Какаши не просто подвёл его — предал. Либо оказался не более чем бесполезным шиноби, на деле не способным ни на что. В конце концов, он должен был предвидеть поступок Рин — или хотя бы среагировать вовремя, убрать чидори! Для чего ему был дан шаринган, чёрт возьми?!

Гений выпуска. Позор мира шиноби.

Обито не был уверен, что в нынешних обстоятельствах ему повезёт выжить. Только это и толкнуло его на внезапный откровенный разговор, так же как недавно с Сакурой. Он должен был узнать. Шанса больше могло не представиться. Ко всему прочему, в такой непривычной ситуации, когда его жизнь сильно зависит от других людей, приходилось вести себя максимально покладисто. И неплохо было бы засунуть обиды подальше. Он должен выжить во что бы то ни стало.

Ради Рин.

====== Фрагмент IV ======

Из-за отсутствия света он потерял счёт времени. Время сгустилось в вязкую тягучую массу, Обито барахтался в ней, как муха, и с каждым вдохом, с каждым стоном всё больше тонул. А вслед за ним, словно прикованная к нему цепью, шла ко дну надежда когда-нибудь выбраться.

Пустота вокруг, пустота внутри. Разбавить видения из молотом стучавшего в виски прошлого было нечем. Темнота раз за разом засасывала Обито в свои кошмары, лишь изредка отпуская отдышаться.

В эти короткие моменты он почти с наслаждением воспринимал отдающуюся в костях, кислотой разъедающую мышцы и просачивающуюся сквозь кожу в бинты боль. Даже голова раскалывалась почти приятно. Это было лучше подобного его предыдущей маске круговорота многократной подряд, изводящей его до предела смерти Рин.

Со дня того жуткого пробуждения в темноте анестезию ему больше не вводили, оставив на растерзание всей на свете боли. Сочувствие кончилось. Обито их не винил, лишь крепче стискивал зубы.

Одновременно под повязками страшно чесалось. Так, что хотелось лезть на стенку. Рин всегда говорила, что если чешется, значит заживает. Обито смутно догадывался, что тут не обошлось без преимущества клеток Хаширамы. Вряд ли в ином случае ему бы ещё пришлось дышать. Однако спасибо Мадаре за весь этот ад говорить не хотелось. Кто его вообще просил. Сам Обито бы предпочёл умереть тогда, когда ему было положено. Судьба явно пыталась его уберечь от ещё более худшего, пока Мадара ей не помешал.

Во время того, как сам тоже восстанавливался в госпитале, Какаши приходил регулярно. Сначала приносил какую-то еду, но узнав, что Обито уже давно в ней не нуждается (чёрт с тобой, всё же спасибо, Мадара), перестал. Обито уже жалел, что признался в этом. Может быть, тогда он приходил бы чаще — и чаще выдёргивал его из цепких объятий кошмаров.

Периодически чьи-то руки ощупывали его, перевязывали. Редко, гораздо реже, чем приходил Какаши. Обито точно не мог сказать, Сакура это или нет: здороваться с ним не утруждались, о самочувствии не спрашивали.

Вскоре Какаши начали давать миссии, он мог не появляться по несколько — кажется, дней. Существование Обито всё больше стало походить на цукуёми Итачи. В бытность Акацуки он потратил немало времени на изучение способностей соплеменника, движимый, в основном, отчаянной завистью. Его шаринган так и не смог довести гендзюцу до такого уровня, с Сусаноо и аматерасу и вовсе было никак, поэтому Обито Итачи втайне недолюбливал. Борьба с этим преимуществом напоминала ему его вечные детские попытки превзойти Какаши, в связи с чем внутренне приводила его почти что в бешенство. Однако с виду Обито приходилось оставаться абсолютно хладнокровным, каким и надлежало быть главе организации, благо маска облегчала эту задачу.

Он не раз повидал, что происходит с жертвами Итачи, которым не посчастливилось удержаться в его цукуёми хотя бы три секунды. Однако на себе проверить даже в лёгкой форме и ради интереса всё же не решился. Что-то подсказывало, что доверять до конца Итачи вряд ли разумно. В отличие от самого Обито, которому его несчастье придавало сил, Итачи производил впечатление человека, несчастного до полного безразличия к сохранению собственной жизни, до полной беспринципности в отношении всего, что не касалось Конохи. Обито, похоже, в понимании Итачи был вынужденным, необходимым злом. Лишний раз оказываться перед ним беззащитным не хотелось. Однако Обито смог составить довольно полное впечатление о его способностях и без непосредственного участия.

И он готов был поклясться, что выглядело его цукуёми именно так.

Временами собственный разум играл с ним настолько злые шутки, что начинало казаться, будто перевязывает его не очередной бесстрастный медик, а сама Рин. Как всегда, чувствуя его боль, она шептала: “Потерпи”, – и он готов был терпеть что угодно и сколько угодно, только чтобы продолжать слышать заботливый голос. Её нежные руки скользили по телу Обито, где нужно — грея чакрой, где можно — гладя. Эти ласки граничили с тем, о чём тринадцатилетнему мальчику совесть не давала и мечтать.

Обито решил, что лучше будет таким видениям отдаваться до конца, пусть на краешке сознания и продолжала болезненно пульсировать мысль о нереальности происходящего. В эти моменты он был настолько же нестерпимо счастлив, насколько мучительным наступало потом отрезвление от очередного видения с молнией, пронзающей сердце Рин.

И вот это, последнее, повторялось, повторялось и повторялось. Будто он мог забыть!

В конце концов обессиленному этой перемалывающей душу мясорубкой Обито удавалось забыться тяжёлым, как огромный камень, сном.

Комментарий к Фрагмент IV Саундтрек к части: Skillet – Falling Inside The Black

====== Фрагмент V ======

Из открытого, видимо, нараспашку окна тянуло дождём. Похоже, Какаши, уходя, забыл закрыть. Последние двое суток стояла ужасная жара, и вот не выдержала, взорвалась, разлетясь в разные стороны ливнем. Отчаянно скрипела швыряемая ветром туда-сюда рама. Капли долетали до лица Обито, он рассеянно слизывал их с губ. Встать и закрыть окно не было сил. Обито терпел, мёрз, старался отвлечься и подумать над своим положением, пока голова была на редкость ясной. Стратегия никак не хотела вырисовываться, он перебирал и забраковывал варианты один за другим.

Скрипнула дверь.

Тишина.

Два осторожных шага.

Ещё скрип.

Щелчок мягко закрывающейся двери.

— Я принесла тебе воды… — тихий, как будто неуловимо знакомый голос. — Боже, как здесь холодно!

Звук закрываемого окна.

Что происходит?

— Как ты?

На тебе. Неужели в этом голосе слышится забота?

С левого бока матрац чуть просел. Обито почувствовал, как что-то прижалось к его бедру, да так и осталось.

— Сегодня отец сказал, что моё будущее в качестве шиноби под вопросом… Я совсем забросила тренировки… — Говорящая, казалось, и не ждала ответа на предыдущий вопрос. Будто сама с собой.

У Обито внутри что-то неприятно кольнуло. Скверно ощущать себя мебелью. Между тем волнение нарастало.

— Я… — голос осип от долгого молчания, возникла необходимость прокашляться. — Очень признателен, но… я тебя знаю?

Послышался звук резко втягиваемого воздуха. Выдох не последовал.

Обито ждал. Секунда, две, три, пять… Да что такое.

— Ладно, глупый вопрос.

Что-то коснулось его пальцев. И внезапно крепко сжало.

— Наконец-то!

Тут уже Обито совсем опешил. Стиснул кулак другой руки, впился ногтями в ладонь. Галлюцинации перешли на новый уровень? Нет, вроде больно.

— Я всё ещё не по…

— Тсс!

В коридоре стали различимы гулкие шаги. Девушка бесшумно вскочила с койки и будто растворилась во влажном воздухе палаты.

Шаги миновали дверь Обито и медленно утонули в глубине коридора. Снова долгая тишина. Только он уже решил, что окончательно спятил, и едва не выругался вслух, как тот же голос прошелестел:

— Дежурный… Обход в десять часов. Совсем забыла.

Значит, Обито лишний раз даже не проверяют. Запомним, пригодится. Так что же это за посетительница?

— Я чувствую себя дураком. Кто ты такая?

Девушка то ли хихикнула, то ли кашлянула.