Это помешало ему обдумать ситуацию до конца и сориентироваться.

Когда жжение чуть отступило, и Обито смог подняться, Мадара усмехался, а мальчик в плаще стоял и смотрел на Обито не мигая, как хищник следит за жертвой.

— Ты был плохим учеником, Обито. Но теперь у меня есть другой — более талантливый и более целеустремлённый, чем ты. Познакомься, это Тоби.

— Тоби?! — Обито удивился так сильно, что… удивился вслух.

Внутри всё подобралось.

Это что ещё за розыгрыш? Иллюзия? Если это иллюзия, то провальная. Удивить он Обито удивит, но пронять — не проймёт.

Теперь Обито понял, что это молодой он сам, хотя сначала показалось… нет, показалось. Ну и чего Мадара этим хочет добиться? Что за дешёвый трюк?

— Тоби, давай, — скомандовал Мадара.

И Обито погрузился во тьму.

Сквозь тьму прорезался тонкий свет — и распался на цветной спектр обрывков картинок. Вот Обито бежит между какими-то домами куда глаза глядят, вокруг ночь. На пути попадается пьяный, вывалившийся из ярко-жёлтого проёма двери трактира, Обито едва не врезается и огибает его. Вот молодой Мадара, совсем не такой, каким его Обито впервые встретил, протягивает ему руку и помогает подняться, а затем что-то беззвучное говорит и куда-то ведёт. Они оказываются в пещере, Обито не может определить, какой, ему кажется, что раньше он её не видел. После этого Обито видит себя словно в бою, уклоняется от ударов… Мадары. Совершенно избитый, он падает на землю. Мадара… учит его чему-то.

Тут Обито впервые убеждается, что был неправ.

Он понимает, что впервые в жизни закован в иллюзию.

И Мадара учит вовсе не его. Тот обучает управлению шаринганом кого-то болезненно похожего на Обито.

В какой-то момент Обито видит со стороны настоящего себя: он валяется на поляне на земле, его спину лечит Сакура, рядом ошивается Какаши. В голове негромким эхом раздаётся голос Мадары:

— С помощью техники печати кукловодов я буду помогать тебе: помогать сохранять концентрацию, контроль над несколькими объектами гендзюцу сразу, снабжать тебя чакрой. Твои способности уникальны — я не знаю никого из обладателей мангёкё шарингана, кто владел бы гендзюцу в таком масштабе и мог подчинять себе сразу несколько целей без зрительного контакта, чтобы достаточно было лишь самому держать всех жертв в поле зрения. Однако ты ещё слаб, твоё тело не может обеспечить чакрой силу твоих глаз. Без дополнительной подпитки ты умрёшь, не продержавшись и минуты. Поэтому я помогу тебе: я дам тебе возможность отомстить. Твоя цель того стоит, ты заслуживаешь этого права. А взамен ты поможешь мне.

Сакура вдруг замирает, словно парализованная. Какаши бросается на неё и вонзает в неё ниндзято несколько раз — та даже не успевает ничего сообразить. Затем испачканный в крови Сакуры меч пронзает спину Обито. В голову отошедшего от них Какаши летит огромный камень, и тот валится без чувств.

Тот, кого Мадара назвал Тоби, подходит к пригвождённому мечом к земле Обито. Он колеблется. Затем берётся за рукоять меча с намерением достать и нанести уже смертельную рану, но передумывает и убегает — лишь потревоженный им ниндзято, чуть шевельнувшийся в ране, заставляет Обито очнуться…

… Совсем.

Ощущение иллюзии сбрасывается. Следующее, что Обито видит: мальчик с чёрными растрёпанными волосами и решительным выражением лица подходит к нему и направляет в его левый глаз кунай. Обито по-прежнему не может двинуться, словно связан.

Тоби действительно, наяву медленно выкалывает ему левый глаз, Обито стискивает зубы и хрипит от боли, стиснутый гендзюцу, не дающим пошевелиться и противостоять. Рука Тоби дрожит. Сейчас ещё одно такое движение — и будет темнота. Навсегда. Нельзя этого допустить!

«Камуи всё равно больше не будет. Глаз, которые на это способны, больше нет», — приходит за этим мысль.

— Что ты там так долго? Верни себе своё! — подначивает Мадара Тоби.

Рука того снова вздрагивает, Обито кусает себе щёку, чтобы не выть. Уже после этого Тоби берёт себя в руки и извлекает кунай.

Проклятие! Не двинуться!

Око за око. Всё это выглядит как какой-то страшный фарс: Обито по частям убивает словно он сам — украл его внешность, роль, украл его имя… Даже плащ — словно старый его.

Кровь течёт по щеке на грудь так сильно, словно стремится вытечь вся. Обито дрогнет и пытается разрешить своему телу чуть подлечиться за счёт остатков чакры, но чакра ему больше не повинуется. Она подчинена этому сопляку, прихвостню Мадары. На секунду Обито готов поклясться, что на лице того мелькает «Что я наделал?», но воля и ненависть мальчика оказываются крепче, чем на первый взгляд: он заводит кунай за плечо в замахе, готовясь бить в голову. Все его движения медленные — очевидно, из-за необходимости постоянно сохранять концентрацию для удержания Обито в капкане.

Обито хватает этих секунд, чтобы вздохнуть и приготовиться. Смерть находит шиноби в обстоятельствах и похуже, особенно нукенинов. Обито слишком долго играл с судьбой — выживал там, где никто бы не выжил. Теперь и его везение закончилось.

Наконец, этот момент настал: рука Тоби дёрнулась, и мир перед Обито стал стремительно заваливаться набок. Напоследок мир обнимал его тело, больше не скованное иллюзией, и кричал в ухо почему-то голосом Ханаби:

— Кай!

Перед всё ещё работающим зрением возник её силуэт — со спины. Странно, Обито не было как-то особенно невыносимо больно, во всяком случае, новой боли не появилось. Глаз выхватил из окружающего резкие движения: Мадара успевает среагировать на то, что происходит с Обито, не сразу, но сейчас уже швыряет в эту сторону куройбо, словно пытаясь развеять образ Ханаби.

И Обито вдруг приходит в себя от одновременного с этим крика: «Кайтен!» — глохнувшего в маленьком вихре, возникшем на месте Ханаби.

Несколько куройбо, со звоном отбитые тем, летят в стороны. Вращение замедляется, и через мгновение становится ясно, почему.

Один куройбо достигает цели. Обито уже на ногах и смотрит помертвевшим взглядом на чёрный шест, торчащий по диагонали из груди Ханаби, лицо её отвёрнуто от него, и Обито решает, что поворачивать то не стоит.

Время для Обито замедляется. Он стоит над ней, словно снова челюсти капкана иллюзии сомкнулись вокруг, словно больше не пошевелиться, открытый для любых ударов.

Какаши садится, потирая вывернутую шею, сомневаясь, что вообще когда-нибудь сможет заговорить. Первое, что он видит, оглядевшись: Обито стоит, а затем валится на землю без всякой видимой причины.

Некоторое время и незаметная смена места наблюдения требуются Какаши, чтобы всё-таки эту причину разглядеть, а вернее — несколько причин.

Мадара — кажется, Мадара, изменившийся, — а рядом с ним кто-то ещё. Кровь на лице Обито. И у его ног — тело Ханаби с остекленевшим взглядом и шестом в груди.

Какаши не нужно объяснять, как от такого зрелища можно потерять сознание. Остаётся надеяться хотя бы, что причина тому действительно не рана в голове Обито, а вид девушки, лежащей на земле. Какаши старается не думать о ней, а думать только об Обито — старая привычка АНБУ: беспокоиться стоит лишь о живых. Впрочем, Какаши регулярно нарушал как раз это правило. Но не сейчас. Сейчас это было бы смертельно.

Незнакомый Какаши парнишка в чёрном плаще склоняется над неподвижно лежащим Обито. Кто он? Какаши его не помнит. Почему тот рискует стоять к Мадаре спиной? Какаши чует опасность — жжение проносится вниз по позвоночнику.

— Поторопись, — резко бросает Мадара. — Или твоей решимости недостаточно, чтобы завершить начатое и вернуть себе то, что твоё по праву?

Парнишка тянется рукой к лицу Обито — и Какаши кажется, что он знает, что тот собирается сделать.

Мадара не выдерживает и подходит ближе — вероятно, чтобы закончить всё самому. Какаши формирует печать.

Но его техника не успевает вырваться.

Рука Обито выбрасывается вперёд и стальным тросом хватает горло наклонившегося над ним Мадары. Одновременно с этим тело того растворяется в воздушной спирали, словно в кислоте.