«Какую домашку на лето? Что ты несёшь?»

– Бегом бы позанималась. – Её мамка, что, заставляет бегать по утрам? Не узнаю Вику, мне казалась, она такая фанатка здорового образа жизни. У неё же идеальное тело. Думаю о ней, и у меня даже слюнки текут… ну, и ещё кое-что. Я всё время теку, но я уже привыкла. Хочу, чтобы она мне поскорее отлизала. Я уже заслужила – полдня в шкафу сижу.

Эсэмэс от мамки:

«Юль, ты когда будешь?» А что я ей отвечу?

«Не знаю», – пишу я, и такой смайлик сомневающийся.

– Ладно, занимайся. – Её мамка выходит из комнаты, а Вика поворачивается ко мне и смотрит прямо на меня в щель между створками шкафа. Она прижимается к шкафу всем телом и шепчет: – Ну что мне с тобой делать?

Я прижимаюсь в створке с другой стороны и отвечаю:

– Любить и не задавать лишних вопросов.

– Да я и так тебя люблю.

– Как Сашку? – спрашиваю я.

– Да нет… – отвечает она. – Сейчас мне кажется, что даже больше.

Это так трогательно!

– Как же давно я ждала этих слов! Я сейчас заплачу.

– Не плачь, моя ласточка, а то предки услышат, что ты в шкафу.

«Скорее бы ночь», – думаю я и зарываюсь в ворох её вещей. Они все хранят на себе запах её стирального порошка и туалетной воды. И меня прямо пьянит этот запах. Обожаю её, обожаю всё, что с ней связано!

Вика уходит ненадолго, а потом притаскивает из кухни яичницу и садится кушать напротив шкафа, будто это телевизор или ноутбук.

– Будешь? – приоткрыв дверцу, спрашивает она.

– Ага, – киваю я. – Если ты меня покормишь.

Она отрезает кусочек яичницы ножичком и протягивает мне его на вилке. Я ем прямо из её рук. Самая вкусная глазунья, что я когда-либо ела.

– Спасибо, – шепчу я.

– Это тебе спасибо. – Она отрезает кусочек бекона и протягивает его мне. А мне так смешно становится! Поселилась в шкафу, писаю в баночку, ем из ложечки (из вилочки).

– Ты чего ржёшь? – спрашивает Вика.

– Просто тебя люблю, – отвечаю.

– А это смешно?

– Жить в шкафу, – говорю. – Вот что смешно.

– А, ну да, – улыбается она. – Считай, что ты у меня поселилась. Тебя, кстати, часто выгуливать надо?

– Как хочешь, – отвечаю, проглатывая очередной кусочек бекона.

– Если ты голодная, я ещё принесу, – говорит Вика.

– Ты меня что, откармливаешь? – И тут её пробивает на смех, и я смеюсь вместе с ней.

+++

Темнеет, а я всё ещё не выхожу з шкафа. Я тут весь день просидела. Столько всего о себе узнала! Оказывается в шкафу не так-то плохо, и вообще, довольно удобно, я бы здесь и осталась. Шучу, конечно. Но в свою кровать Вика меня пока не приглашала. А я же целый день этого жду. Скоро её родители лягут спать, и можно будет выйти. Не знаю, хочу ли я домой. Хотя-а-а… что там делать? Лучше остаться здесь рядом с ней на всю ночь. Мысли о ночи страстного лесби-секса не дают мне покоя. Похоже, я никогда не натрахаюсь, это невозможно. Я неисправимая, влюблённая дурочка.

Наконец, в комнате включается свет, и я слышу, как щёлкает замок межкомнатной двери. Вика закрылась. Ну, наконец-то! Она лениво открывает шкаф и сидит, устало на меня смотрит.

– Вылезай, – говорит.

– Нет, – отвечаю, – мне и здесь хорошо. Мне тут понравилось. Можно, я у тебя жить останусь?

– Можно. – У Вики уже нет сил смеяться, и поэтому она лишь улыбается мне.

– Домой меня отправишь? – спрашиваю.

– Ты что, сдурела? – Её глаза округляются. – Я целый день на взводе, целый день знаю, что у меня в шкафу сидит полураздетая красотка, и я только ночи жду. Никуда ты не пойдёшь, я слишком долго тебя хочу.

– Спасибо, – говорю. – Так приятно от тебя это слышать!

– Знаешь, я подумываю: а может, и мне сказать родакам, что я лесбиянка, ну, или хотя бы бисексуалка? Тогда не придётся заставлять тебя по шкафам сидеть.

– Да мне и тут неплохо.

– Вылезай, давай! – Она хватает меня за руку, буквально силой вытаскивает из шкафа, заключает в объятия и целует. Она несколько раз целует меня в губы, после чего медленно опускается ниже и целует в шейку.

– Что, прям сейчас? – шепчу я между поцелуями.

– А когда же ещё? Я слишком юная, чтобы ждать. – Вика выключает свет в комнате и включает ночник. Мы ложимся на кровать и продолжаем целоваться, утопая в подушках и тяжёлом зимнем одеяле. Мы целуем друг друга в губы и в плечи, сиськи, руки, гладим друг друга. Мне хочется зацеловать всё её тело, но Вика мне не позволяет. Она ложится на кровать, расставляет ножки и прижимает меня лицом к своей писюльке. Но мне уже, честно говоря, поднадоело ей лизать. Не думала, что когда-то такое скажу, вернее, подумаю.

– Вик, я так устала за день! – пытаюсь намекнуть я ей.

– Лижи, лижи, ты ж это любишь, я знаю.

«И правда, она всё обо мне знает». Я прикасаюсь губами к её «горошинке» и испытываю дикое возбуждение внизу живота. И куда подевалась усталость? Я вставляю в себя пальчик и безбожно сама себе дрочу. Пальчик другой руки – в её «кисульке», я её мягко массирую изнутри.

Я не знаю, как там что называется, но там, в её щёлочке дофига всего есть и всё такое чувствительное. Её «кисульку» можно исследовать вечно. А всё что снаружи: половые губки, складочки, «бусинка» – это я ласкаю язычком. Медленно и нежно, с любовь.

========== Глава 10 ==========

– Как же я тебя люблю, Юлечка! – тихо посапывает Вика. А я не могу ответить: я же лижу у неё в этот момент. Прижимаюсь губами к её клитору и продолжаю массировать её писюшку изнутри. Это так сексуально, так возбуждающе!

– Юлька, ты всё-таки сделала из меня лесби. Поздравляю – теперь я тоже люблю девочек.

– Это ты сделала из меня лесбиянку, – говорю и резко возвращаю свои губы на её «кисулечку». Моя самая любимая «киска» на свете! Обожаю её, каждую складочку на ней, каждую щёлку! Она – идеал, она – совершенство!

– Не отвлекайся. – Она ещё сильнее прижимает меня к себе.

– Люблю тебя, – шепчу.

– И я тебя люблю, Юлечка. – Вика резко поднимает мою головку, гладит меня по волосам и целует прямо в губы. Похоже, она долго терпела и тоже хотела бы занять чем-то свой ротик, кроме этих пустых разговоров. Она нежно берёт меня за руку и лижет и сосёт мой палец – тот, который был в моей «киске». А я целую и сосу тот пальчик, что был в ней. А после мы меняемся местами. Теперь уже я лежу на спине, а она нежно сосёт мои половые губки.

– Я хочу кончить, – тихо постанываю я.

– Я постараюсь, – говорит Вика. Её язычок и губы на моей «бусинке», а её пальчики во мне, и она делает ими какое-то странное повторяющееся движение, на пике которого я дико перевозбуждаюсь. Мне кажется, я сейчас уссусь или кончу, ну, или всё одновременно. Это сквирт называется, я же умненькая девочка, я дофига чего знаю. Интересуюсь своим телом и его возможностями.

– Вика, я сейчас не выдержу, – говорю ей.

– Я лижу тебе не для того чтобы, ты сдерживалась.

А мне хорошо, мне так хорошо, что сил не осталось держаться!

– Я сейчас закричу, – шепчу я ей.

– Только попробуй! Родители спят в соседней комнате. – Она закрывает мне рот рукой.

– Обожаю тебя, – шепчу я, пока она мне дрочит.

Мы переворачиваемся в позицию 69, мы лежим на боку. Её писюлька перед моими глазами, я ласкаю её своими пальчиками и дотягиваюсь губами. Моя «девочка» перед её лицом. И я чувствую её поцелуи на своих бёдрах.

Такой кайф! Это может продолжаться вечно, а не те привычные 15 минут с Сашкой (а то и меньше). И главное – наконец-то мы можем говорить во время секса. Но говорить не очень хочется – слишком сильный кайф.

Мы ещё долго просто лежим в обнимку. Она прижимает меня к себе и целует в плечико. А я, счастливая-счастливая, довольная-довольная, засыпаю, наконец, в её объятиях.

– Юлька, ты моя радость, ты моё счастье, ласточка моя, – шепчет она мне на ушко. На мне нет трусиков, и на ней тоже.

– А если твои родители зайдут… – бормочу я сквозь сон.