— Ты еще долго будешь принимать свои травки от малютки-камеристки? — поинтересовался Глеб, проводя пальцем по ее гибкой спине, — когда снова забеременеешь?

…Уставшие, супруги благополучно возлежали в постели.

— Дайте мне еще год, — попросила Татьяна, — а потом я произведу на свет еще пару наследников. Хочу восстановиться перед новыми родами.

— Год… Ну что ж, хорошо. По крайней мере, я смогу с чистой совестью посещать твою спальню.

Гроттер мысленно застонала — но идея вновь ходить с тошнотой и головокружением выглядела не менее отталкивающей…

Дверь распахнулась, и на пороге возник Ягун.

— Голубки, если вы задержитесь еще хотя бы на полчаса, леди Гроттер окончательно сравняется цветом с твоим платьем, Таня… Которое, как я вижу, сейчас валяется на кресле. И не стыдно такую красоту трепать?

— Ярояр… — Бейбарсов закатил глаза.

— И это все, что ты можешь сказать своему другу после долгой разлуки? — фыркнул лопоухий.

Вздохнув, император натянул брюки, и обнял наследника Севера.

— Я рад тебя видеть, — отозвался он.

— Взаимно. Ты б предупредил заранее — я б сидел в замке, а не совался на конные прогулки…

— Не люблю церемониальные встречи.

— Знаю, знаю. Танька, а ты и вправду похорошела, — хмыкнул Ярояр, разглядывая сестру.

Татьяна запустила в парня подушкой, и таки закуталась в простынь.

— Ягун, выйди… Мы сейчас спустимся.

— Если я выйду, то мы рискуем дождаться вас только через пару часов, а все проголодались и хотят есть. Так что… — Ярояр бросил рыжеволосой ее платье и сел в кресло спиной к камину, — я подожду.

Лицо Софьи, и вправду, было почти того же цвета, что и одеяние Тани.

Супруги весело разговаривали с Ярояром; Дафна с Катериной возились с малышом-принцем. Леди Гроттер же все еще не знала, как себя вести, и потому с достоинством изображала радушную хозяйку.

Она продолжала наблюдать за дочерью.

Несмотря на внешнюю любезность, ни капли любви по отношению к императору она не увидела. Дочь всего лишь играла свою роль — и играла, следовало отметить, великолепно. Она бы так не смогла.

Жесты Татьяны были отточены, ленивы и изящны. Каждый взгляд — выверен. Девочка, и вправду, стала королевой… Она поняла это в визиты дворян — но теперь, рядом с ее мужем, это еще больше бросалось в глаза. Посмотреть бы на нее в тронном зале или на торжественном приеме, в полном ее великолепии… О, Софья дорого бы отдала за такую возможность!

Сравнить с той же Катериной… Красота ее невестки была более спокойная, нежная. Лоткова одевалась намного сдержаннее, вела себя куда целомудреннее, а Таня… Таня при всем ее показном умиротворении напоминала бушующий огонь, заключенный в банку.

А эти взгляды, которыми она периодически обменивалась с мужем — куда это годится?

В изумрудных глазах сквозила усталость, вызов и ненависть… Черные были наполнены нескрываемой похотью.

И это видит весь императорский двор?!

На следующий день они совершили небольшую конную прогулку по владениям Гроттеров, приняли несколько северных баронов — а потом Бейбарсов отбыл, и замок вновь окунулся в атмосферу покоя.

========== Часть 10. Что с тобой стало? ==========

…И все границы разрушены.

Мы видели всё,

Мы слышали заупокойную мессу.

Все вопросы заданы,

Все шансы разданы.

…И всё, всё, что происходит,

Помогает нам пережить это время.

Потому что мы наслаждаемся любым горем,

И мы с радостью посмотрим на твоё падение.

(Мюзикл «Элизабет», перевод либретто).

Перед тем, как зайти в спальню дочери, Софья постучалась. Татьяна стала королевой и матерью императорского сына… Пора было прекращать считать ее девочкой, которой можно читать воспитательные лекции. Ей, Софье, теперь следовало проявлять почтительность по отношению к дочери. И следовало начать с элементарного стука.

- Войди, - повелительно отозвался низкий голос по другой стороне двери.

Таня сидела у камина и читала какой-то жутко научный талмуд. Она была облачена в свободную ночную сорочку, мало что скрывающую – и женщина покраснела, заметив многочисленные следы бурной ночи на теле дочери. Королева перехватила ее взгляд, усмехнулась, но ни капли не смутилась, к вящему ужасу леди Софьи.

- Супружеская жизнь, мама. Всего лишь супружеская жизнь.

Подойдя, жена десницы осторожно опустилась на пуф. Татьяна отложила книгу и выпрямилась – и теперь женщина с болью рассмотрела следы укусов у самой груди, отпечатки пальцев на хрупких плечах, другие отметины… Дочь не двигалась, давая возможность осмотреть себя внимательнее.

Взгляды старшей и младшей Гроттер встретились – и внезапно Софья поняла, что девушка наслаждается этим вниманием.

Боги, да что с ней стало…

- Тебе не больно? – наконец, выдавила из себя женщина.

- Уже нет. Это мелочь, мама.

- Возможно, тебе следует одеваться менее откровенно, и ты перестанешь вызывать у своего мужа вполне логичное желание…

Таня внезапно расхохоталась – громко и достаточно неприятно.

- Менее откровенно? Похоть, которую муж испытывает ко мне, главное мое богатство. Пока он желает меня, я буду его королевой. В его сердце. Я единственная, чего он всегда будет жаждать получить – и никогда не получит до конца… И ради сего можно перетерпеть и это… - девушка на мгновение обнажила багровый кровоподтек у самого бедра.

- Таня, приличия…

- Я королева, мама. Мой муж – император одной из самых могущественнейших держав на континенте, а потому я могу позволить себе плевать на приличия.

- Доченька…

- Мой муж хочет, чтобы я производила впечатление. Я исполняю его волю – не этому ли Вы меня учили, матушка? Супружескому послушанию?

Матушка…

Нет, ее непослушная, милая Танечка, и вправду была женой императора. Господи, а ведь ее еще и называют Милосердной… Сколько фальши, сколько…

- Мне кажется, я больше не знаю свою дочь, - тихо сказала Софья, - очаровательную дочь высокого северного лорда, которая лазила по деревьям, сбегала по ночам, и отличалась упрямством, добротой и чистотой…

- Корона меняет, мама. У короны острые зубья – хотя у меня, кажется, обруч в виде лозы с черными розами? В любом случае, порезаться и отравиться ядом не сложно. Тебе повезло, что отец не отпустил тебя в столицу, а оставил здесь.

Учитывая то, во что превратилась Таня… Да, повезло.

Как хорошо, что Ярояр не любит выезжать с Севера, вдруг сказала себе женщина. Потеря еще одно дитя – пусть и неродного – стала бы для нее трагедией…

- Несомненно…

Таня молчала – и чем дольше молчала, тем больше чувствовала себя неуютно Софья.

- Когда это случилось с тобой? – тихо вопросила правительница Севера.

- Что именно?

- Когда ты стала Некрома, Таня?

Рыжеволосая мрачно усмехнулась.

- Быть может, с того момента, как вышла замуж – нет? Ладно, ладно… Папа тоже недоволен, я знаю – но, в отличие от тебя, он понимает.

- Что понимает? – переспросила Софья.

Девушка посмотрела на нее, как на ребенка.

- Что нужно платить за возвышение, мама. Я не верила, но… Но плата, и вправду, окупается.

Когда женщина выбежала из ее спальни, Татьяна нехотя потянулась к стоящему на столике бокалу с вином – легким и приятным. Не следовало вести себя так с матерью, но… Но она, наконец, не играла роль и не прикрывалась никакими масками, о которых и говорил Бейбарсов.

Он был прав, черт возьми. Быть собой… Ей это нравилось.

Королева пробыла на Севере еще неделю – а потом собрала Владияра, челядь и вернулась в столицу. Впоследствии она бывала в родном доме считанное количество раз, и то – уже после смерти Софьи, преставившейся намного раньше своего супруга…

Комментарий к Часть 10. Что с тобой стало?

Странно вышло. На мой взгляд, кривовато, но хотелось получше отразить метания матери.

Вот теперь продолжение, и правда, не скоро…

А ведь интересная мысль - Глеб (“Чезаре Борджиа”) в образе Всадника на бледном коне.