– Конечно. Что за дурацкий вопрос? Я же лесбиянка, а не чалдфри. – Меня саму коробит это «лесби», но я приучиваю себя говорить об этом вслух. Не хочу всю жизнь прятаться.
– Ну, слава Богу! – вздыхает отец.
– Я даже двоих хочу или троих, – говорю. – Я люблю деток.
– Моя ж ты красавица! – Отец щипает меня за щёчку, как он в детстве делал. Он реально считает меня маленькой.
Мы выходим из подъезда, и я сразу бегу к его машине. Сажусь на место водителя. Он помогает подстроить под меня кресло и зеркала.
– Знаешь, как водить? – спрашивает.
– Водила пару раз, – честно отвечаю я.
– Тогда справишься.
Я завожу мотор.
Оказывается, я вообще не умею водить, поворотники путаю, педали, слава Богу, пока нет. Он стоически переносит моё плохое вождение. Он же не виноват, что ему свалилась на голову уже взрослая дочурка. Хотя, в принципе, виноват… ну это как рассуждать. Походу, он не особо хотел меня, я сама родилась. Так что здесь обоюдная вина – и его, и моя. Он недоглядел, а я имела наглость появиться на свет и испортить ему жизнь. Он может мне сейчас улыбаться, но я отлично помню, как он кричал на мамку, будто это вчера было. Жизнь я ему испортила, конечно. Мне семь лет было, я только в школу пошла. Сидела, уроки делала, никого не трогала.
Сжимаю зубы от злости.
– Так что ты мне айфон подаришь, – говорю. – А то мой телефончик уже старенький, – сюсюкаю с ним.
– Ну, мне с семьёй посоветоваться нужно… – Начинается старая баланда! Вместо того чтобы просто сказать «нет», он будет ещё полдня рассуждать, строить их себя хорошенького.
– Всё, понятно, – говорю. – Не надо мне телефона, со старым похожу. – Пустое выражение лица, холодный взгляд. Ещё бы слезу невзначай пустить, типа, я скрываю, что обиделась.
========== Глава 4 ==========
– Да куплю я тебе телефон, куплю, Юлечка, просто ты же сама понимаешь…
«Ничего я не понимаю и не должна понимать. Почему это я должна что-то понимать? Не хочешь покупать – так и скажи. Жалко денег на телефон для родной доченьки? Ну же, смелее! Ты же такой смелый был, когда на меня мелкую орал!»
И почему я никогда не требовала телефона у Сашки? Он же любил меня, как дурной. Наверное, потому, что никогда не считала, что он мне что-то должен. А отец мне должен. По гроб жизни – я не шучу. Я заставлю его ответить за то, что он нас бросил. За то, что мать растила меня одна, за то, что он никогда мною не интересовался. И за эти крики на кухне о том, как я испортила ему жизнь, и какая я никудышная получилась, и что лучше бы он предохранялся. Я всё помню, папочка!
– Ты, как всегда, – говорю я. – Сначала наобещаешь, а потом свалишь, типа, ничего и не было. – Притормаживаю на светофоре и смотрю ему прямо в глаза. – И с мамкой было так.
– Не смей говорить такого! – повышает он голос. Вижу, как наливаются кровью его глаза. Я помню этот взгляд с самого раннего детства. Наконец-то он такой, каким был всегда; таким я его и запомнила.
– А то что? Ударишь меня? – Улыбаюсь, представляю, как бесит его эта моя улыбочка.
– Притормози здесь, – указывает на бровку.
– Высадишь меня здесь? – спрашиваю. Ну и наглая же я стала.
– Телефон тебе куплю, – хрипит он. Вижу, что довела его. Догадываюсь, почему они с мамой ссорились. А я, видать, такая же, как мать.
Я в тишине притормаживаю и протягиваю ему ключики. Он смотрит на меня и осуждающе качает головой. Манипулятор хренов!
– Ничего сказать не хочешь? – На благодарность нарывается.
– Ну, ты же ещё ничего не купил, – наивно хлопаю ресничками.
– О-о-о-ой! – выдыхает он.
Заходим в магазин и крутимся возле прилавка. Он жестом подзывает продавца и спрашивает меня:
– Выбрала?
– Ага, – говорю, – вот тот, беленький.
Он смотрит на ценник, потом на меня, а потом снова на ценник.
– А подороже ничего не было?! – возмущается папаша.
«А здесь нет ничего дороже», – втихаря улыбаюсь я.
– Ладно, – говорю вслух. – Тогда ничего не надо. Обойдусь. Раньше же как-то обходилась без твоей помощи…
Он не даёт мне закончить.
– Дайте этот телефон, – говорит консультанту.
– Хороший выбор, – отвечает тот.
– Ясное дело, хороший – за такие-то деньги. – Отец не скрывает своего еврейства. Вообще все эти анекдоты про евреев, когда познакомишься с ним, не кажутся такими уж выдумками. Ему бы ещё пейсы – и вылитый карикатурный еврей получится.
– Спасибо папочка. – Надуваю губки «уточкой» и целую его в щёчку, впервые за десять лет. В детстве я любила целоваться – и с родителями, и с мальчиками, и с девочками. Любвеобильная была, короче.
– У вас карту принимают международную? – Он подходит к кассе и что-то там оформляет, а я дождаться не могу, когда у меня появится новый телефончик, когда возьму его в руки. Старый почистить надо будет, фотки и эсэмэс перекинуть.
Упс, Вика звонит!
– Да, Викулечка, – отвечаю я, а глаза прямо светятся от любви.
– Ты чего такая счастливая? – не понимает она.
– Потому что ты позвонила, – говорю истинную правду.
– То есть ты теперь всё время такой будешь?
– Конечно, любимая! – сияю от счастья. Продавец-консультант прямо таки офигевает от таких разговоров.
– Вам телефон запаковывать или вы с ним пойдёте? – спрашивает он.
– Запакуйте, – отвечаю я. Не хочу отвлекаться от разговора с Викулей.
– Ты меня прямо смущаешь, – отвечает Вика.
А я продолжаю:
– Я хочу тебя. – Это я говорю уже шёпотом, но с характерным придыханием. По телефону, наверное, жутко сексуально выходит.
– Я так рада, Юленька, так рада, что больше не будет этого вечно ноющего «унылого говна», в которое ты превратилась в последние недели! Хочу видеть только сияющую, счастливую Юлечку.
– Я сделаю всё, что ты захочешь, – намеренно шепчу.
– Тогда я срываюсь и выезжаю.
– Люблю тебя, Викусь!
– И я тебя люблю, Юлечка!
Кладу трубку, хватаю свой айфон, и мы с отцом возвращаемся в машинку. Я сажусь на пассажирское кресло. Он заводит машину, и я неожиданно целую его в щетинистую щёку.
– Спасибо, папочка, я так давно мечтала об этом телефоне!
– Ты с твоей мамкой мечтала вытрясти из меня ещё немного денег, – бормочет он.
– А все евреи такие жмоты? – Смотрю на него и улыбаюсь.
– Тебе виднее, ты ж из наших, – отвечает папашка.
– Не знаю, – говорю, разглядывая телефон, – за собой пока такого не замечала.
– Ещё заметишь, – улыбается. – Евреечка моя кучерявая!
А у меня волосы действительно кучерявятся, особенность у них такая. Догадываюсь, в кого это.
Мне тут же приходит эсэмэс от Вики:
«Я на месте». Так быстро! Где же она была?
– Ой, пап! – говорю. – Закинешь меня в лунапарк.
– Мы же с тобой погулять хотели вдвоём. Я ж к тебе аж из Израиля приехал, – суетится он, но вижу, что с радостью сплавит меня куда-нибудь. И действительно, как ему общаться с выросшей дочуркой? Не лучше ли с мамкой пообщаться. Им, вроде как, есть о чём поговорить. А со мной… в конце концов внимание уделил, айфон купил, а дальше – каждый сам по себе.
– Ну, пап! – канючу я. Я так быстро почувствовала себя маленькой рядом с ним, как будто я вернулась в детство. Никак не могу привыкнуть, что его не обязательно слушаться.
– Это ты со своей… – Он не может подобрать слово.
– Она не моя девушка, – говорю я. – Но я её люблю. Я из-за неё себе вены резала. – Показываю запястье.
Он берёт меня за руку и внимательно на неё смотрит:
– Покажешь дорогу?
В мгновение ока мы долетаем до луна-парка.
Я бы хотела оставить папку в машине, но он как назло увязывается за мной, и мне проходится рядом с ним идти. Ну ничего, потерплю, у меня же теперь айфон есть. «И ни с кем спать не пришлось», – вспоминаю демотиватор из пабликов. Типа, все девушки продажны, и они сосут за айфоны. Не знаю, как кто, лично я сосу исключительно бесплатно, исключительно по любви. Демпингую, так сказать.
