выстыл, но близость зимы утянет последние крохи тепла. Придется топить камины… хотя бы один камин, но одного слишком мало, чтобы согреть эту громадину.

- Скоро все наладится, дорогая, - с притворной бодростью произнесла панна Белялинска, засовывая охапку прутьев в крохотную печушку. Замызганная, заросшая копотью, она предназначалась для слуг, но стоило признать, что при всей своей внешней неказистости, работала прекрасно. И дров не требовала.

- Вы и вправду в это верите?

Мария подала высокий кувшин с водой.