====== Фрагмент LII ======

Iʼm just the boy inside the man

Not exactly who you think I am

©*

Стоя на берегу океана и вцепляясь пальцами ног в гальку, он чувствовал, что ещё минута промедления — и гнев и жажда действия спалят его изнутри.

Обито смотрел в одну точку — в горизонт, как будто там были ответы на его вопросы.

Берег Страны Огня был пуст, но шумен от волн и сер без солнца. Ветер бился в тело, но голову не остужал. Мелкие капли оседали на висках — а прохлады всё равно не было.

Интуиция хоть и была свирепо загнана в дальний угол и под замок, но пробивалась оттуда воплями: «Остынь!»

Обито смутно догадывался, что рано или поздно придётся ей повиноваться. Он продолжал сверлить глазами точку на горизонте, напрягая шаринган до такой степени, что, казалось, у него на лице выступают вены, как у бьякуганщиков. Шаринган не видел, но Обито знал — ему нужно туда. Руки чесались, сердце неслось вперёд, но ему пока хватало разума держаться. У него больше не будет шанса. Эту миссию он запороть никак не мог.

У Обито был личный крайний способ привести мозги в порядок.

Он прибегал к этому в молодости — потом считал ниже своего достоинства, было неловко перед самим собой.

Обито забирался туда, где выше всего, и падал вниз.

Сначала казалось, что сердце разорвётся, глаза слезились, дыхание захватывало — и Обито в эти моменты зло вспоминал лыжную маску — как бы она пригодилась, — и наслаждался тем, что её нет, — мстил себе.

Потом он научился уходить в Камуи уже совсем у самой земли.

Потом — стал падать спиной и с закрытыми глазами, втайне надеясь, что когда-нибудь не рассчитает.

Идеальный способ умереть, разве нет?..

Полная свобода. Ни тяжести камней, ни боли от ран, ни задыхаться в воде, ни терять голову от яда. Последние ощущения — восхитительной скорости.

Но чутьё никогда не подводило, — или Обито хотелось так думать. На самом деле в какой-то момент приходил образ Рин: она тянула к нему руки. Обито пугался до маленьких взрывов в ушах, чертыхался и телепортировался. Потом он лежал в измерении бетонных блоков и пытался отдышаться, сжимая мокрые ладони. Кроме него, ей не на кого рассчитывать. Кроме него, её никто не спасёт. Он не имеет права относиться к своей жизни так наплевательски. Его жизнь — это её жизнь. Он должен вынести всё, иначе он чёртов слабак.

Поэтому с полётами было покончено. Обито объяснил себе это тем, что повзрослел.

Но сейчас это был, похоже, единственный способ снова прийти в себя.

И лучше бы он этого не делал.

Обито с трудом припомнил местность возле одной из удобных гор с крутыми склонами, вершины которых терялись в белых воздушных комках влаги.

Пара километров, около сорока секунд. Он постарел: во время полёта раза четыре порывался уйти в Камуи и на пятый — едва смог.

У самой земли он не увидел рук Рин. Но зато со свистом получил пощёчину от Ханаби — и это было сигналом к телепортации.

Бетонный пол встретил его спину неласково, но он почти не почувствовал. Правая щека словно горела на самом деле.

Оказывается, молчанием тоже можно оглушить — и тишина может быть твёрдой. Только она, казалось, поддерживала сейчас Ханаби в вертикальном положении, обступив со всех сторон и давя на бока. Иначе она бы — в лучшем случае — сползла вниз.

В какой-то момент ей стало так невыносимо страшно здесь — запертой одной так глубоко за стенами, которые не мог преодолеть даже бьякуган, — что по сравнению с этим страхом даже страх потери Обито, смерти Обито, померк и съёжился в комочек за границами сознания — где-то в углу бомбоубежища. И теперь он караулил её оттуда, подстерегал момент, когда паника клаустрофобии и злость на Обито пройдут, — чтобы напасть.

Ханаби не собиралась ему поддаваться. Но и тот наверняка не собирался её спрашивать.

Поэтому она пулей вылетела по лестнице и захлопнула люк, запирая там, внизу свои пустые мечты. С этим громким стуком невидимые стёкла розовых очков разлетелись в пыль, раня осколками сердце; главное, что не глаза, её основное оружие. Она шиноби. Шиноби без сердца обойдётся, а без силы — никак.

Ханаби проверила замки — не просочится ли этот ядовитый страх наружу, — и на ватных ногах направилась прочь. Через несколько шагов она почувствовала, что падает.

И что чьи-то руки подхватывают её, как недавно она — спасённую девочку.

Сквозь пелену перед глазами она отметила тёмные волосы — увы, забранные в высокий хвост. Однокурсник Хинаты.

Ханаби стало жутко стыдно за проявленную вот так глупо слабость, и она тут же попыталась выкарабкаться.

— С тобой всё нормально? — удивлённо спросил он, беспрепятственно выпуская её.

— Да, благодарю вас, — она заставила себя вежливо поклониться.

— Тебя проводить? — уточнил тот больше из чувства долга, чем с энтузиазмом. Было видно, что тратить на неё время ему ничуть не хочется.

— Да, — вдруг неожиданно для себя ответила Ханаби. Она внезапно осознала, что ей совсем не в радость быть сейчас одной, а Хината наверняка занята.

Шиноби не смог подавить вздох досады. Он вынул одну руку из кармана, сжал ладонь Ханаби и повёл её.

— Эй! А откуда вы знаете, куда мне идти?

— Если бы ты не теряла сознание посреди улицы, то я бы отвёл тебя домой. Но сейчас тебе явно нужен медицинский осмотр, так что мы идём в госпиталь. Хотя если б ты всё-таки позволила тебя отнести, то было бы гораздо проще, — ворчливо закончил он.

Ханаби решила, что это не выглядит как вопрос, а потому отвечать не обязательно. Следующие несколько минут они шли в молчании — шиноби попался неразговорчивый и думал о чём-то своём. Ханаби извелась и наконец сделала попытку завязать беседу:

— Говорят, много потерь?

— Угу, — подтвердил шиноби. Как же его всё-таки зовут? Спрашивать неудобно.

— Меня зовут Хьюга Ханаби.

— Я знаю.

И снова молчание.

— А вас? — сдалась Ханаби.

— Нара Шикамару, — безэмоционально ответил он, даже не повернувшись и не вынув вторую руку из кармана.

— Я к чему, — замельтешила Ханаби, — если потерь много, а… — она запнулась на слове «Мадара», — враг может напасть в любой момент… то ведь есть шанс, что на передовую будут призваны все шиноби в возрасте шестнадцати лет?

— Вероятно, — ответил Шикамару, никак не развивая тему. И беседа, и Ханаби явно казались ему невыносимо скучными. Это сильно било по самооценке и заставляло волноваться и стесняться.

— Так вот мне завтра уже семнадцать! * — выпалила Ханаби.

— Ясно. С наступающим, — скупо отреагировал высокомерный спутник.

— Я не напрашиваюсь на поздравления! — рассердилась Ханаби, но тут же поумерила пыл. — Я бы хотела попросить вас поговорить с Хокаге-самой — я видела, она к вам прислушивается… Шикамару-сан, пусть меня тоже призовут на фронт! Хокаге-сама ведь может отдать приказ моему отцу — и он не имеет права ослушаться?

— Зачем тебе это? — он по-прежнему не смотрел на неё.

— Мне надоело отсиживаться в тылу. Как я смогу защитить свой клан, если ни разу не участвовала в бою? Это мой шанс отточить навыки. А что если с отцом что-то случится? Кто будет доверять мне — ни разу не видавшей сражений?

— А как ты собираешься сражаться без опыта? — обрубил он её резонным вопросом. — Ты будешь только мешать.

— Я… знаю слабости врага, — местами дрожа, местами твёрдо произнесла Ханаби.

Шикамару наконец взглянул на неё, подняв бровь.

— Что ты имеешь в виду? — недоверчиво и нехотя обронил он.

— Я… кое-что знаю. Это может помочь нам одержать победу.

— И всё-таки, — чуть поднажал Шикамару.

— Я расскажу, если вы обещаете ответить на один вопрос… — проговорила она и спешно уточнила: — Подробно.

Шикамару остановился и уставился на неё с недоумением, снова держа обе руки в карманах и чуть прогибаясь вперёд.

— Валяй, — через некоторое время согласился он.

Ханаби набрала в грудь побольше воздуха, решаясь.