— В столь долгом путешествии он будет лучше Мефа… Хотя я все еще выбираю. Они с Виктором одного уровня — лучшие из лучших. Можете доверять Шилову, как мне самому.

Гроттер с вежливым интересом рассматривала Стражу. Шилов оказался ее ровесником; он был стройный, гибкий, вид имел крайне презрительный — а еще Таня обратила внимание, что на двух пальцах его левой руки отсутствуют крайние фаланги.

— Ее Величество желает рассмотреть внимательнее? — хрипло отозвался Страж.

— Не стоит, — Гроттер проигнорировал колкость, и переключилась на следующего.

Возраст Чимоданова также соответствовал ее. Это был невысокий, крайне широкоплечий парень с коротким ежиком вместо волос, чем-то похожий на гнома… За плечами Петра многозначительно высовывалась секира.

— Поскольку королеве нельзя без придворной дамы, таковой станет Прасковья, — сообщил начальник Тайной Стражи.

Вперед вышла крайне худая, бледная темноволосая девушка в ярко-алом мужском костюме — у Татьяны даже в глазах зарябило… Как и все присутствующие воспитанники Арея, вид она имела крайне презрительный и надменный…

В их свите были и другие: Эссиорх, подданные Гломова с Пустошей Ловус и Аспурк… Матвей Багров, с его камердинером Генрихом «Безглазым» и мрачным телохранителем Тарлантуром — некогда еще одним учеником Арея.

…Впереди ехали четверо всадников, утянутые в черное с серебром: черный цвет символизировал принадлежность к императорскому дому — или же особую близость к нему.

Красивая молчаливая девушка на белом скакуне. Однорукий, ослепленный на один глаз человек на черном иноходце… Громила на огненно-рыжей лошади — и возглавлял их статный мужчина с жестоким непроницаемым лицом, на коне бледной масти.

Бейбарсов всегда любил символизм… И ответственно подходил к поездкам в Священные земли.

Сегодня ты открыто признал свои намерения, император Некрома.

В своей гордыне…

Что принесешь ты, император Некрома?

========== Часть 13. Святой престол ==========

Если бы не волнения о сыне, Таня получила бы большее удовольствие от поездки.

Гломов с приближенными травили байки, на которые, в основном, отвечал наглый и хамоватый Чимоданов. Уже к концу первого дня пути эта компания буквально спелась, и благополучно подкалывала всех остальных странников. Более всего от подколов страдали беззлобный Эссиорх и, как ни странно, Шилов…

Тартарианец был в бешенстве. Шуточки отчасти прекратились после того, как во всех четверых полетели дротики — а Петр благополучно улетел в кювет.

Эссиорх почти весь путь пребывал в философских размышлениях о семье и службе престолу. Тарлатур также ехал молча, а все остановки точил кинжалы…

Багров с Бейбарсовым периодически обсуждали насущные государственные проблемы — за два года отсутствия многое переменилось; и многое из этого прошло мимо Матвея…

Прасковья за всю дорогу не произнесла ни одного слова. Нет, она не была немой — она ненавидела разговоры, и Таня к ней не лезла. Пожалуй, она немного тосковала по Дафне, ее понимающему спокойствию, преданности и состраданию.

Несмотря на внешнюю отчужденность, Прасковья не была холодна. Она с интересом наблюдала за происходящим. Она… кипела. Неосторожная фраза, брошенная тем же Петруччо — и он чуть не получил кинжалом между глаз: спасла только безупречная выучка Арея.

Ночевали они либо в замках вассалов, либо в трактирах — они были непритязательны. Если выпадал второй вариант, люд был до одури счастлив… Больше всего, правда, от встречи с королевой: Тане все еще не забыли «милосердие к изменникам». Глеба все боялись, свита его также вызывала вполне понятное опасение — а вот прекрасную королеву встречали с такой любовью, что готовы были носить на руках.

Прасковью это вполне устраивало: находилось огромное количество девушек, желавших приготовить для правительницы ванную, принести ужин (который, правда, следовало проверять на наличие яда), вычистить одежду.

В трактирах Прасковья ночевала в комнате с Татьяной. Она спала в одежде, ее сон был чуток, а рядом неизменно покоился кинжал…

В замках же с королевой неизменно ночевал ее муж — и порой Стражница отлично слышала все происходящее…

Таня впервые заговорила с ней на четвертый день пути.

— Шилов жрет тебя глазами, — просто сообщила Гроттер.

Их кони ехали рядом — Праша отлично справлялась с функцией личного защитника, и берегла королеву, как зеницу ока.

Во взгляде Сражницы отразилось довольство: как-никак, она была женщиной. А ведь ни для кого не являлось секретом, что предметом ее интереса оставался Мефодий — отдавший сердце милой и доброй Дафне… Ни для кого, кроме, пожалуй, Татьяны.

— А ведь вы друг другу подходите, — хмыкнула королева.

Ответ — недоумение.

— Оба… гремучие. Страстные. Вам было бы не скучно, — пояснила Таня.

Праша усмехнулась. Что правда, то правда… Скучно им не было. Они отлично понимали друг друга.

— Я не лезу к тебе в душу и не стараюсь разговорить тебя, просто… Говорю о том, что вижу своими глазами.

Прасковья промолчала.

В Эдем — Святой город — они так и въехали: четырьмя всадниками во главе темной свиты…

Глеб спешился, подал руку жене — и вместе с ней проследовал к ожидающим их у Собора Древнира святым отцам.

Император и королева Тартара по очереди приложились к руке Святейшего.

— Смерть, прибывшая на бледном коне под руку с Чумой… А с ними Голод и Завоеватель… — произнес Троил, внимательно оглядывая гостей Священных земель, — так вот, что хочет сказать нам император Тартара? Вот, что ждет врагов его?

— Я прибыл с миром, Святейший, — криво улыбнулся Глеб, — поговорить о делах насущных во благо подданных.

— Ну что ж… Добро пожаловать в Святой град, император Тартара — и его спутники.

Троил никогда не боялся сильных мира сего — он был наместником града Господа на земле. Он благословлял браки высоких особ, осаждал их амбиции, давал разрешения на те или иные их поступки… Отпускал им грехи.

Тартарианцы проследовали за главой Церкви…

— Вы пришли «за благословением», император Некрома, — произнес Троил, — но все знают, что Вам нет дела до Господа. Зачем Вы явились на самом деле?

Глеб Бейбарсов сидел перед ним, скрестив пальцы замком. На лице его застыло скучающее, отчасти презрительное выражение…

— Тени становятся длиннее. Вы сами об этом знаете, Троил — простите, я не признаю титулов… Для нас, Сильных мира сего, они ничего не стоят.

— Зачем Вы явились?

Откинувшись на простой деревянный трон, Глава Церкви с интересом созерцал монарха, ставшего ночным кошмаром всех королевств. Им ведь, кажется, даже пугали детей…

Молодой мужчина тридцати лет. Уверенный, статный, с прямой негнущейся осанкой. На лице застыло холодно-отрешенное выражение; в глазах — жестокость… Аура бесконечной тьмы — которая, впрочем, немного развеивалась, когда тот глядел на жену: это Глава отметил еще на площади.

— Как бы странно это не звучало, мне не нужна новая война. Мои притязания вполне удовлетворены — правда, в ущерб остальным странам… Прибыв сюда, я и правда хочу получить благословение себя как императора Тартара.

— Всего лишь?

— Как монарха самой огромной на материке страны. Благословение ничего не значит для меня — но значит для тех, кто стоит ниже.

Бейбарсов плевал на религию с самой высокой колокольни. Троил знал, что Леопольд Гроттер ведет работу над приходскими школами — и, пожалуй, это было единственным богоугодным делом в королевстве мрака, где Церковь использовали лишь как инструмент манипулирования народом. Знал, что активнее всех из тартарианских кардиналов Лео помогает Ратувог, более подходящий не для бумажной работы — но для того, чтобы мечом раскидывать всех, кто, по его мнению, заслуживает кары…

— Зачем мне это?.. — Глава Церкви внимательно смотрел в его темные глаза, — Ваши деяния не идут от сердца.

Глаза черные, как сама ночь.

— Затем, что Вам крайне не выгоден новый военный конфликт среди паствы. Пять, десять лет — и однажды таковой будет. Пока что все боятся моей военной силы, но все склонны забывать…