Сен-Жюст, впрочем, в этом напоминании не нуждался. Он коротко кивнул, но от благодарности воздержался. Его настороженность все усиливалась. Зачем Барер явился к нему? Такой человек, как бессменный член Комитета общественного спасения, единственный, кто остался там с самого первого дня его основания, когда в Комитете еще заправлял Дантон, не пришел бы к коллеге посреди ночи лишь затем, чтобы пообещать ему свою поддержку. Бареру явно что-то нужно, что-то, в чем он не желает признаваться открыто.

– Думаю, наши интересы совпадают, – продолжал Барер, выдержав паузу. – Скорая победа, окончание войны и возвращение к нормальной форме управления, не так ли?

Сен-Жюст осторожно кивнул. К чему он клонит?

– Ты думал над тем, что последует за этим, Антуан?

– За чем – за этим? – Сен-Жюст сделал вид, что не понимает, о чем говорит Барер. Нечего юлить, пусть выкладывает все начистоту!

Барер пристально посмотрел на сидящего напротив коллегу. Играть с ним вздумал? Ну что ж, поиграем, решил он.

– За отказом от чрезвычайного правления.

Сен-Жюст небрежно передернул плечами.

– Признаться, у меня не было времени думать об этом, – проговорил он.

– Да, разумеется, – Барер изобразил понимание. – Ты был занят Бюро полиции. Жаль, что тебе придется временно оставить работу в Бюро. Но армия нуждается в…

– Знаю-знаю, – поспешно перебил его Сен-Жюст, не желая в очередной раз выслушивать идеологические сентенции Барера. – Бюро будет передано в надежные руки. Об этом можешь не беспокоиться.

Барер помедлил и, осушив бокал, заметил как бы между прочим:

– Я готов подменить тебя в Бюро, Антуан.

Так вот зачем он пришел, догадался Сен-Жюст: за полицейским Бюро! Теперь, когда намерения собеседника стали ему ясны, он почувствовал себя хозяином положения.

– Не хочу обременять тебя дополнительными обязанностями, Бертран, – он принял дружелюбно-заботливый тон. – Ты и без того сутками работаешь в Комитете, не говоря уже о твоей конвентской активности: редкое заседание обходится без твоего выступления!

– Ерунда, – отмахнулся Барер. – Уверен, ты прекрасно подобрал персонал. Достаточно будет лишь ревизировать их отчеты. Это не займет много времени.

– Именно это я и говорил Робеспьеру менее часа назад, когда просил его курировать Бюро в мое отсутствие, – произнес Сен-Жюст с небрежным простодушием, даже как бы извиняясь за то, что не подумал о Барере в качестве временного начальника Бюро.

Пальцы Барера, нервно постукивавшие по ручке кресла, замерли.

– Ты попросил Робеспьера заняться Бюро? – медленно переспросил он. – Он же практически не появляется в Комитете в последнее время!

– Теперь будет появляться. Работа в Бюро требует личного присутствия.

– Ты не опасаешься, что его проблемы со здоровьем…

– Да нет у него никаких проблем со здоровьем! – вспылил Сен-Жюст. – У него достаточно сил и энергии, чтобы принимать решения по сотне дел ежедневно. В Бюро тридцать человек персонала, Лежен прекрасно справляется со своими обязанностями. Максимилиану останется лишь выносить резолюции. Невелико усилие. У тебя же и без того дел невпроворот. К тому же… – он замялся, но лишь на мгновение. – Я хотел попросить тебя об услуге, Бертран, вернее, предостеречь от опасности, которой может подвергнуться Комитет в мое отсутствие.

Барер, напряженный, как струна, подался вперед, словно желая защитить себя от долженствующего последовать удара.

– Ты предлагал мне помощь против Карно, – продолжал Сен-Жюст, от которого не ускользнула тревога собеседника, – но помощь необходима не мне, а республике, которая нуждается в защите от Колло и Бийо, которые не преминут захватить внияние в Комитете. Ты единственный обладаешь энергией и авторитетом, способными противостоять им.

Барер облегченно выдохнул и откинулся на спинку кресла.

– Можешь не беспокоиться, я буду бдителен, – сказал он. – Правда, не стану скрывать, что Бюро полиции, находись оно в моем ведении, облегчило бы мне задачу.

– Думаю, не имеет большого значения, будет ли Бюро под твоим началом или под началом Робеспьера. Главное, чтобы оно не оказалось в руках тех, кто пожелает извлечь из него личную выгоду.

От цепкого взгляда Сен-Жюста не ускользнуло пробежавшее по лицу коллеги беспокойство. Прекрасно, похвалил себя молодой человек, удар достиг цели: Барер получил послание.

«Сукин сын, – подумал Барер, – просишь меня помешать усилению Бийо и Колло и отнимаешь оружие, которое может помочь усилиться мне. Надеешься, что я поднесу тебе Комитет в качестве приза за вторжение в Бельгию?»

– В конце концов, – продолжил Сен-Жюст, – Бюро общей полиции является частью Комитета общественного спасения. Постановления, исходящие оттуда, должны пройти через Комитет и заручиться подписями его членов. Так что твое слово будет иметь не меньшее значение, чем слово Робеспьера.

Барер усмехнулся: как будто Сен-Жюсту неизвестно, что необходимость иметь на постановлениях подписи нескольких членов Комитетов – простая формальность, и, ставя свои автографы, они никогда не читают постановлений!

– Я рад, что мы снова поняли друг друга, Бертран, – с наигранной бодростью проговорил Сен-Жюст. – Если вы с Робеспьером разделите влияние в Комитете, лучшего и желать нельзя! Я же постараюсь как можно скорее принести победу. Не пройдет и месяца, как Бельгия будет нашей.

– Хотел бы я обладать твоим оптимизмом, – проговорил Барер.

– От этой победы зависит судьба республики. Как только мы отбросим врага за бельгийскую границу, войне конец. Во всяком случае, австрийцы запросят мира, и только от нас будет зависеть, удовлетворить их просьбу и покончить с войной, или продолжать завоевания. И вот тут, Бертран, в этот самый момент, твоя подддержка будет для меня бесценна. Карно захочет идти дальше, ведь для него окончание войны означает потерю власти. Колло и Бийо поддержат его, ибо их положение также целиком зависит от сохранения революционного правительства, а окончание войны положит этому правительству конец. Я же дождаться не могу, когда мы, наконец, вернем Францию к миру и конституции. Я жажду мира, Бертран, мира и покоя в стране.

– Выходит, ты все-таки находишь время подумать о будущем, – тонко улыбнулся Барер.

– Я нахожу время размышлять о том, как покончить с чрезвычайным положением, не уничтожив революционных завоеваний.

Барер понимающе кивнул. «И сохранить свою власть», – мысленно добавил он.

– Наш с тобой союз взаимовыгоден и полезен республике, – заключил Сен-Жюст.

Вот он и дал Бареру ответ на вопрос, заданный на лестнице Тюильри полторы декады назад, сразу после казни Дантона.

Они расстались довольные друг другом, хотя каждый спрашивал себя, насколько честен был с ним тот, кто обещал ему союз и поддержку. «С кем еще заключил Барер подобный союз?» – размышлял Сен-Жюст. «Если я его единственный союзник, почему тогда Бюро полиции перешло к Робеспьеру?» – вопрошал Барер. Но сознание того, что каждый из них переиграл союзника, нейтрализовывало сомнения. «Вадье и Сен-Жюст уверены, что я играю на их стороне. Таким образом, кто бы ни победил, я буду в верном лагере», – усмехался про себя Барер. «Он пришел за Бюро, а удовольствовался словесным обещанием не остаться в стороне при разделе пирога», – поздравил себя Сен-Жюст.

Дождь шел, не переставая, с раннего утра. Серое небо, затянутое сливающимися с ним облаками, из которых на землю выплескивались холодные струи воды, вызывало зевоту. Облегчение, принесенное прохладой после мучительно-жарких дней, сменилось тоской. Уже на полпути к Тюильри Сен-Жюст пожалел, что не взял экипаж. В Зеленую комнату он явился, промокший до нитки. С плаща тонкой струйкой стекала вода, намокшая шляпа представляла жалкое зрелище, светло-коричневые сапоги почернели от пропитавшей их воды, которая – поморщившись, отметил Сен-Жюст – уже начала проникать сквозь тонкую кожу. Его встретил удивленно-насмешливый взгляд одетого с иголочки Барера, сухого и холеного, явившегося в Тюильри, разумеется, в собственном экипаже. Сен-Жюст сдержанно поздоровался и, бросив шляпу и плащ на стул у горящего камина, поинтересовался, что нового.