– Они там хоть когда-нибудь спят? – в раздражении пробормотал Амар, кивнув в сторону Тюильри, и собрался задвинуть тяжелые шторы, но Вадье остановил его.
– Оставь, Андре. Так мне лучше думается.
Великий инквизитор сидел вполоборота к окну в массивном кресле с широкими подлокотниками и высокой спинкой, целиком скрывавшей сзади разместившегося в кресле человека, и медленно, с удовольствием смаковал прохладное белое эльзасское вино, бутылка которого покоилась в ведерке со льдом на небольшом круглом столике справа от него.
– А подумать нам с тобой есть, о чем, – добавил старик и пригубил вино. – Например, об этом англичанине. Кстати, как он поживает после перевода в Люксембургскую тюрьму? Ты ведь, если мне память не изменяет, навещал его сегодня?
– У него там настоящие хоромы, – Амар услужливо подлил вина в бокал шефа. – Я приставил двух жандармов ко входу в камеру. Впрочем, – усмехнулся он, – камерой его комнату назвать сложно. Она куда больше напоминает светскую гостиную.
– Пусть нежится, – одобрительно кивнул Вадье. – Позаботься, чтобы он ни в чем не нуждался. Потом он на всю Британию восхвалит революционные тюрьмы. В один прекрасный день нам придется заключать с англичанами мир, так что стоит работать над репутацией.
– Ты, действительно, думаешь отпустить Стаффорда? – нахмурился Амар.
– А что еще прикажешь с ним делать? Не он интересует меня, Андре, а его информатор. Судя по бумагам, найденным у англичанина, из Комитета общественного спасения идет утечка информации. И идет она, как ни прискорбно признавать, на самом высоком уровне. Будь положение менее серьезным, я даже порадовался бы возможности подмочить репутацию его членов, но сейчас не до личных счетов, как заявил бы наш общий друг Сен-Жюст. Под угрозой не только внутренние дела республики, но и военная кампания.
Вадье поднялся с кресла и подошел к окну. В освещенных окнах напротив мелькали тени.
– Каждое слово, сказанное там, – он кивнул в сторону Тюильри, – может быть доставлено прямо на стол английскому премьер-министру Питту. А уж он сумеет воспользоваться нашими секретами.
– Ты преувеличиваешь, Вадье, – покачал головой Амар, встав у окна рядом с шефом. – Вряд ли предателем является один из них.
– В самом деле? – прищуренные глаза Вадье хитро взглянули на помощника. – Ты видел бумаги, Андре? У кого еще могли находиться оригиналы, если не у члена Комитета спасения? Нет-нет, я убежден, абсолютно убежден, – с нажимом добавил он, – что один из них работает на Англию. И им может быть кто угодно. Кто угодно, Андре. Самый неподкупный, самый ярый, самый ревностный служитель республики. После истории с королевскими драгоценностями, в которую замешан наш безупречный Сен-Жюст, я уже ничему не удивлюсь.
– Полагаешь, они знают, что утечка идет непосредственно из Зеленой комнаты?
– Надо быть полным дураком, чтобы не понимать этого. А дураков среди них нет.
– Как же тогда?.. – Амар замялся, подыскивая точную формулировку вопроса, но Вадье понял его.
– Как же тогда они вообще решаются открыто обсуждать что-либо, зная, что один из них шпионит на врага? – спросил он и после короткого кивка Амара ответил: – После казни Дантона они перестали обсуждать серьезные дела на совместных заседаниях, перенеся государственную политику в гостиные и рестораны и делясь своими соображениями лишь с теми из коллег, кому безоговорочно доверяют. Пикантность ситуации заключается в том, что круг доверия у каждого из них разный. Комитета общественного спасения больше не существует, друг мой. Его место заняли несколько групп, составленных его членами. И группы эти очень скоро вступят на путь открытой конфронтации. Это окончательно уничтожит Комитет спасения, а вместе с ним и Комитет безопасности. Вот почему происходящее там, за окнами напротив, имеет к нам с тобой самое прямое отношение. Вот почему я желаю знать, кто из них строчит доносы в Лондон. И вот почему я готов был пойти с англичанином на сделку: имя информатора в обмен на освобождение и возвращение на родину, – пока не понял, что…
– Похоже, вам тоже не спится! – Насмешливый голос за их спиной помешал Вадье закончить мысль и заставил собеседников одновременно обернуться.
– Здравствуй, Бертран. Чем обязаны? – Вадье не пытался скрыть досаду, вызванную внезапным вторжением Барера.
– Я увидел свет в окнах твоего кабинета и решил составить тебе компанию, – дружелюбно ответил Барер, не обращая внимания на холодный прием.
– Как видишь, компания у меня уже есть, – Вадье кивком головой указал на Амара. – Но я рад тебя видеть. Хочешь вина?
– Эльзасское, – одобрительно заметил Барер, достав бутылку из ведра. – Нет, не хочу. Я только что поужинал.
Повисла неловкая пауза. Вадье и Амар ждали изложения Барером дела, приведшего его в особняк Брион. Тот же раздумывал, как лучше подойти к вопросу, не показывая заинтересованности. Прошло не менее минуты, прежде чем Барер решился заговорить.
– Я по поводу английского агента… ну, того, которого арестовали… – искусственную небрежность тона он подкрепил взмахом руки, словно пытаясь помочь себе вспомнить имя.
– Я понял, – сухо отозвался Вадье. – Что именно тебя интересует?
На этот раз явная враждебность Великого инквизитора заставила Барера растеряться. Но коли уж Вадье взял подобный тон, решил он, ничто не мешает ему последовать его примеру.
– Мои коллеги по Комитету интересуются, как продвигается расследование, – сказал Барер. – И поскольку я отвечаю за иностранные дела…
– Понятно, – Вадье вернулся в кресло и жестом руки предложил Бареру расположиться напротив. – Можешь передать своим коллегам, Бертран, что расследование никак не продвигается. Стаффорд назвал какие-то имена, назвал адреса, по которым наши люди не нашли ни указанных личностей, ни даже их личных вещей. Они испарились, словно и не было никого. Мы, конечно, начали поиски, но думаю, что это лишняя трата времени и людей. Так что через пару дней, если мы не получим результатов, я отзову своих агентов. Это тупиковое дело, так и доложи своему Комитету.
– Неутешительный прогноз, – покачал головой Барер. – Быстро же ты опустил руки. На тебя не похоже.
– А что прикажешь делать? – Вадье развел руками, только что обвиненными в бездеятельности. – Стаффорд утверждает, что назвал всех своих товарищей. Нам остается лишь поверить ему на слово, потому что проверить его показания возможности не представляется.
– А изъятые у него бумаги?
Вот Барер и подошел к интересующему его вопросу, подошел как бы между прочим, словно вовсе и не за этим пришел. Удачно получилось, мысленно похвалил он себя.
Вадье растянул губы в улыбке и покосился на Амара, все так же стоявшего у окна.
– Так бы сразу и сказал, что тебя интересуют документы, – проговорил Великий инквизитор, разбив самодовольство Барера. Выходит, он с самого начала знал, зачем тот явился? – С бумагами получается занятная история. Сведения первостепенной важности. Понимаешь, о чем я?
– Он назвал информатора? – от напряжения Барер даже привстал с кресла.
Вадье сокрушенно покачал головой.
– Не пытать же нам его, в самом деле! – раздраженно воскликнул он.
– Должны же быть хоть какие-то зацепки, – осторожно заметил Барер. – Что-то, что могло бы навести тебя на круг подозреваемых.
– Хочешь знать мой круг подозреваемых? – недобро усмехнулся Вадье. – Изволь. В мой круг подозреваемых входят одиннадцать, нет, десять человек, т.к. один уже четвертый месяц отсутствует. Итак, я подозреваю Колло д’Эрбуа, Бийо-Варенна, Карно, Робеспьера, Ленде, Сен-Жюста, Сент-Андре, Кутона, Приера и тебя, друг мой. Так и скажи в Зеленой комнате. Впрочем, думаю, вы это и без меня поняли, когда ознакомились с найденными у шпиона документами.
Барер, бледный, неподвижно сидел в кресле, вцепившись ледяными пальцами в позолоченные ручки.
– Только не говори, что вы в своем Комитете не пришли к такому же выводу, – Вадье потянулся к бутылке, погруженной теперь вместо кубиков льда в холодную воду.
